Маргарита Южина - Невесты по вызову
– Пра-а-авильно! – радовался руководитель клуба так, будто ему открыли секрет вечной молодости. – А давайте-ка я угадаю, у кого из вас какой питомец!
– Вы уже на прошлом занятии угадывали, – раздались голоса, но Иван Михайлович к ним не особо прислушивался.
Он только что подошел к приятной длинноногой девушке и, томно заглядывая ей в глаза, попытался отгадать:
– Вижу-ви-ижу, у вас беленькая, пушистая киска, я прав?
– Не, – ответила девушка неожиданным басом. – У меня вообще никого нет. Я с подругой пришла.
– Упущение с вашей стороны, – швыркнул носом Иван Михайлович. – Вам обязательно надо взять кошечку. Подойдите ко мне после занятий.
Но подойти девушке было не суждено – в кабинет заглянула Мария Адамовна и громким шепотом приказала:
– Ваня! У матери какое-то несчастье! Закрывай свою богадельню и домой!
Иван Михайлович с женой никогда спорить не отваживался, поэтому только развел руками и сообщил своим слушателям:
– Вы знаете… у меня, оказывается, горе… наше занятие придется завершить. На сегодня у меня все.
Слушатели вздохнули с облегчением и потянулись к выходу, но сам руководитель выскочил первым.
По дороге домой Иван Михайлович все пытался выяснить – что же такого ужасного приключилось у несчастной маменьки:
– Маша… Мария, что там стряслось? Я просто должен быть готов к самому ужасному! Да остановись же ты! Что ж я, как тушканчик за тобой прыгаю?!
– Не знаю, – повернулась к нему запыхавшаяся супруга. – В последний раз матушка так истерила, когда узнала, что Сердючка не женщина. Она уже решила, что Верочка Сердючка ее двоюродная племянница и даже оповестила об этом всех соседей, но… Молодой мужчина в племянницу никак не вписывался. И вот тогда…
– Так это было буквально два месяца назад, – вспомнил Иван Михайлович.
– Да, именно тогда она и узнала, а сейчас… Я даже боюсь представить! – возвела глаза к небу Мария Адамовна и понеслась в два раза быстрее.
Когда они влетели домой, баба Нюра, или, как она себя называла, Элеонора Юрьевна, томно восседала в кресле и обмахивалась дорогущим журналом.
– Мама! – сразу же накинулся на нее трепетный сынок. – Что у нас случилось? Я только набрал новую группу! У меня работа! У меня там молоденькие… м-да… у меня там только-только начали налаживаться контакты!
Баба Нюра даже не удостоила взглядом ни сына, ни невестку.
– Мама! – строго рявкнула Мария Адамовна. – Прекратите отдыхать в обмороке! А то я спрошу, откуда у вас такой дорогой журнал!
Про журнал, видимо, сработало, потому что пожилая леди открыла глаза и пролепетала:
– Произошло ужасное… – И она снова решила на некоторое время предаться тоске.
Коровины топтались на середине комнаты, но никто и ничего им прояснять не собирался.
– Мама! – поправил очки Иван Михайлович. – И все же хотелось бы конкретики, так сказать…
– Вот что, – не выдержала Мария Адамовна. – Я вам прямо заявляю, если вы еще раз потратите дедовскую пенсию на вот такие журналы, то мне придется…
– Наш Андрюшенька… – единственное, что смогла проговорить немолодая женщина.
– Что?! – возопили оба родителя.
Андрюшенька был их единственным сыном, ребенку стукнуло двадцать пять лет, и, понятное дело, он был совершенно беззащитен в таком страшном, непредсказуемом мире. Родители даже в армию его не стали отправлять, дабы с ним не произошло ничего невообразимого! Но вот дома, как оказалось, уберечь не смогли.
– Да что с Андрюшей?! – уже львицей кинулась к свекрови Мария Адамовна.
– Нет, я не могу озвучить… – В страшном горе вскинула руку ко лбу пожилая женщина. – Я не могу… вы должны сами это увидеть! Собираемся!
– Погоди, мам… – оторопел Иван Михайлович. – Так ты еще ничего не знаешь?
– Да что такое-то?! – вышла из себя Мария Адамовна. – Вы еще сами ничего не видели, не слышали, а уже!..
Элеоноре Юрьевне уже надоело изображать вселенскую скорбь, и она вполне обычным тоном пояснила:
– Ну конечно! Я ничего не видела! А кто мне покажет? Там показ только в восемь вечера начинается! К тому же учтите, дети мои, показ состоится в приличном кафетерии, поэтому нам надо успеть еще привести себя в порядок. Да, Машенька, я в парикмахерскую, а ты погладь Ванечке ту рубашечку, помнишь, я ему на день рождения дарила?
– Это когда ему тридцать пять стукнуло?
– Маша! Да нет же! – вытаращила глаза Элеонора Юрьевна. – Когда отцу исполнялось пятьдесят! Я подарила отцу, а она ему великовата оказалась, вот и пришлось… Ну такая-то, в синенькую полосочку! Все же что ни говори, а полоска – это классика! Вот сколько лет прошло, а рубашка все еще актуальна! Как будто сегодня от Юдашкина!
– Мама, погоди, – вдруг вспомнил сын. – А как же папа? Он с нами пойдет?
– Сын мой! Отец сегодня на сутках! Должен же кто-нибудь в нашей семье работать, а не только метлой махать!
– Действительно, – фыркнула Мария Адамовна, глядя на то, как плавно свекровь удаляется из комнаты.
Очень скоро матушка покинула дом и направилась творить искусство на своей голове, а супруги остались в полном недоумении.
– Не понимаю… – пожала плечами Мария Адамовна. – Теперь маменька будет так водить нас в кафетерий?
– Маша! – взвизгнул от чувств Иван Михайлович. – Я!.. Я вообще не понимаю – как ты можешь?! Мы! Нам нельзя отказывать маменьке в этой маленькой слабости!.. Тем более когда дед только что получил пенсию. И потом… Ну мама же тебя просила – погладь мне рубашку!
Баба Нюра привела их вовсе не в кафетерий. Она направила стопы прямиком в ресторан, да еще и не самый дешевый в городе. Правда, сегодня в ресторане было немного необычно – и публика какая-то не совсем привычная, и настрой у этой публики… Уж Мария Адамовна-то могла это оценить – сама она нередко выходила в свет со своими подопечными, так сказать, по долгу службы.
Коровины сидели недалеко от сцены, им был прекрасно виден весь зал, играла приятная музыка, и даже заказ их уже успели принести. И, казалось бы, можно было наслаждаться этим волшебным вечером, но Элеонора Юрьевна все никак не могла успокоиться.
– Я непременно подорву себе психику, – сообщала она, потягивая коктейль через соломинку. – Мне обязательно надо успокоиться… Машенька, закажи мне еще коктейль.
– Мама! – раздраженно фыркала невестка, стреляя глазами во все стороны. – Вы уже окончательно подорвали наш бюджет, теперь со спокойной совестью можете подрывать психику!
– Я не понимаю, – вертел головой господин Коровин. – А чего все ждут? Будет представление? Если да, то когда оно начнется?
– Боже! – побледнела Элеонора Юрьевна. – Уже начинается!
