Сьюзен Льюис - Летнее безумие
— Сколько мусора! — воскликнула она, выдвинув нижний ящик. Луиза пыталась найти хоть что-нибудь, кроме хлама, количество которого устрашило ее. Но вдруг она рассмеялась, услышав за стеной громкие сетования Сары.
— Ну просто кошмар, — застонала Сара, едва Луиза переступила порог ее кабинета. Сара сидела над кипой пожелтевших сценариев, вперившись взглядом в старую фотографию, запечатлевшую ее, Луизу и Дэнни за ланчем.
— Что, путешествие в прошлое? — Луиза насмешливо улыбалась. — А почему бы нам не выпить еще шампанского? — предложила она.
— О Боже, только не это! Если у меня начнет двоиться в глазах — это конец. А как у тебя дела?
— Да почти так же. Я слышала, вы с Дэнни собираетесь в Испанию?
— Ох, не напоминай. — На круглом веселом лице Сары, освещенном блеском голубых глаз, появилось уныние.
— Да ладно, — засмеялась Луиза. — Всего час назад ты говорила, как хочешь поскорее начать что-то новое.
— Так это до того, как я тут засела. Знаешь, я вдруг почему-то вспомнила, что давно ни с кем не спала. Клянусь, даже не сделала ни шага в этом направлении!
— Эй! — крикнула Камилла, рыжеволосая помощница продюсера. — Только что звонил Фрэнк из гардеробной. Распродаются костюмы — это кого-нибудь интересует?
— А все декорации уже распотрошили? — спросила Сара, заправив за ухо светлую прядку волос и поглядев на Луизу.
— Думаю, да, — засмеялась Луиза, весело сверкнув глазами. Она была высокая, стройная, с мягкими рыжевато-каштановыми волосами, обрамлявшими по моде шестидесятых годов ее озорное лицо с большим ртом, полными губами и завораживающей улыбкой.
— Мне кажется — пробормотала Сара, — что моя судьба сейчас лежит на весах. Тебе хорошо, ты знаешь, чем займешься…
— Тс-с-с… — Луиза приложила палец к губам и оглянулась.
— Все о'кей, — усмехнулась Сара, — я храню твою тайну, как могила. Ну и что? Как ты себя чувствуешь?
— Чертовски нервничаю.
— Представляю себе! Я бы тоже нервничала, — призналась Сара, — и впала бы в эйфорию. А ты?
— Еще бы! Знаешь, я хочу кофе. А ты?
Через несколько минут Луиза, медленно попивая кофе, задумчиво смотрела в окно. Ну что за день! И как нарочно все сошлось именно сейчас. Она поняла, что беременна, когда «Прайвит Эссе» подошла к финалу. Разве не потрясающе? Разве это не перст судьбы? Про свое открытие она сказала только Саре, а Саймону сообщит сегодня вечером. В кои-то веки они утрясли свои дела и наконец проведут вечер дома, в недавно купленной квартире в Бедфорд Парк. Въехав в нее, они, конечно, отметили это событие: еще бы — выложили все до пенни, и теперь кошелек у обоих был невесомым. Раньше ни Луиза, ни Саймон и не мечтали о таких деньгах. Они выросли в рабочих семьях, где пара фунтов стерлингов, обнаруженная в кармане к концу недели, считалась неслыханным счастьем. Особенно для Луизиной бабушки. Может, родители Саймона и не были в такой тяжелой ситуации. Заработав огромные деньги, Луиза и Саймон принялись как одержимые проматывать их. Весь последний год они сорили фунтами, как Бонни и Клайд на пике удачи. При этом Луиза признавала, что Саймон все же благоразумнее: он вкладывал деньги только в то, что оправдывало помещение капитала. Словом, он был человеком разумным и надежным, с ним Луиза чувствовала себя уверенно. Она с нетерпением ждала минуты, когда посмотрит ему в глаза и скажет, что у них будет ребенок. Луиза не сомневалась, что осчастливит его этой новостью.
Отставив чашку с кофе, Луиза принялась разбирать бумаги. До чего противное занятие, особенно сейчас, когда она ни на чем не могла сосредоточиться, а уж тем более сообразить — что сохранить, а что выбросить. Устало вздохнув и положив ноги на стол, она скользила ленивым взглядом по фотографиям. Вынимая из пачки одну за другой, она подумала, не выбросить ли все. На видеокассетах записан каждый эпизод, у Саймона есть копии всех ее сценариев в кожаном переплете с выгравированным на обложке именем Луизы. Этот том он подарил ей на тридцатилетие. Кроме забавных безделушек, у нее на столе было серебряное пресс-папье, кожаная записная книжка, набор карандашей от Тиффани и пенал. А еще, конечно, фотография бабушки в рамке со всей командой «Прайвит Эссе».
Луиза улыбнулась сквозь слезы, взяв фотографию в руки. Ей показалось, будто она слышит голос бабушки, полный благоговения и гордости. Это было в тот день, когда Луиза получила первую награду за литературный труд, — тогда ей было четырнадцать и ее пьесу, ее собственную пьесу, собирались поставить на сцене «Ройял Корт» в Лондоне. До тех пор они с бабушкой никогда не бывали в Лондоне, и эта поездка стала для них настоящим приключением — большие магазины, грохот метро, слепящий свет театральных софитов, шикарный, потрясающий отель в Челси. Спустившись поужинать в роскошный ресторан и увидев чопорных официантов и сверкающие люстры, они оробели, вылетели оттуда пулей и отправились искать привычные чипсы и жареную рыбу. Ни бабушка, ни внучка и не подозревали о существовании таких ресторанов.
Луиза рассмеялась. Сейчас она прекрасно знала, что Челси никогда не славился жареной рыбой и чипсами. Да, здорово они тогда развлеклись. Она вспомнила, как бабушка примеряла костюм в магазине «Си энд Эй» и как раскраснелась, услышав, что в нем она очень элегантная. Луиза тогда купила себе новое платье в магазине «Топ Шоп»; оно стоило почти двадцать фунтов. А продюсеры в день премьеры прислали за ними такси, чтобы они успели к первому звонку. На утро в газете появились их фотографии, конечно же, потому, что Луиза была такой юной. Когда бы ни смотрела она на эти снимки, ей хотелось плакать и смеяться — какими же они были жалкими и неловкими среди этих блестящих светских людей.
По мере того как расцветал литературный талант Луизы, они с бабушкой привыкали к свету юпитеров. Когда Луизе исполнилось восемнадцать, ей предложили место сценариста на радио Би-би-си. Сердце Луизы разрывалось оттого, что бабушка останется одна, а ведь она жила с ней с двухлетнего возраста.
С появлением на телеэкранах «Прайвит Эссе» пресса узнала о Флори Крамер и подняла вокруг нее почти такой же шум, как и вокруг Луизы, Сары и Дэнни. Флори стала одной из самых популярных бабушек в стране и наслаждалась, вскрывая конверты с письмами от поклонников. Успех внучки подарил бабушке такое счастье, о котором Луиза и не мечтала. Жизнь не баловала Флори, хотя она никогда не жаловалась. Взять на воспитание двухлетнюю девочку, когда самой шестьдесят один, — это поступок. Притом все, чем она располагала, была пенсия по старости да жалкое пособие на ребенка. Но Флори умудрялась сэкономить фунт и по субботам играла в бинго. Выиграв однажды полсотни фунтов, она открыла счет на имя Луизы. Самоотверженность Флори была безгранична: бабушка жарила Луизе баранью отбивную — девочка растет, сама же отказывала себе во всем. Она лезла из кожи вон, чтобы одеть и обуть внучку не хуже других детей, а сама ходила в старых рваных башмаках. Она экономила на всем, чтобы свозить Луизу на автобусе в зоопарк, полакомиться с ней мороженым и даже купить орешков для обезьян. Таких воспоминаний было очень много, но они причиняли Луизе боль. Что ж, начав зарабатывать, Луиза тоже старалась порадовать бабушку. Флори, например, обожала шляпки, и внучка, навещая ее, каждый раз дарила ей новую. По выходным она возила Флори в Батлинс, куда ту очень тянуло. Луиза купила ей прекрасный цветной телевизор вместо старого черно-белого, когда-то великодушно подаренного соседкой.
