Элейн Ричардс - Магнат
Ассистентка режиссера коснулась ее руки:
— Приготовьтесь, милочка.
Сэнди вышла на середину студии и, стараясь не помять блейзер, осторожно опустилась в свое кресло. На несколько мгновений она прикрыла глаза, чтобы привыкнуть к слепящему свету юпитеров. За камерами, где-то в пустоте, звучали голоса, звонили телефоны.
— Доброе утро, — поздоровалась Сэнди с Биллом Уокером.
Тот поднял на нее глаза и опять погрузился в сценарий. И здесь, в студии, она ощущала одиночество, и здесь тревога из-за отсутствия мужа не оставляла ее, все усиливаясь. Предчувствие катастрофы сгущалось над ней подобно ядовитому облаку, а ее друзья не желали, чтобы оно хотя бы краем задело и их. Ей нужен был Гейб. И другой менеджер.
К 7.0 °Cэнди довела себя почти до грани нервного срыва, но когда зажглась красная лампа, ей удалось расслабиться. Билл Уокер взял верстку сюжетов и напомнил о предстоящих сериях репортажей, рассказывающих о нефтеносных районах в Силвертон-Каунти в Техасе (там находился Гейб!), потом улыбнулся Сэнди.
Она посмотрела в камеру и сказала:
— Привет! Через несколько минут я побеседую с Эдрой Барак и с Бетти Гардинер, автором книги «Сексуальные роды» (проклятие!), а затем мы расскажем о нескольких рецептах к Рождеству, в которых используется — что бы вы думали? — ладан и мирра! Билл, прошу!
Билл передал слово Джеку Слеттери с новостями из Вашингтона, и красная лампочка погасла. После выхода в эфир Сэнди никогда не смотрела на камеры. Они напоминали ей хирургические инструменты, и она чувствовала себя так, будто оказалась на операционном столе.
Первые полчаса эфирного времени прошли без участия Билла и Сэнди, так как в программе значился пространный сюжет с предварительно записанным интервью с Кермитом Дайсоном, колоритным шпионом, который работал на ЦРУ и на экс-президента. Сэнди сделала несколько пометок для себя и выпила воды со льдом, которую принесла ассистентка режиссера. Ее тело налилось усталостью, но сознание было даже слишком ясным для столь раннего часа. Прошел еще один день, а менеджер молчит о возможности ее выхода в эфир в более престижное время. Еще один день пустоголовых интервью в этой программе для домохозяек. Еще один никчемный день, в то время как какой-нибудь смазливый парень со Среднего Запада заколачивал по четыреста тысяч долларов в год, преподнося телезрителям вечерние новости. Ее друзья считали, что она должна быть счастлива, оторвав такой лакомый кусочек, счастлива, что делает то, что всегда хотела делать, и ей за это неплохо платят.
Но она чувствовала только злость и зависть, но никак не счастье. Она мечтала вести программу новостей с начала до конца: репортаж, комментарий, журналистское расследование. Она жаждала славы. Настоящей славы! Может быть, не такой грандиозной, как восхождение на Монблан журналистики, но все же впечатляющей. У нее была возможность ощутить вкус славы, и он ей понравился.
Сэнди несколько отвлеклась, когда ассистентка, почему-то побледневшая, вызвала Билла в аппаратную. Но она была настолько поглощена собственными невеселыми проблемами, что даже не задумалась, почему его так срочно вызвали.
В 7.25 в программе был перерыв: транслировались новости с более чем двухсот телестанций по всей стране. В студию вернулся явно встревоженный Билл Уокер и тяжело опустился в кресло, как-то странно взглянув на Сэнди: очевидно, он хотел с ней поговорить, что с ним редко случалось в студии перед камерами.
— Плохие новости? — спросила она.
— Люка Эвери нашли мертвым в его квартире. Его зарезали, а квартиру взломали и ограбили… — Уокер помолчал, а так как Сэнди ничего не сказала, добавил: — Он подкапывался под империю Хейга, под его техасскую нефтяную монополию. И намекал, что у него есть кое-какие материалы, касающиеся смерти Ли Коннери. Помните, когда Коннери почти уже стал президентом, его самолет разбился…
Это известие поразило Сэнди, словно разорвавшаяся бомба. Она знала жену Люка Эвери, Алису, и, конечно, внезапная смерть репортера криминальной хроники в это утро, когда ее замучили дурные предчувствия в связи с Гейбом, испугала и ошеломила ее. Через силу пробормотав какие-то слова, только чтобы ответить Биллу, она сжала кулаки и попыталась успокоиться.
Там, в смутной темноте аппаратной, ее испуг могли почувствовать. Сэнди представляла, что происходило наверху, где принимались ответственные решения. Эвери считался в Америке обличителем номер один: это он шерстил ЦРУ в начале семидесятых годов, именно он предотвратил проведение двух совершенно секретных рейдов американской авиации в тыл врага во время вьетнамской войны. Его ненавидели президенты, сенаторы и генералы, презирали крупные бизнесмены и обожали либералы.
Не остановят ли программу?
Оставалась минута до того, как опять подключатся местные телестудии. Сэнди удалось справиться со своим состоянием: тошнота прошла, предметы опять приобрели четкие очертания. Из светящегося марева появилась Гарриет и присела рядом с Сэнди.
— Они собираются сообщить об этом в новостях, — прошептала Гарриет. — Билл хочет объявить специальную программу на одиннадцать тридцать вечера, а вы должны сказать, что нам всегда будет не хватать Люка Эвери. Мы сократим сводку погоды, а потом, как и договаривались, пойдет ваше интервью с Эдрой Барак. О'кей?
Сэнди вдохнула запах тяжелых духов Гарриет и посмотрела в ее лихорадочно блестевшие глаза.
— О'кей, — сказала она.
Гарриет убежала с такой стремительностью, что только полы ее пиджака захлопали. Зажглась красная лампочка, и Билл с трагическим лицом сообщил утренней аудитории об убийстве, намекнув на руку Вашингтона, затем сделал паузу.
Сэнди решила про себя, что должна сегодня встретиться с Алисой и попытаться во что бы то ни стало связаться с Гейбом.
Эдра Барак появилась в студии, когда шла сводка погоды, и, похоже, с неподдельным интересом посмотрела программу новостей. Это была высокая, величественная женщина с теплыми карими глазами и со спокойным смуглым лицом, одетая со вкусом в голубой костюм и гофрированную блузку. В Соединенных Штатах она произвела более благоприятное впечатление, чем ее муж Мухамед Али Барак, жестокий и воинственный правитель Катара, государства с самыми богатыми на всем Ближнем Востоке нефтяными месторождениями стратегического значения. Али стремился, развязав войну с Саудовской Аравией и прекратив поставки нефти на Запад и в Соединенные Штаты, изолировать и обескровить Израиль. Хотя его финансовое положение было отнюдь не блестящим, популярностью он пользовался огромной. И у многих это вызывало тревогу. «Только дайте ракеты этому дикарю, — поговаривали в определенных, даже официальных кругах, — и он обрушит их на ваши же головы».
