Наталия Шитова - Притворщики

— Ради Бога… К тому же, цели своей я добился.

Полина вопросительно взглянула на него.

— Вы наконец обратили внимание на меня, — пояснил мужчина.

— И?

— И мы разговариваем.

— В самом деле? О чем же?

— Ни о чем, — усмехнулся он. — И мне это нравится.

— Вам что, поговорить не с кем? — недоуменно пожала плечами Полина.

— Увы, каждый Божий день у меня столько собеседников, что нет от них никакого спасения. Но это не то. Совсем не то, — грустно проговорил сосед. — Я уже целую вечность ни с кем не говорил ни о чем…

Полина снова взглянула на свое запястье.

— Отсутствие любимых вещей раздражает, — сочувственно кивнул мужчина.

— А с чего вы взяли, что часы — любимые?

— Ну, это просто, — сосед глотнул кофе, а потом уверенно пояснил. — Вы производите впечатление женщины, которая носит только любимые вещи. То есть те, с которыми сроднились.

— Вы имеете в виду «те, которые носят годами»? — уточнила Полина, представляя, как выглядят в глазах лощеного умника ее дешевая куртка из фальшивой замши и потертые перчатки, брошенные сверху на сумочку… Да, вид у Полины далеко не гламурный, что уж греха таить.

— Я имею в виду только то, что сказал, — покачал головой разговорчивый сосед.

— Ну да, конечно, — усмехнулась Полина.

«Ведь издевается же, пижон…»

— А про неприятности на работе я тоже не ошибся? — продолжил допрос сосед.

— Отчасти, — буркнула Полина. — В определенном смысле…

— А именно? — любопытство его казалось искренним.

— Была работа — были неприятности. Теперь нет, — коротко пояснила Полина.

— Поня-а-атно, — протянул мужчина. — Завидую я вам…

— Да что вы говорите?

— Я завидую временно безработным согражданам. Когда впереди маячат перемены, хочется жить…

«Издевается. Причем изощренно».

— Что же вам мешает ощутить живительную силу перемен? — усмехнулась Полина. — Увольтесь с работы, и вперед, к новой жизни…

— Я бы с удовольствием. Но увы, все не так просто, — печально улыбнулся он в ответ. — Может быть, я и живу на этом свете только потому, что каждый день мне надо идти на работу…

— Тогда держитесь за свое место. Не учите жизни начальника, и все будет отлично.

— О, я постараюсь. Непременно, — серьезно сказал мужчина. — Начальники — это особая категория людей. Нечто вроде неизбежного зла. Никогда не знаешь, как правильно себя с ними вести.

Он отставил чашку, несколько секунд задумчиво смотрел в окно:

— А все-таки вы правы… О живительной силе перемен. Выходить надо из колеи, иначе… — он помрачнел на секунду, но тут же улыбнулся и неожиданно спросил:

— Вы сейчас очень заняты?

— В смысле?

— В Царскосельском парке сейчас такая красота. Я приглашаю вас на прогулку.

Полина растерялась. Сосед с улыбкой смотрел ей в глаза и ждал ответа.

— К сожалению, у меня нет ни одной свободной минуты.

— Правда? — искренне огорчился он.

— Правда.

— А если бы было время? Поехали бы со мной?

— Нет. Не поехала бы, — усмехнулась Полина.

— Не спрашиваю почему, — вздохнул он. — Ну что ж, благодарю за компанию. Мне было приятно с вами поболтать…

Сосед встал, непринужденно поклонился, задвинул стул и неторопливо пошагал к выходу. Он шел, опустив голову и засунув руки глубоко в карманы, словно вся его веселость мгновенно прошла, едва он отвернулся от стола.

Полина проводила его взглядом. Что ни говори, а поболтать с незнакомцем было занятно. Конечно, это просто забавный пустячок, ничего больше. Вот он ушел, этот странный, наглый, но симпатичный мужик, и ничего-то в ее жизни не изменилось и не изменится. Вот вам и «встретишь его». Встретила, ага.

Она решительно сделала последний глоток кофе, бросила в рот мятную жевательную конфету и отправилась знакомым уже маршрутом.

На экране мобильника значилось «офис». Скрипнув зубами, Илья нажал кнопку ответа.

— Власов, тебя босс разыскивает! Где ты шляешься? — заверещала секретарша.

Илью тошнило от ее вида, а от голоса и того пуще.

— Я не шляюсь. Я возвращаюсь с заправки, — отозвался он.

— Так поспеши! Казьмин ждет, раз десять тебя спрашивал.

— Ничего, подождет, — Илья отключился, захлопнул свою раскладушку и с силой запихнул ее в нагрудный карман куртки.

На светофоре пришлось пристроиться в хвост приличной очереди. За один заход перекресток не миновать… Чертовы пробки…

После звонка секретарши на сердце у Ильи было неспокойно. Эта дура вечно вопит так, будто все рушится, а то и уже рухнуло. А на самом деле все не так важно и не так срочно, иначе босс сам бы позвонил.

И все же, немного помучившись, Илья снова достал телефон.

— Да! — отозвался Валерий. — Ты где, Илья?

— Буду минут через десять, если повезет, — ответил Илья, оценивая свои шансы быстро проехать перекресток.

— Постарайся, чтобы повезло, — назидательно заявил брат.

— Валера… все в порядке?

— Не по-онял… — строго протянул Валерий.

— Не прикидывайся. С тобой все в порядке?

— Та-ак… Слушай, не дури. Дело стоит, пока ты там прохлаждаешься… Заканчивай трепаться попусту!

Илья усмехнулся и отключил телефон. Обошлось пока. Обошлось. А вот нервы становятся ни к черту. Этак сорваться ничего не стоит.

За десять минут Илья не успел. В полном соответствии с законом Мерфи везде, где только можно было застрять, он застревал. Напоследок на въезде во двор, где располагался офис фирмы, дорогу прямо под аркой перегородил продуктовый фургон. Пришлось подождать, пока рабочие разгрузят ящики.

Когда Илья появился в офисе, секретарша взглянула на него сущим волком. Илья в который раз призвал на помощь свою выдержку, не останавливаясь, проскочил мимо нее в кабинет, услышав позади себя только сдавленное змеиное шипение.

Валерий сидел за столом, лениво тыкал пальцем по клавишам раскрытого ноутбука. На краю стола валялось брошенное пальто.

— Ну наконец-то, — буркнул босс, не поднимая головы. — Тебя хорошо за смертью посылать. Ты что, в самом деле?

— А то ты не знаешь, что пробки в центре.

— На пробки надо заранее поправку делать.

— Ну вот еще ты меня погонять будешь! — огрызнулся Илья. — Мало мне твоей собачонки…

— Кого? — изумился Валерий.

— Собачонка злая, что у тебя в приемной сидит. Я ее, Валерка, неровен час, прибью.

— Что, достает?

Жаловаться боссу на то, что девчонка из приемной тебя ни в грош не ставит, было совсем уж глупо. Илья промолчал.

Валерий тяжело вздохнул: