Кэти Регнери - Красавица и ветеран
Ну, до этой стадии она точно дошла, когда перестала замечать кого-либо, кроме Патрика. В сравнении с ним – с его родословной, аристократической внешностью и связями в высших кругах – все прочие мужчины бледнели. Жаль, что Патрик на ответную преданность не подписывался. После того, как она узнала, что он в одиночку уничтожил ее профессиональную репутацию и карьеру, ее добила новость о том, что все время, пока она с ним спала, он встречался с другой.
– Дальше, – потребовала Саванна.
– Вот это мое любимое. Когда ты впервые видишь с ним свое будущее. – Скарлет вздохнула. – Первый класс. Детская площадка. Трент качал меня на качелях, хоть другие мальчишки над ним и смеялись.
Саванна любила сестру, но не представляла, как можно думать о будущем с кем-то, кто в первом классе качал тебя на качелях. Ей всегда было невдомек, как Скарлет может довольствоваться идеей о том, чтобы родиться, вырасти, выйти замуж и умереть, не покидая родного городка, когда за его пределами лежит целый огромный мир.
– Что там под номером девять?
Мечтательная улыбка на лице Скарлет сменилась усмешкой.
– Когда вы впервые отправляетесь вместе в путешествие.
– Дурацкий пункт.
– Почему?
– По утрам сложно выглядеть идеально. Плюс любая поездка – это стресс.
– Сестренка, я думала, ты обожаешь путешествовать! – воскликнула Скарлет.
– О, обожаю. Одна. В погоне за сюжетом. С какой стати мне хотеть брать с собой кого-то еще?
– Потому что ты его любишь? Потому что на Гавайях куда веселее с… – Она порозовела и отвела глаза в сторону.
– Не припоминаю, чтобы вы с Трентом ездили на Гавайи, – поддразнила ее Саванна.
– Медовый месяц, – театральным шепотом пояснила Скарлет.
– А, значит, ты наконец-то определилась. Что ж, говорят, там очень романтично.
Нежный румянец Скарлет разлился до самой шеи.
Саванне стало смешно. Какая она все-таки чопорная, ее младшая сестричка.
– Скарлет, бога ради, можно подумать, ты никогда не целовалась с мальчиком. Что дальше?
– Номер десять. Первая серьезная ссора. – Скарлет фыркнула. – Ну, надеюсь, этого мне пережить не придется. – Она постучала по деревянному подлокотнику качелей, блеснув розовым маникюром в теплом свете вечернего солнца.
– Хочешь сказать, вы с Трентом никогда крупно не ссорились?
– Вэн, ради всего святого, зачем мне ссориться с мужчиной, которого я люблю? Немного поспорить – это можно, конечно, но для меня важнее всего, чтобы он чувствовал себя любимым, счастливым и чтобы со мной ему было хорошо. К тому же Трент очень умный, очень добрый и почти всегда прав.
– А когда нет?
– Пчелы, знаешь ли, слетаются на мед, а не на уксус.
Саванна рассмеялась.
– А, то есть добиваешься своего хитростью?
– Все лучше, чем ссориться.
– Судя по всему, у тебя никогда не было примирительного секса. Многое теряешь, Скарлет.
Уклоняясь от ответа, Скарлет пожала плечами.
– Нет такой вещи, которая стоила бы ссоры с Трентом. Ни одной.
– Ладно, дело твое. Давай дальше.
– Номер одиннадцать. Когда ты впервые понимаешь, что он твоя половинка. – Скарлет вздохнула. – Ну разве не чудесно?
При всем своем цинизме Саванне пришлось признать, что фраза и впрямь звучит чудесно. Когда она влюбилась в Патрика, то начала понимать, насколько это прекрасно – дарить свое сердце другому, насколько потрясающе знать, что он всегда на твоей стороне, и, да, насколько чудесно понимать, что с ним ты как за каменной стеной, что ваши судьбы переплелись, что отныне вы неразрывно связаны.
Она заставила себя вспомнить жестокое ликование в его взгляде, когда он признался, что скормил ей дезинформацию в попытке извратить историю с хищениями в финансовой фирме своего отца. И Саванна – глупая Саванна, которая думала, что у них любовь – была для него не более, чем способом достижения цели, после чего оказалась ему не нужна.
– Прости, малыш, – произнес он с интонацией, которая, видимо, в его мире считалась сожалением. – С тобой было весело. И статья вышла просто блеск. С твоей помощью вся вина легла на отцовских партнеров.
– Когда всю дорогу виноват был только твой отец?
– Для суда важнее всего общественное мнение. И ты проделала отличную работу для нашего… дела.
– Но он обманул стольких людей… – Она осеклась, поняв, какими будут последствия. – А «Сэнтинел» напечатала эту чушь. Эту клевету. О боже. Моя карьера…
– Ничего. Ты крепкий орешек. Черт, да ты пробилась в Нью-Йорке после виргинской дыры, малыш. Приземлишься на ноги.
Но этого, увы, не произошло. Как только начали поступать гневные письма, ее уволили. Было напечатано опровержение, и тем не менее партнеры отца Патрика подали иск за клевету и отсудили у газеты свыше трех миллионов долларов.
Деваться Саванне было некуда. Пришлось сложить вещи и опозоренной уехать домой – с отговоркой об отпуске, который она якобы взяла на все лето, чтобы помочь Скарлет со свадьбой. Ее семья, разумеется, знала правду, но реакция прочих жителей Дэнверса, этого маленького сонного городка, была такой: «Хорошо, что ты вернулась, дорогая. И как вовремя – прямо к сестриной свадьбе!»
– Кэти Скарлет, от такого количества сладкого у меня сейчас появится диабет. Пожалей меня, закругляйся. Что там двенадцатое?
– Номер двенадцать. Когда ты впервые понимаешь, что он любит тебя так же сильно, как ты любишь его.
– И что потом? – полушутя спросила Саванна.
– Потом ты готова любить его вечно, – ответила Скарлет совершенно серьезно.
Саванна невесело усмехнулась, а ее сестра с шумом захлопнула свой толстенный журнал.
– Так, мне пора собираться в клуб. Вэн, ты точно не хочешь с нами? Трент мог бы устроить тебе свидание.
– С одним из своих дружков по колледжу? Которые на пять лет меня младше? Или, еще хуже, со своим братом Лэнсом? Нет, Скарлет, спасибо. Но тебе желаю повеселиться.
Когда сестра ушла в дом, Саванна позволила себе мысленно повторить – он любит тебя так же сильно, как ты любишь его. Сердце ее сжалось от тоски, которой она старалась не поддаваться. Она дала любви шанс, и что в итоге? Ей нанесли удар в спину, обманули и уничтожили. Она потеряла работу и все, ради чего упорно трудилась. По улице пронеслись на велосипедах, украшенных к завтрашнему Дню памяти, двое белобрысых мальчишек, и Саванна, глядя на них, попыталась найти проблеск надежды. Но не смогла. Она всю жизнь положила на то, чтобы выбраться из Дэнверса. И вот опять вернулась сюда, в самое начало.
Внезапно она почувствовала, как в заднем кармане завибрировал телефон. Раньше, когда она считалась восходящей звездой «Нью-Йорк Сэнтинел», телефон был центром ее вселенной – бесконечные звонки, сообщения… – но за последние две-три недели он просыпался всего пару раз. Она достала телефон из кармана и задумалась при виде незнакомого кода. 602. Финикс. Хм. Кого она знает в Финиксе?
