Джудит Майкл - Спящая красавица
– Да.
– И он был учителем, – продолжал Эрвин, – учил нас думать о домах по-новому, делился с нами своим видением города, учил нас жить.
«Он ничему не научил меня, – думал Уолтер Холланд, – только такой глупости, как жениться на семье и на компании одновременно». Мужчина подвинулся и оказался притиснутым к Розе. Сидения здесь были расположены слишком близко; и почему это все должны быть прижаты друг к другу? Прямо как женитьба на Четемах: всегда ты окружен, зажат, прижат, придавлен. Просить Розу выйти за него замуж было то же самое, что просить кита проглотить тебя. Как просить уничтожить в тебе личность.
Роза Холланд убрала руку, почувствовав прикосновение мужа. Здесь слишком много Четемов, это наводит на него тоску, но что она могла поделать? Это ведь похороны, а не вечеринка с несколькими приглашенными. Уолтер об этом знает и должен бы вести себя соответствующим образом. Но ему никогда не удавалось владеть собой, когда все они окружали его, как будто он был последним оставшимся в живых, лицом к лицу с армией оккупантов. «Наверное, ему ужасно трудно каждый день идти на работу», – подумала женщина.
Посмотрев на первые ряды, Роза заметила, что дядя Чарльз беспокойно то приподнимался, то снова опускался на свое место, наверное плохо себя почувствовал или ему нужно выйти в туалет. Однако, она видела, что дядя не настолько обеспокоен, чтобы совершенно не обращать внимания на реакцию окружающих, но при этом не сводит глаз с бокового придела. Проследила за его взглядом, но не увидела никого из знакомых.
Группа мужчин, одетых соответственно случаю, вероятно из Тамарака, несколько официальных лиц, несколько женщин, похожих на секретарш, поразительно красивая женщина в строгом темном костюме, наполовину скрытая спиной одного из мужчин. Никого из них Роза не знала и, пожав плечами, снова стала смотреть перед собой, предостерегающе протянув руку к Гретхен, которая начинала проявлять признаки недовольства. А почему бы ей и не капризничать? Похороны – не место для трехлетнего ребенка. Но Чарльз настоял, чтобы пришли все. Как будто убеждая самого себя, что они – одна большая счастливая семья.
Гейл Кальдер, сидевшая с другой стороны рядом со своей дочерью Робин, заметила, как ее отец и двоюродная сестра Роза повернулись, глядя на боковой придел и тоже посмотрела туда, разглядывая людей, расположившихся вдоль стены. Они стояли в два-три ряда, и трудно было различить их лица при тусклом освещении. Взгляд ее застыл, и она прошептала:
– Анна?
– Не думаю, что я слишком торжественно говорил об Итане, – сказал Эрвин, перебирая свои заметки. – Мы пережили вместе волнующие времена. Но больше всего мне будет недоставать такой черты его характера, как забота о людях...
Окружающие заметили, что вся семья смотрит в сторону бокового придела; покачивание голов и шорох усилились, стал громче шелестящий шепот.
– На кого это они смотрят?
– Подумать только.
– Кто это?
– И то как он отдавал им свое внимание и энергию...
Эрвин глянул в сторону боковой стены часовни и не заметил ничего особенного, сурово посмотрел на своих слушателей и повысил голос.
– И свою помощь. Итан всегда был моим другом. Для многих из нас – лучшим другом, и сейчас оставляет в наших сердцах пустоту, которую никто не сможет заполнить. Подтверждением этому служит то, что мы собрались здесь, прощаясь с ним навсегда.
На мгновение наступила тишина. Эрвин собрал записи и вернулся на свое место. Священник поднялся на возвышение, чтобы закончить службу. Шепот усилился.
– Я не знаю, кто это. Она тебе кажется знакомой?
– Ты знаешь, кажется, да. Что-то в ней... Клянусь, я видел ее раньше.
– Эта женщина похожа на Гейл. Но более утонченная. Знаешь, как если бы Гейл взяли и отполировали.
– Гм, может быть. Хотя она выглядит гораздо жестче.
– Верно, но могу поспорить, эта особа из Четемов, по какой-нибудь родственной линии, во всяком случае.
– Лео, – сказала Гейл своему мужу, сжав его руку, – кажется, здесь Анна.
– Где? – спросил, оборачиваясь, Лео. – Ты думаешь, она может объявиться через столько лет?
Соседи по Лейк Форесту вытягивали шеи, чтобы лучше разглядеть их.
– Будь я проклят, ты знаешь, кто это может быть? Старшая сестра... как же ее звали? Анна.
– Чья старшая сестра?
– Гейл. Но я не вполне уверен. Вроде она не похожа на Гейл; есть в ней что-то...
– Что же с ней случилось?
– Убежала лет пятнадцать-двадцать тому назад. Может быть больше.
– Убежала?
– Да, они говорили, что уехала в частную школу, но она ни разу не возвращалась, так что... По крайней мере, так люди говорили – убежала.
– Так, должно быть, это дочь Чарльза. Внучка Итана.
– Если это, действительно, она.
– В чем же причина ее побега?
– Кто знает? Вы же знаете, какими были дети в шестидесятых годах... секс, наркотики, бомбы, революции. Все в таком роде.
– Друзья, – сказал священник, – семья попросила меня сделать несколько сообщений. Погребение состоится на Мемориальном кладбище. Семья будет принимать дома...
Дора Четем, сидевшая на краю передней скамьи, прикоснулась к руке своего отца.
– Все смотрят на эту женщину.
Винс, погруженный в чтение, поднял глаза.
– Какую женщину?
Дора показала кивком, и Винс обернулся. Его глаза встретились с глазами Анны.
– Боже мой, – тихо произнес он. Анна отвела взгляд.
Гейл встала и прошла мимо Лео и их сына Неда к боковому приделу. Она продвигалась вперед и ее поступь становилась все стремительнее и увереннее с каждым шагом. И когда добралась до Анны, ее руки уже были протянуты.
– Ты Анна, правда?! Я чувствую, что ты Анна. Разве может сестра не узнать...?
Их руки встретились и соединились.
– Привет, Гейл, – тихо сказала Анна.
Сенатор Винс Четем смотрел, как они обнимаются. В следующее мгновение он оперся рукой о спинку скамьи и обратился к своему племяннику Киту Джаксу, сидевшему сзади.
– Эта женщина, – сказал сенатор, когда Кит наклонился к нему.
– Та, на которую все смотрят? Ты ее знаешь?
– Избавься от нее, – сказал Винс. – Выясни, чего она хочет, дай это ей, если не возникнет проблем, и потом избавься от нее. И проследи, чтобы она не возвращалась.
ГЛАВА 2
Анне было тринадцать, когда Винс начал приходить в ее спальню и открывать дверь без стука. Он был тридцатилетним мужчиной, самым привлекательным из тех, кого она знала. Обаятельным, удачливым в делах. Любимым братом ее отца.
Девочка относилась к нему с боязливым благоговением, глядя на то, как ее отец обращался с ним: будто тот был принцем или главой семьи. Она знала, что это не так, ее дедушка Итан руководил семьей и устанавливал правила, а Винс должен был подчиняться им, как и все остальные. Но тем не менее, когда ее отец и Винс оказывались рядом, отец как бы съеживался, а Винс, хоть и на одиннадцать лет младше его и ниже ростом, словно становился выше и еще красивее. Рядом с братом, всегда таким спокойным, Винс был полон оживления, вызванного его поездками и деловыми успехами. Трудно было представить себе, что он один из Четемов, которые живут в Лейк Форесте, к северу от Чикаго, работает в семейной компании и, кроме того, является младшим из пятерых детей Итана. Все они жили в пяти милях друг от друга, и если находились в городе и не было назначено важных деловых встреч, то каждое воскресенье, в дни рождений и по праздникам, должны были собираться в доме Итана за обедом. Это было правило, установленное Итаном, и все, даже Винс, ненавидевший правила, подчинялись ему. Им полагалось сидеть вокруг длинного стола в красивой комнате, которую мать Анны заново декорировала незадолго до своей смерти, и по очереди рассказывать о прошедшей неделе. Итан всегда говорил первым, и Анне нравилось слушать, как почтительно он сообщает о «Четем Девелопмент Корпорейшн», о новых домах, магазинах, о целых городах, поднимающихся на месте бывших кукурузных полей, окружавших Чикаго, и о том, как они спланировали школьный городок или торговый центр, и как назвали улицы. В каждом из городов, построенных Четемами, были улицы, названные именами Винса, Чарльза, Анны, Мэриан, Уильяма, Гейл и всех остальных членов семьи. Итан был слишком скромен, чтобы называть улицы своим именем, но вместо него это всегда делал Чарльз, и таким образом, имена всех Четемов были запечатлены на металлических пластинках, которые раскачивались под ветром Среднего Запада и показывали дорогу к домам, построенным Четемами.
