Сюзанна Маккарти - Магия чувств
Встряхнув головой, она рассмеялась. Вот был бы рад отец услышать такие рассуждения! Надежность и респектабельность — его жизненное кредо. Он не слишком докучал вниманием своей единственной дочери, на это ему всегда не хватало времени. Занимая высокий пост в комиссии Европейского Сообщества, он не уставал повторять ей, что чрезвычайно занят делами.
Она уже хотела было идти к себе в каюту, когда вдруг увидела, что кто-то опрокинул горшок с ее любимой бегонией. Маленькая морщинка прорезала ее гладкий лоб. Типичный случай! Конечно, сбили нечаянно, но могли бы по крайней мере ей об этом сказать. Она наклонилась, подняла цветок и принялась сгребать в горшок землю, как вдруг совсем рядом с собой обнаружила пару черных, очень дорогих, изготовленных на заказ, мужских ботинок.
— Вы владелец этой лодки?
Резкий голос принадлежал мужчине, привыкшему командовать; и она осторожно поднялась на ноги. Взгляд ее медленно скользил вверх по серому, безупречного покроя, деловому костюму, по синему шелковому галстуку символу консервативности — и наконец добрался до тяжелого подбородка.
— Я спросил, вы владелец яхты? — сквозь зубы повторил он.
— Ну да. В некотором роде, — подтвердила она неуверенным голосом.
— Тогда, будьте так любезны, приглушите музыку, и чем быстрее, тем лучше. Интересно, вы, молодежь, хоть иногда думаете об окружающих?
В другой раз она, пожалуй, извинилась бы, объяснила, что именно это она и собиралась сделать, но командный тон ее уязвил, и она стрельнула в него уничтожающим взглядом.
— С какой это стати? — возмутилась она. — Жалоб никаких не было. Вокруг никто не живет, одни офисы.
— Я тут живу, — сухо возразил он, — вон там, наверху. — И он указал на окна своей квартиры на четвертом этаже старинного аристократического здания, в котором размещался офис «Ден Ауден Энтерпрайзис».
— Ну уж извините, — парировала она, в ее тоне раскаянием и не пахло. Откуда мне было знать?
— Вот я вам сообщаю. И надеюсь, вы приглушите музыку до разумного уровня.
Не поднимая ресниц, Чарли осторожно его изучала. А он моложе, чем ей показалось вначале, но все же лет тридцать пять есть. Очень хорош собой: русые волосы, несколько длиннее, чем она могла бы предположить, высокий интеллигентный лоб, холодные серые глаза.
А вот рот вызвал у нее откровенное восхищение. Такой красивый, чувственный рот — и в таком подчинении у рассудка! Что же он держит под контролем? Она ощутила в себе прилив сладостного тепла. Случись его железной силе воли отпустить удила, и результат будет умопомрачителен.
Казалось, его забавляло это изучение.
— Ну и как? — спросил он. В ней проснулся бесенок, и ей захотелось слегка подзавести незнакомца.
— Что ж, поскольку вы один недовольны музыкой, — начала она дерзко и насмешливо и, соблазнительно покачивая бедрами, двинулась к нему, — почему бы вам не остаться здесь и не присоединиться к нам?
Приблизившись, она вынуждена была задрать голову вверх — в нем шесть футов роста, а она босиком. Она игриво дернула его за дорогой шелковый галстук:
— Ну, не будьте же старомодным занудой.
— Старомодным занудой? — Вид у него был крайне удивленный, и она едва скрыла победную улыбку. Но уже в следующую минуту, обхватив руками за талию, он крепко прижал ее к себе. — Что ж, прекрасно. Я остаюсь. При условии, что танцевать со мной будете вы. — Это был вызов.
Тут Чарли запаниковала. Предполагалось, что игру будет вести она — так было всегда. Но этот высокий незнакомец неожиданно перетасовал карты, и она растерялась. Непосредственная близость крупного мускулистого тела и легкий теплый запах его кожи привели ее в некоторое замешательство.
Она было дернулась назад, но безуспешно.
— Но уж вы-то наверняка не старомодная зануда и не откажетесь потанцевать с незнакомым мужчиной? — съехидничал он.
— Нет, я… — Это что же происходит? Неужели она позволит какому-то нудному, старому бизнесмену в костюме выбить ее из седла? — Естественно, я потанцую с вами, — отрезала она с вызовом, не только ему, но и себе самой. — Вы уверены, что сможете танцевать под эту музыку?
— О, я могу танцевать под любую, — заверил он ее. Плутовской огонек в его глазах предполагал некий скрытый смысл. — Хотя признаюсь, предпочел бы нечто более… романтическое. — Он наклонил голову, и она ощутила над ухом тепло его дыхания, что отозвалось в ее теле мелкой дрожью.
Усилием воли она сконцентрировала внимание на галстуке, лишь бы побороть в себе предательское возбуждение и не сомлеть в его объятиях. Галстук, черт возьми! Она знала только одного человека, носившего галстук, — своего отца. Уцепившись за этот образ, она вновь вскинула глаза на его лицо.
— Почему бы вам не снять это? — предложила она, потянув его за ненавистный аксессуар. — Или без него голова отвалится?
Он снова улыбнулся — улыбкой, от которой у нее замерло сердце.
— Вам не нравится мой галстук? — поддразнивая, осведомился он.
Она пожала своим худощавым плечиком, демонстрируя полное равнодушие.
— Не именно этот. А галстуки вообще, — ответила она с бесцеремонностью, какую обычно позволяла себе в разговорах с отцом. Галстуки носят только те, кому за сорок.
— Да неужто? — Казалось, ее шпильки его нисколько не трогают. — Ну, раз так, я непременно должен его снять.
Он потянул вниз узел, она попыталась отпрянуть, но он не отпустил. Во рту у нее вдруг пересохло. Процесс освобождения от галстука невольно вызвал в ее воображении картину полного стриптиза.
Так лучше? — продолжал посмеиваться он.
Она была ошарашена. Он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, приоткрыв островок русых кудрей на гладкой загорелой коже. Язык у нее прилип к гортани — первобытный, старый, как мир, инстинкт захватил ее в свою ловушку, и, как справиться с ним, она не имела понятия.
— Итак, не окажете ли любезность назвать свое имя? — Мягкий приглушенный голос усугублял действие его чар.
— Я… Чарли, — вымолвила она, не сумев подавить легкое дрожание голоса.
— Чарли, — сказал он так, что у нее по спине пробежали мурашки. — Это сокращенное от Шарлотты?
— Да.
— Прекрасное имя. Жаль, что приходится сокращать его до такого мужского варианта.
— Но иначе его не сократить, — заметила она, сдержанно усмехнувшись. Разве что Лотти.
Он засмеялся низким гортанным смехом, до неприличия сексуальным.
— Да уж, пожалуй, лучше пусть будет Чарли, — согласился он. — Итак, Чарли, лодка принадлежит вам?
Он начинал ей нравиться; воспротивиться этому можно было только волевым усилием, но из практики общения с отцом она вынесла единственное и, увы, не слишком надежное средство защиты — юношескую дерзость.
