Шерил Андерсон - Роковой коктейль
— Речь не о юморе, а об удовольствии, — возразила я и быстро слизнула соус с большого пальца, не давая ему капнуть мне на майку и познакомиться с моим бюстом.
— Одно другому не мешает. Наоборот, прекрасно дополняет. — Кэссиди — адвокат в области интеллектуального права, и я всегда пеняла ей, что она нарочно выбрала профессию, где ей платят за умение манипулировать и языком и людьми, которые на нем говорят. Она и не спорит, только замечает, что раз у нее так хорошо получается, значит, она верно выбрала профессию. — Итак, слушается дело «Удовольствие или юмор».
— А как же «мрачное удовольствие»? — парировала я.
— Ну это все равно что «юмор висельника», — стала объяснять Кэссиди. — Осознавая всю мрачность положения, ты замечаешь и его смешную сторону и даже получаешь удовольствие. Брось, Молли, неужели ты не испытывала мрачного удовольствия, когда поймала убийцу Тедди?
— А я почувствовала огромное облегчение, — сказала Трисия. Трисия всегда все тщательно подготавливает, что отвечает ее потребности делать людей счастливыми. В этом также проявляется ее любовь к порядку, организованности и размеренному течению жизни. Участвовать в расследовании преступления было для нее испытанием.
— Как и все мы, — призналась Кэссиди. — Но теперь, когда все осталось позади…
— Ладно. Мрачное удовольствие. А может быть, и не такое уж мрачное. По-настоящему меня омрачает то, что я не знаю, как мне быть дальше.
— С работой или с бойфрендом?
— И с тем и с другим надо что-то делать.
Трисия, вздохнув, не согласилась:
— Сначала надо все-таки определиться с тем, что ты хочешь получить в результате.
Я пожала плечами.
— Что ж, как сказал философ, «Не всегда можно получить то, что ты хочешь»[1].
— Перестань валить все на древних, — вмешалась Кэссиди. — Послушай, я знаю: ты думала, что эта история с Тедди Рейнольдсом изменит твою жизнь, и ты считаешь, что ничего не вышло. Я же полагаю, что твоя жизнь изменилась и продолжит меняться, но более поступательно и скрытно, чем тебе хочется.
Я взглянула на Трисию, ища поддержки, но увидела, что она кивает, соглашаясь с Кэссиди.
— Терпение никогда не было твоей сильной стороной.
— Что это — групповая терапия?
— Мы хотим, чтобы ты была счастлива, — твердо произнесла Трисия.
— Я счастлива.
Кэссиди изогнула брови в виде безупречного полукруга, какого не нарисует ни один мастер макияжа. Они с Трисией лично наблюдали многие взлеты и падения в моих отношениях с Кайлом, а о других знали с моих слов. В конце концов, есть предел, до которого можно обсуждать отношения с мужчиной с этим самым мужчиной. А потом потребуется ясный взгляд на вещи, то есть придет время спросить мнения твоих лучших подруг.
По их мнению, он был душка. Сексуальный. Обаятельный. С этим я была согласна. Но в его присутствии им становилось слегка не по себе. Да и мне тоже. Он был очень дотошный человек невероятно дотошной профессии. Он никогда не забывал спросить, как идут дела в журнале, но чего стоят мои советы какой-нибудь сходящей с ума от любви пиарщице съехаться, наконец, с ее бойфрендом, даже если для этого ей придется полюбить футбол, по сравнению с расследованием убийства? Моя работа бледнела рядом с его работой, потому что его работа изменяла мир. И, по правде говоря, я ему завидовала.
Роман с мужчиной — это всегда нелегко. А я, ведя свою колонку, все равно что сижу в первом ряду на дефиле непреодолимых трудностей, возникающих, когда два человека пытаются совместить свои жизни, особенно что касается любовного опыта и серьезных обязательств. Но когда встречаешься с мужчиной, который поклялся служить обществу, трудности возрастают многократно. Приходится отбивать его не только у бывшей любовницы, приятелей-хоккеистов, его матери, которая в нем души не чает, но и у его высшего призвания — и днем и ночью. Даже если ты не лишена благородства и крепко стоишь на ногах в этом мире, тебе все же будет трудно поддерживать отношения, которые постоянно откладываются, потому что его телефон снова звонит и новости снова дурные.
Мы с Кайлом пытались даже на время расстаться, но долго жить в разлуке не могли. Мы пытались начать все заново, снова назначать свидания и строить планы, но мы уже столько всего испытали вместе, что в этом чувствовалась какая-то фальшь. Так что мы продолжили свои странные отношения, когда мы вроде бы и очень близки, но в то же время знаем друг друга не так хорошо, как нам бы хотелось.
— Я просто не до конца счастлива, — призналась я Трисии и Кэссиди, меж тем как капля томатного соуса, скатившись по большому пальцу, шлепнулась мне в вырез майки. Такова жизнь.
— Это естественное состояние человека, — заметила Трисия, срочно обмакивая салфетку в бокал с водой и протягивая мне.
— Точно. Ничего особенного. Так что мне сделать — промокнуть или вытереть? — спросила я, целясь мокрой салфеткой в красную кляксу.
— Может быть, нам позвать официанта, чтобы он слизал это с тебя? — предложила Кэссиди.
— Промокни, — велела Трисия.
Я промокнула.
Полукруглые брови Кэссиди горестно опустились.
— В общем, карьера тут ни при чем. Это все мужчина.
— Мужчины мешают нам делать карьеру. Кому, как не тебе, знать это с младых ногтей? — Родители Кэссиди управляют фондом помощи школам в бедных районах, но познакомились, когда в конце шестидесятых изучали востоковедение в университете Беркли. Кэссиди получила свое имя в честь великого битника Нила Кэссиди. (А Трисия — в честь дочери президента Никсона, так что они друг друга стоят.) Кэссиди называет своих родителей «продвинутые хиппи». Они замечательные, но скромные. Вот откуда это у Кэссиди.
— Когда ты в последний раз разговаривала с Кайлом? — не отставала Кэссиди.
— Не помню.
— Нет, ты помнишь. Ты помнишь и дату, и время, и во что ты была одета. Или раздета.
— Он звонил вчера. — На этом я хотела и закончить, но Кэссиди, качая головой, дала мне понять, что так просто я не отделаюсь. — Вчера вечером. В одиннадцать пятнадцать. Дул легкий ветерок с юго-востока, и я была в джинсах и свитере, потому что лежала на диване и смотрела «Дейли-шоу»[2].
— И ради него ты выключила Джона Стюарта?
— Да.
— Ну ты даешь!
— И о чем вы разговаривали?
— О кино. О политике. Чуть ли не о погоде, но тут у меня внутри сорвало сигнализацию, и я смогла переключиться на футбол.
— Ну прямо как взрослая, — похвалила Кэссиди.
— Спасибо.
— И долго вы болтали?
Мне никак не удавалось уловить, к чему клонит Трисия.
