Марго Романова - Тайга
— Поезд Москва-Абакан прибывает на пятый путь второй платформы, — услышала она механический голос, и ее сердце застучало в два раза быстрее, а дыхание участилось.
Громко пыхнув напоследок, поезд, наконец, замер. Третий вагон, в котором должен быть Николай, оказался как раз напротив Иры. Она быстро достала из сумочки фотоаппарат, приготовившись запечатлеть любимого на пленку.
Люди тянулись из вагона бесконечной вереницей. Совсем старенькая бабушка с трудом тащила за собой огромный тюк. Почему-то ее никто не встречал, и Ире пришлось, спрятав фотоаппарат, стаскивать ее баул с высоких ступеней. Потом в тамбуре появилась шумное семейство, муж с женой и трое маленьких ребятишек. Дети постоянно пихались, ссорились между собой, все время порываясь подраться. Родители пытались разнять малышню, создав настоящий стопор в дверях. Постепенно все пассажиры покинули вагон. Но Николая все не было.
Ира начала судорожно перерывать сумочку в поисках мобильного и тут она увидела его, точнее его черную, мрачную тень, будто он вышел не из поезда, а из самой преисподней.
Николая сильно шатало из стороны в сторону, под глазами — черные глубокие круги, а взгляд… не человеческий взгляд, люди так не смотрят: в расширенных зрачках читалось безумие, неудержимое яростное, страшное. Рубаха и джинсы висели на нем, как на вешалке, настолько истощенным и высохшим был его силуэт.
Николай спустился на перрон, скользнул по Ирине невидящем взглядом и, пошатываясь, двинулся в сторону вокзала.
— У, наркоманская морда! — погрозила ему вслед проводница. — Как вас земля таких носит! Ирод, бедная твоя мать, обокрал поди женщину, душу всю из нее вынул! Да чтоб ты сдох вообще!
— Что это вы такое говорите! Никакой он не наркоман, он начальник! — пришла в себя Ира и бросилась за Николаем.
Догнав любимого, девушка схватила его за руку. Мурашки пробежали по телу, настолько ледяной и безжизненной была его ладонь. Ира заглянула в его глаза, и ей стало по-настоящему страшно.
— Коленька, ты меня не узнал? — испуганно прошептала девушка. — Это же я — Ира, твоя девушка. Неужели я так изменилась, что ты меня просто не заметил?
Николай попытался сфокусировать взгляд на девушке, но у него не получилось. Перед глазами все плыло, все внешние звуки перестали для него существовать. От сильного напряжения невыносимо болела голова.
— Может быть, ты заболел, Коленька? — глаза девушки наполнились слезами. — Как ты себя чувствуешь? Скажи хоть что-нибудь!
Он попытался разлепить ссохшиеся губы, чтобы ответить. Но не смог. И тут небо обрушилось на него всей своей безграничной мощью, земля закачалась под ногами, словно скидывая его вниз, в саму преисподнюю.
* * *— Не могу точно сказать, что с ним произошло, — донесся до Николая тихий, вкрадчивый голос. — Сильнейшее обезвоживание организма. Такое чувство, что его минимум полгода держали в рабстве, заставляли много работать и практически не кормили. Внутренние органы — в норме, внешних признаков насилия на теле нет, если, конечно, не считать нескольких синяков на шее и плечах.
— Может, нужны какие-то лекарства? — услышал он знакомый девичий голос и с трудом разлепил веки.
Белые стены и потолок, металлическое изголовье кровати. Он понял, что находится в больничной палате и с трудом повернул голову на звук голосов. Николай сразу узнал до боли знакомый профиль Ирины. Она разговаривала с врачом.
— Ирррр, — тихо, почти шепотом, протянул он, но она услышала.
Подбежав к кровати, она почему-то схватилась руками за щеки, пылавшие ярким пламенем. Потом широко улыбнулась и положила горячую ладонь на его лоб.
— Слава Богу! — широко улыбнулась Ирина и продолжила скороговоркой. — Я думала, что сойду с ума, пока ты лежал без сознания, такой безжизненный, бледный, слабый.
Он хотел было улыбнуться, но вышла лишь кривая ухмылка. Вообще, ему казалось, что силы полностью оставили его. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.
— Меня парализовало!? — вдруг осенило Николая, и глаза его округлились от ужаса.
— Ну что ты, глупый, — поспешила успокоить его девушка. — Просто ты очень ослаб, истощен, поэтому тебе так тяжело двигаться и говорить. Совсем скоро ты придешь в норму, и все будет хорошо.
Звуки родного голоса, знакомый запах, исходивший от ее волос, успокаивали и убаюкивали. "Как же я устал, как устал", — подумал он и вновь провалился в тяжелое, вязкое небытие.
* * *К началу мая сибирская Тайга уже полностью приоделась в зеленый наряд. Она больше всего любила именно этот цвет, ярко, даже отчаянно зеленый, который бывает только ранней весной: молодые листики еще не выгорели на солнце, не заматерели и не огрубели. Еще ей нравилась привычное весеннее оживление, когда птицы начинают ликовать, оглашать ее владения веселой трелью, чувствуя приближение долгожданного лета. Звери, в большинстве своем еще совсем сонные и вялые, лениво слоняются по лесу, не надоедая ей своей бессмысленной суетой. Проснулись и эти странные создания, сибирские берегини. Уставшие от долгой зимы, они носились по лесу, как ошалелые. То расплывались по тайге сизым облаком, то сгущались в расплывчатые силуэты, устраивая дикие пляски на берегу озера. Она уже начинала жалеть, что когда-то сама создала их, думала, что они будут беречь ее покой, веселить ее скучными зимними вечерами и урезонивать не в меру расшалившихся зверей. Но до нее им не было никакого дела, праздные, дурашливые существа. Зимой они становились невыносимо ленивыми и почти все время спали. Да и до зверюшек не было им никакого дела. Они их только дразнили и задирали, вовлекая лесных обитателей в свои дикие игры. Нет от них никакого толку, но нет и особого вреда. Ладно, пусть пока живут, пока…
* * *Когда Николай вновь пришел в себя, за окном было темно. В палату пробивался лишь слабый свет из коридора. Он поднял руку и начал внимательно разглядывать свою ладонь. Пересчитал пальцы справа налево, наоборот, и искренне удивился, что все на месте. В правом виске пульсировала нетерпимая боль. Николай сморщился и с трудом перевернулся на левый бок. Сменив положение, он испытал настоящее блаженство.
"Интересно, сколько я так лежал? — подумал он. — Такое чувство, что спина просто онемела".
Сильная жажда не давала вновь заснуть и, собрав все силы, он сначала сел на кровати, а потом встал. Рядом, на больничной полке, стояла бутылка минеральной воды. Он попытался открутить крышку, но пальцы, то и дело соскальзывали, бутылка вырывалась из рук. Тяжело вздохнув, Николай пошел к раковине. Открыв кран, он припал к упругой струе. Прохладная вода вливала в него долгожданную влагу, а вместе с ней к нему возвращались силы, мысли становились более ясными и четкими.
