Джанет Дейли - Золотой мираж
Отвернувшись, Кит снова стала смотреть в иллюминатор. Ей вспомнилось, с какой головокружительной быстротой переменилась ее жизнь за эти последние шесть недель. Она дорожила каждой ее минутой и все же где-то в глубине души мечтала, что вот-вот наступит долгожданный момент, когда она сможет перевести дыхание.
– Если у тебя все так свежо в памяти, то скажи, пожалуйста, где мы сейчас находимся, – прервал ее мысли Джон. Он взглянул на нее чуть-чуть с вызовом и иронией, прищурив голубые глаза.
– Мы сейчас летим над Каменным ручьем. Так называются эти места.
Сердце Кит тихонько екнуло от нахлынувших воспоминаний.
– Ручьем? – переспросил Джон, глянув вниз. – Я никакого ручья не вижу.
Кит, не выдержав, рассмеялась.
Чип Фримен, режиссер и автор сценария, бросил взгляд в их сторону. Но как только перед его близорукими глазами в очках с толстыми стеклами возникли в иллюминаторе позолоченные солнцем вершины гор, он быстро отвернулся. Нервно сглатывая слюну, от чего кадык на его шее заходил ходуном, он буквально вжался в кресло. Бедняге не удалось скрыть, что он не переносит путешествий самолетом.
Толстяк Мори Роуз, агент Кит, был поглощен тем, что инструктировал журналистку Ивонн Дэвис, втолковывая ей, как важно, чтобы пресса уделила наибольшее внимание Кит Мастерс на предстоящем этим вечером благотворительном балу. Его давал Дж.Д. Лесситер, миллиардер, владелец студии «Олимпик».
Еще одним пассажиром роскошного воздушного лайнера была Пола Грант, ветеран мыльных опер, актриса экстравагантной наружности, запоминающаяся мгновенно благодаря рыжему пламени волос, зеленым глазам и нежной, почти прозрачной, как драгоценный фарфор, коже. Это была довольно сдержанная и рассудительная особа, вполне похожая на тех коварных героинь, которых она с таким успехом играла. Кажется, ее единственную интересовала шутливая болтовня Кит с Джоном Тревисом. Делая вид, что поглощена тем, что видит в иллюминаторе, она повернула свое вращающееся кресло так, чтобы видеть и слышать Джона.
– «Каменный ручей» – это также название ранчо наших соседей, – шутливо пояснила Джону Кит.
«Наших», – тут же подумала она и стала серьезной. После смерти отца восемь месяцев назад Кит стала единственной владелицей ранчо «Серебряная роща», семейного гнезда Мастерсов.
В ее памяти тут же возник образ отца, темноволосого красивого Клинта Мастерса. Она рано поняла, что унаследовала от него безрассудную решимость и неуемную жажду жизни.
После его смерти она больше не приезжала на ранчо. Не потому, что не хотела, а так сложились обстоятельства ее жизни. Ей трудно было представить себе дом без отца и его заразительного смеха.
– Смотрите, что творится с коровами там внизу! – воскликнула Пола. – Ковбои гоняются за ними, но собрать не могут. Неужели, Кит, добрый старый Запад все еще существует?
Кит, увидев бегущее стадо, в отчаянии застонала.
– О, нет, нет! Мы, кажется, вспугнули стадо. Старый Том голову мне оторвет, когда узнает, что это сделали мы.
– Стары Том, как я понимаю, – это владелец стада? – спросил Джон и, наклонившись, вместе с Кит стал смотреть в иллюминатор. Но он больше исподтишка любовался изгибом густых ресниц Кит, трогательными веснушками на переносице и красивой линией губ.
– Да, это стадо Старого Тома, – ответила она и улыбнулась. Именно эта щедрая искренняя улыбка более всего пленила Тревиса, когда он впервые увидел Кит Мастерс.
Казалось бы, она мало чем отличалась от тех тысяч молодых блондинок, в основном из щедрой солнцем Калифорнии, кто искал своего счастья в Голливуде, где всегда сохранялся спрос на сочетание наивности с сексуальной притягательностью.
Но таинственная глубина синих, как лесные озера, глаз Кит поразила его. Он хотел проникнуть в их манящую тайну, медленно, шаг за шагом, узнавать ее и поэтому, находясь так близко, с наслаждением вдыхал дразнящий запах ее духов. Давно минули те времена, когда женщина манила его как загадка. Но теперь, с появлением Кит Мастерс, это вновь случилось.
– Они перегоняют стадо с летних пастбищ, – объяснила Кит, думая о своем. – Когда я была маленькой, мы с отцом каждую весну отправлялись на ранчо «Каменный ручей», чтобы помочь соседям клеймить молодняк, делать прививки, отбраковывать больных телят, а потом гнали скот на горные пастбища. Осенью тоже помогали, когда скот возвращался домой.
Ее мысли неожиданно перешли на Беннона, с которым нераздельно было связано ее прошлое. С этими воспоминаниями вернулись грусть, старая обида, боль. Кит постаралась тут же снова упрятать все в самые далекие уголки памяти. Теперь, после десяти лет усилий, это ей вполне удавалось.
– Не могу представить тебя, Кит, пасущей коров, – подала голос Пола Грант, удивленно качая головой.
Ее удивление вполне разделял и Джон Тревис, глядя на спокойную и уверенную в себе Кит.
А она лишь рассмеялась замечанию подруги, однако тут же подтвердила.
– Пола, дорогая, мне очень жаль, что ты не можешь себе такое представить, – подражая ей, медленно и манерно растягивая слова, ответила Кит. – Но придется. Я действительно, как ты говоришь, пасла коров. – Затем обычным своим голосом добавила: – Отец посадил меня на лошадь, как только я научилась говорить. И все это к ужасу моей бедной мамы. Уже в двухлетнем возрасте у меня был пони, в три года – маленький аркан, и я пробовала управляться с ним, пытаясь ловить бедных собак и кур и доводя их до сумасшествия. В шесть я уже сидела в седле на настоящей лошади. – Улыбка Кит стала еще шире. – Конечно, мама противилась, как могла, и поэтому определила меня в класс балета, засадила за пианино и таскала по всем концертам, какие только случались в наших краях, и, конечно же, в оперу. Если ее дочери суждено было стать ковбоем в юбке, то пусть она будет хотя бы цивилизованным ковбоем.
– Да еще каким цивилизованным, – согласился Джон Тревис, легонько коснувшись золотых подвесок на сережках в ушах Кит.
Три тяжелых золотых браслета украшали руки Кит Мастерс, резко контрастируя с коралловым жакетом, оливковой блузкой и такими же брюками. Золотисто-бежевое пальто-накидка, небрежно брошенное на спинку дивана, дополняло этот смелый, но вполне модный ансамбль. Не каждая женщина отважилась бы на подобное сочетание цветов в одежде и умела бы носить ее с таким шиком, но Кит позволяла себе это.
– Пола, Джон, смотрите! – почти с детским восторгом воскликнула обычно сдержанная в свои тридцать два года Кит, прижав нос к стеклу иллюминатора. – Это «Серебряная роща», мой родной дом!
Уловив нотки искренней радости в ее голосе, Джон Тревис посмотрел вниз. Привязанность к какому-либо месту была ему чужда. Он вырос на военных базах, разбросанных по всему земному шару, где приходилось служить его отцу. В семнадцать лет он предпочел сбежать в Калифорнию вместо того, чтобы в очередной раз с семьей обживать еще одну базу и привыкать к новой школе. Он сменил одну бродячую жизнь на другую, став актером.
