Джоанна Лэнгтон - Муки сердца
— Как ты заставишь ее заплатить? — осторожно поинтересовалась Мелани.
— Мои методы — это мое личное дело. — Агостино не стал вдаваться в подробности, ясно давая понять тетке, что ссуда ее больше не касается.
Его мужественное, поразительно красивое лицо словно окаменело. Резкий тон остудил любопытство родственницы. Тем не менее Мелани торжествовала. Семейные узы, даже самые непрочные, значили для Агостино гораздо больше, чем можно было предположить. Жадная маленькая шлюшка получит по заслугам. А это главное.
Оставшись в одиночестве, Агостино сделал то, чего никогда не позволял себе прежде. Он попросил секретаршу заблокировать все входящие звонки, чем удивил ее безмерно. Мужчина лениво откинулся на спинку кожаного кресла. Казалось, он сосредоточенно изучает панораму лондонского Сити. Но по глазам было видно, что Агостино где-то очень далеко. Больше не будет ледяного душа. Чувственная улыбка медленно тронула его губы. Больше не будет одиноких ночей. Улыбка обнажила ряд жемчужно-белых зубов. Белоснежка попалась. После двух долгих лет ожидания она наконец-то будет принадлежать ему.
Корыстолюбивая и внешне холодная, она в то же время была изысканна и невероятно красива. Даже Агостино, считавший себя пресыщенным знатоком, остолбенел, когда увидел Кимберли Вудс впервые. Она выглядела как Спящая Красавица из знаменитой сказки. Недоступная, недосягаемая… Агостино хрипловато рассмеялся. Какую чепуху иногда рисует воображение! Последние два года Кимберли была любовницей человека, годящегося ей в дедушки. Эта леди далеко не невинна.
Но он не станет, как глупый баран, требовать немедленного погашения ссуды. Он джентльмен и игру поведет искусно. Решит денежные затруднения Кимберли, заработает ее благодарность и в конечном итоге добьется от нее такой преданности, о которой Эстебан и не мечтал. Она не сможет оставаться холодной рядом с ним. А в награду он окружит Кимберли роскошью, поместит драгоценный камень в достойную оправу, будет выполнять любое ее желание, любой каприз. Ей не придется больше работать. О чем еще может мечтать практичная женщина?
Кимберли Вудс и не подозревала, какие тучи сгущаются над ее головой.
События развивались с такой стремительностью, что она с трудом успевала осмыслить происходящее. После письма из агентства по недвижимости пришло сообщение от душеприказчика крестной. Кимберли вызывали на оглашение завещания. Неужели ей удастся выбраться из ловушки, в которую она попала по вине игрока-отца? По крайней мере, наследство Элис Роквуд — это реальный шанс…
Девушка вышла из такси, которое везло ее от железнодорожной станции. В каждом ее движении сквозила природная грация, эффектная копна золотистых волос развевалась на ветру. Кимберли выпрямилась во весь рост и посмотрела на дом, где жила ее крестная мать. Здание в георгианском стиле окружал великолепный сад.
Кимберли подошла к передней двери. Сердце защемило, на глаза навернулись слезы. В день ее «дебюта» в качестве спутницы Эстебана крестная написала письмо, в котором отказывала Кимберли от дома. Однако четыре месяца назад Элис приехала в Лондон повидать крестницу. Примирение состоялось, вот только о своей болезни Элис не обмолвилась ни словом. Кимберли получила известие о смерти лишь после похорон.
Она чувствовала себя неловко. Ей казалось ужасным приехать к Элис, когда ее уже нет в живых, приехать на оглашение последней воли покойной. Но хуже всего другое. Хуже питать отчаянные надежды, что сердце крестной смягчилось и она забыла о скандалах в жизни Кимберли.
В сумке у нее уже лежало письмо, которое разбивало вдребезги все ее планы на свободное будущее. Оно пришло утром. И напомнило Кимберли о давнишнем долге. Она-то наивно полагала, что после разрыва с Эстебаном долг будет забыт. Он уже забрал два невосполнимых года ее жизни. Каждый пенни, заработанный Кимберли, шел в погашение злополучной ссуды.
Неужели Эстебану недостаточно? В настоящий момент у нее нет ни копейки, и вдобавок в прессе поползли слухи о сокращении ее контрактов. Конечно, Эстебан тщеславен и эгоистичен, но он никогда не опускался до жестокости, да и деньгами он не обделен. Почему же он так с ней обошелся? Почему не дал времени встать на ноги? Почему требует погашения ссуды прямо сейчас?
Дверь открылась прежде, чем Кимберли успела дотронуться до кнопки звонка. Худое лицо домоправительницы застыло в выражении явного неодобрения.
— Мисс Вудс, — прозвучало холодное приветствие. — Мисс Теллурайд и мисс Стеббингс ждут в кабинете. Адвокат миссис Роквуд, мистер Кастл, будет с минуты на минуту.
— Благодарю вас… нет, не нужно показывать дорогу. Я ее хорошо помню.
Не дойдя до кабинета нескольких шагов, Кимберли остановилась у окна, выходящего в розарий, которым так гордилась Элис Роквуд. Кимберли еще не была готова встретиться с двумя другими гостьями и явно нервничала, не зная, как отнесется к ее появлению одна из них.
Память воскресила картинку из прошлого. Летний день. Чайный столик накрыт в саду. Три маленькие девочки — Ким, Марджи и Шарон стараются вести себя как можно лучше перед крестной. Элис Роквуд не имела детей. Она воспитывала крестниц в старых традициях.
Из всех троих Кимберли всегда оставалась белой вороной. И Марджи, и Шарон происходили из благородных семей. Они нарядно одевались, когда приезжали погостить в Солсбери. Кимберли, напротив, никогда не имела подходящей одежды. Из года в год Элис водила девочку за покупками. Крестная пришла бы в неописуемый ужас, если бы узнала, что отец Кимберли продавал все эти дорогие наряды сразу же по возвращении дочери домой.
Покойная мать Кимберли, Оливия, когда-то была прислугой у Элис, хотя миссис Роквуд всегда говорила о ней как о подруге. Крестной очень не нравился мужчина, за которого Оливия вышла замуж. Слабый, эгоистичный, ненадежный…
Гектор Вудс, к сожалению, был именно таким. Однако он единственный родитель, которого Кимберли знала, и девочка была предана ему. Отец занимался воспитанием дочери в одиночку и по-своему, насколько был способен, любил свое чадо. Вот только Кимберли никогда не удавалось уговорить отца вести себя должным образом с такой богатой женщиной, как Элис Роквуд, и она покорно несла свой крест.
Каждый раз, привозя дочь в Солсбери, Гектор Вудс открыто злоупотреблял гостеприимством крестной Кимберли. Он старался лестью и комплиментами задобрить пожилую хозяйку и занять у нее денег. Ему было плевать на ее холодность и подчеркнутую неприязнь. Кимберли всегда испытывала, с одной стороны, чувство вины, а с другой — невероятное облегчение, когда отец уезжал. Только тогда девочка расслаблялась и могла веселиться.
