Елена Рахманова - Клин клином
– Ну, ты как? – спросила подругу Татьяна. – Наверное, с ног падаешь от усталости и волнения.
– Есть немного, – ответила Надежда и отхлебнула из бокала, который держала в руке. – Но это не главное. Главное – все уже позади. И как все замечательно прошло, ты видела? Как Ладоша прекрасно смотрелся! А как говорил!..
– Это ты ему слова писала или он сам сподобился? – поинтересовалась подошедшая Ксюша, засовывая в рот тарталетку с паштетом из гусиной печенки, отчего вопрос прозвучал невнятно.
Однако Надежда расслышала и зыркнула на нее сердитым взглядом.
– Даже в такой момент язык попридержать не можешь, – обиженно произнесла она и собралась было демонстративно покинуть подруг, но Ксюша состроила жалобную мину и попросила:
– Ну прости. Сама не знаю, как это у меня получается. Вроде хочу сказать что-то хорошее, а выходит совсем наоборот.
– А ты думать, прежде чем рот раскрыть, никогда не пробовала? – не хуже Ксюши съязвила Надежда, но было видно, что продолжать начавшуюся ссору она не расположена. Уж слишком момент был радостный.
– Все, больше не буду, – пообещала Ксюша. – Сегодня уж точно. Пойдем лучше еще чего-нибудь вкусненького съедим.
– Вы идите, а мне кусок в горло не лезет, – сказала Надежда и, отойдя в укромный уголок, стала наблюдать за тем, как Ладоша о чем-то беседует с заместителем директора института по научной части. Точнее, почтительно внимает тому, что ему говорят.
«Наконец-то Ладошу заметят и по достоинству оценят», – думала она, безмерно гордясь своим возлюбленным и уже совершенно забыв о том, кто и кому писал «эпохальный» труд, который «внесет свой вклад в дело развития на современном этапе», ну и так далее и тому подобное…
В горле опять пересохло, и Надежда снова отпила из бокала, не чувствуя вкуса замечательного вина…
Домой приехали ближе к вечеру и по отдельности: сначала – Надежда, через час – Ладо. Правила игры были дотошно соблюдены: у этого торжества мог быть только один виновник, остальным следовало уйти в тень.
Только переступив порог своей квартиры, Надежда поняла, как безмерно устала. Но тем не менее она заставила себя поправить макияж и прическу и села ждать новоиспеченного кандидата экономических наук. Даже туфли на шпильках скидывать не стала.
Сияющий Ладоша явился с охапкой цветов.
– Это тебе, держи, – сказал он, вручая Надежде букеты. – Фу, как же я вымотался, если бы ты только знала!
Пройдя в комнату, он плюхнулся на диван и ослабил узел галстука.
– А ты слышала, как тот оппонент в очках, ну, Аркадий Петрович Монарский пытался подловить меня на последних зарубежных разработках? Но у нас с собой было…
Он притянул Надежду к себе, обнял за плечи и стал рассказывать о прошедшей защите так, будто ее там и не было вовсе, словно не она переводила ему из зарубежной научной периодики все, что имело отношение к теме диссертации. Тем не менее, слушая своего ненаглядного Ладошу, Надежда млела от восторга. Это был миг его триумфа, и ничто не должно было омрачить счастливых мгновений.
Часа через полтора, когда каждое сказанное ему или им слово, каждое дружеское похлопывание начальства по плечу, безобидные шуточки и язвительное подтрунивание коллег были обсуждены со всех сторон, Ладо сказал, что, пожалуй, пора ложиться спать.
– Ты только цветы куда-нибудь поставь, чтобы не мешались, – зевая, пробормотал он и, не без труда поднявшись, отправился в ванную.
Надежда с грустью посмотрела на букет красных роз, обошедшийся ей в огромную, по ее меркам, сумму денег. Он стоял на столе прямо перед носом Ладо, а тот его даже не заметил. Э-хе-хе. Но, может быть, странно требовать от мужчины, чтобы он обращал внимание на такие чисто женские заморочки, как цветы…
Надежда поднялась и, ковыляя на своих шпильках – благо не видит Ладоша, – собрала букеты в охапку и поплелась с ними в кухню. Но постепенно общение с прекрасными розами, гвоздиками и хризантемами улучшило ее настроение. Все-таки цветы – это такое восхитительное творение природы, и она будет любоваться ими. Они украсят ее квартиру. А завтра, вполне возможно, Ладоша увидит алые розы на столе и спросит…
– Эй, ты чего там застряла? У меня глаза слипаются, а постель еще не разобрана, – раздалось из спальни.
Мгновенно стряхнув с себя свинцовую усталость и заставив переступать ноющими ногами, как топ-модель на подиуме или гарцующая на арене лошадь, Надежда устремилась на зов.
– Слушай, Ладоша, а что ты собираешься делать… – начала она чуть позже, забираясь к нему под одеяло.
– Все разговоры о делах оставим на завтра, а сейчас спать, – сонно пробормотал Ладо и повернулся к ней спиной.
– Хороший мой, любимый мой, – прошептала Надежда, гладя его по плечу. – Самый умный, самый замечательный…
– Угу, – приглушенно донеслось из-за бугра, покрытого атласным стеганым одеялом.
Глава 2
Она сбилась с ног, покупая подарки многочисленной сочинской родне Ладоши и по привычке стесняясь говорить ему, во что они ей обошлись. Ну какие могут быть счеты между будущими супругами!
Ладоше же было не до подарков. Он не вылезал из кабинетов начальства, где решалась его судьба. С самого начала было ясно, что успешная защита кандидатской диссертации отразится на его положении в институте. А уж такая блестящая защита, какая имела место, тем более.
Хотя не только подруги Надежды знали, кто в действительности занимался анализом собранных данных и кому принадлежат сделанные выводы и предложения, у всех словно в одночасье отшибло память, особенно у руководства – солидных маститых дядечек. «Вот она, пресловутая мужская солидарность. Ну не могут они допустить, чтобы женщина была хоть в чем-то лучше их», – посмеивалась Надежда, когда в ее присутствии коллеги мужского пола распинались о достоинствах Ладошиной диссертации.
Самое любопытное, что тот находил это само собой разумеющимся и внимал каждому их слову как непреложной истине. «Ну и что с того, – ничуть не обижаясь, думала Надежда. – Ведь он вполне мог написать все это и сам, даже, может, еще лучше. Он же такой умница».
«Умница» же, вконец уверовав в свою гениальность, отныне не ходил, а носил себя по коридорам института и даже недовольно морщился, когда, забывшись, Надежда в разговоре называла его ласкательным прозвищем. А тут еще пополз слушок, что, как только в ВАКе утвердят диссертацию, Ладоша возглавит научное подразделение, в состав которого войдут три нынешних ведущих отдела, в том числе и Надеждин.
В иной ситуации девушка порадовалась бы за своего возлюбленного. Но получалось, что она попадет к Ладоше в подчиненные. Одно дело – единовременно помочь выдать ее идеи за его собственные. Другое – постоянно выслушивать его указания и исполнять их… Хотя вряд ли. Отдел останется за ней, она по-прежнему будет сама себе хозяйка, а с начальством всегда можно договориться, чтобы ей не мешали. Тем более если таким начальством будет ее Ладоша.
