Лора Флоранд - Француженки не играют по правилам
Его губы раскрылись, будто он получил удар в живот, а глаза стали цвета обсидиана[4].
– Вот этого, – ответил он наконец, но чересчур резко. – Добро пожаловать в мое королевство, Саммер Кори.
Но этого не может быть. Как сказал отец, отныне это ее королевство. Родителям всегда было трудно отличить их вымышленное сказочное королевство дочери от ее собственного реального ада, в котором она была совсем одна. Саммер обвила рукой руку мужчины и доверчиво прижалась к нему, но оказалось, что очень трудно не навалиться на него всем своим весом. Он вздохнул, когда ее тело оказалось так близко. О да, возможно, ему хотелось бы, чтобы она совсем прилипла к нему. Она слегка качнулась в его сторону.
– Вот хороший совет. Когда владелица «твоего королевства» просит незаметно проводить ее в номер, то, вероятно, лучше всего помочь ей, если, конечно, королю хочется сохранить свой трон. А кем ты сам себя считаешь, ни для кого не имеет никакого значения.
Его глаза вспыхнули.
– Вы так заботливы. Я имею в виду совет. Могу ли я оказать ответную любезность?
Сильные руки подхватили ее с пола, поднимая к его груди. Одна его рука оказалась у нее под коленями, другая – под спиной. От железной хватки она испытала шок. Он действовал очень быстро, и ее мозгу потребовалось несколько секунд, чтобы понять – он спас ее, вынес из холодного мраморного зала. И еще больше времени, чтобы осознать – ей следовало бы тревожиться, ведь он подхватил ее легко, словно пушинку. Но чувствовала она облегчение. Ей захотелось расслабиться в его руках, стать покорной, словно тряпичная кукла.
– Если вы считаете, что, покупая отель, ваш отец делает вас его королевой, то вы, возможно, захотите узнать хоть что-то о своих новых подданных, прежде чем торжественно вступите в свои владения королевы. Тьери, ключ от номера мадемуазель. – Молодой человек, разинув рот глядевший на них из-за стойки красного дерева, моргнул при резкой команде, засуетился и наконец сунул карточку в руку Люка. Тот смотрел на Саммер сверху, и его черные глаза блестели. – А вам, возможно, стоило бы узнать немного больше о мужчине, прежде чем просить его проводить вас в номер.
Ее похититель вошел в ближайший лифт и, не ослабляя хватку, чуть-чуть наклонился, чтобы нажать кнопку.
Пока двери закрывались, Саммер смотрела в черные, как ночное небо, глаза. Никогда не оказывайся в лифте наедине с незнакомцем. Особенно если он буквально схватил тебя, поднял и утащил в лифт.
Ох, какого черта! Это все же лучше, чем быть истерзанной в клочья яростью, одиночеством и тоской. Саммер положила голову ему на плечо и смирилась с судьбой.
Он слегка сдавил пальцами ее плечо. Это было быстрое, осторожное, тщательно контролируемое давление. Щекой она почувствовала движение его груди, когда он глубоко вздохнул.
Сильное плечо. Саммер уткнулась в него лицом, наслаждаясь силой мужчины и его восхитительным ароматом. Такая странная, сложная смесь запахов, вздохов и обещаний целого мира. Ее глаза закрылись, напряжение покинуло ее тело.
Он снова провел по ее телу рукой, но уже более явно и… нежно.
Хорошо. Он не собирается бросить ее на пол. Ничего больше ей сейчас и не надо знать. Она прижалась лицом к его мускулам, ее губы слегка изогнулись, и она начала засыпать.
Лифт остановился. Люк вышел из него широкими, скользящими шагами. Его ходьба вывела ее из сна. Почему он идет так быстро? Он и впрямь хочет похитить ее?
Ее сердце забилось сильнее – адреналин пытался прорваться через усталость. Она велела адреналину прекратить это. Ей нравилось погружаться в эротическую опасность, где, как ей казалось, она будет побеждена, но с какой страстью и изяществом! Похищение великолепным незнакомцем – лучшего развлечения и придумать нельзя.
Ей было интересно, что он хочет сделать с нею и насколько ей это могло бы понравиться. Саммер чувствовала напряжение мышц его груди и пресса каждый раз, когда он делал шаг. Прошло три долгих года с того дня, когда мужчина держал ее так. А какой прекрасный аромат исходит от него…
Смутно она осознавала, что усталость и эмоциональное напряжение побуждали ее броситься в омут, но у нее не осталось сил, чтобы выплыть, обрести разум и душевное равновесие. Кроме того, ароматы, идущие от его рубашки, манили ее в сказку. Там была чарующая свежесть, как от растущей в лесу земляники, выглядывающей из-под листьев. Там был нежный, полный обещаний и надежд аромат, как от лаймов, мерцающих на дереве в солнечном свете. Там было что-то пышное и роскошное, во что она могла погрузиться, уютно свернувшись калачиком, позволяя бархату тьмы ласкать ее.
Ее мысли вернулись к твердым мускулам, на которые опиралось ее тело, пока незнакомец вставлял карточку в замок. Саммер сильнее прижалась лицом к его плечу, когда он закрывал дверь. Проклятье, как же она ненавидит отели. Ненавидит их неистово, с такой чрезвычайной страстью, которая чуть не заставила ее закричать так громко, чтобы от ее крика рухнули стены, – закричать, чтобы обрести свободу.
Пожалуйста, не оставляй меня одну в этом отеле. Совершенно иррациональная просьба.
Люк опустил Саммер на кровать. Целую секунду его руки были зажаты под нею, а его тело низко нависало сверху. Ее открытые глаза мерцали вблизи его лица так, что могло показаться, будто это единственная вещь в мире, которую она должна была видеть.
– Скажи еще раз, как тебя зовут? – невнятно проговорила она. Наверное, лучше знать это заранее, поскольку она собиралась позволить ему делать с собой все, что он только пожелает. Потом, кто знает, она, может быть, придет в себя и захочет разыскать его, чтобы наказать за то, что он использовал ее слабость в своих интересах. А еще надо будет выяснить, нет ли у него смертельного заболевания, и не должна ли она признать его права на отцовство, или… заткнись, воображение. Дай мне просто посмотреть, что будет дальше.
Его губы были сжаты так сильно, что Саммер только сейчас поняла, насколько они были расслаблены, пока он нес ее.
– Люк Леруа, – сказал он, будто отрезал. – Это написано на моей рубашке. – Он поднял ее руку и, взяв за указательный палец, провел им по первому завитку буквы L. – Вот. Возможно, вы относитесь к кинестетикам[5].
У рубашки была грубая, жесткая текстура, почти как у фартука. Ощущение было совсем не таким, как от прикосновения к ткани из шелка с хлопком. Плотная высококачественная вышивка скользила под ее пальцем, извиваясь на гладкой ткани рубашки, под которой бугрились мышцы. Вниз и вокруг петель буквы L, нежной волны буквы U, затем завитка буквы С и петель еще одной буквы L. Она продолжала движение после того, как он прекратил водить ее рукой, и сама обводила пальцем вышитые буквы.
