Договор на нелюбовь - Евсения Медведева
– Тёть Ирина, огурцы ваши – огонь огненный! – вечно голодная Ташка умыкнула из тазика пару малосольных огурчиков и теперь довольно уминала их в одну каску.
– Кушай, деточка, – рассмеялась мама. – Только не долго там, хорошо? Сгорите, будете потом в сметане купаться. Да и бабушка сегодня пригласила подруг на вечерний преферанс, я не вынесу этой компании в одиночку.
– Хорошо, мам, – кинула в неё воздушным поцелуем и побежала догонять подруг.
Мы с девками перепрыгнули через кованое ограждение веранды и пошли к калитке через старый яблоневый сад, что заложил ещё мой прадед. Старые, чуть кривоватые стволы нагибались над тропинкой, вымощенной камнем, закрывая её от обжигающих лучей солнца.
– Кать, скажи, что ты пошутила? – Олька крепко схватила меня за локоть.
– Ты о чем? – я задрала голову, пытаясь ртом ловить плавно падающие лепестки цветков.
– Не прикидывайся, подруга, – Таша доела огурец, вытерла руки о джинсовые шорты и подхватила меня под второй локоть.
– Конечно, пошутила, – прыснула я смехом, наслаждаясь их растерянными выражениями лиц. – Ну, что, я заявлюсь к нему домой и отдамся, что ли? Таких, как я, у него мульон и еще тележка. Что же вы дурочки такие, а? А ещё говорили, что я не умею играть в карты, а сами-то поверили!
– Фух, – выдохнула Оля. – Знаешь, моя бабушка говорила всегда, что нужно остерегаться тихонь, потому что, когда их срывает с катушек, а их рано или поздно срывает с катушек, они способны на такое, что самым последним оторвам и не снилось!
– Это я тихоня? – я замерла у калитки.
– Конечно! Ну, не Наталья же, честное слово.
– А я согласна с Лялей, – Наташка отпустила мою руку, опередила на пару шагов, чтобы видеть нас. – Катечка Ростова всегда была лучшей ученицей, красные дипломы, медали, грамоты, стенгазеты! Тихоня и отличница. Давно жду от тебя какой-нибудь подлости.
– И что? Таша, ты, между прочим, с серебряной медалью закончила, и что?
– Да я бы в жизнь не закончила с медалью без тебя! – хохотала Наташка. – А Ольку нашу вообще чуть из школы в одиннадцатом классе не поперли, когда узнали, что она с практикантом встречается.
– Таша, замолчи! – покраснела Оля и натянула бейсболку на глаза, чтобы скрыть румянец.
– Не прячься, развратница! И ведь только Катюша Ростова смогла договориться с директрисой. Кать, а как ты это сделала? До сих пор любопытство распирает.
– Да, договорилась, а что, просто смотреть, как позорят мою подругу? – рассмеялась, обнимая Олю, которая аж затряслась от тёмных воспоминаний.
– А нечего было сосаться в школьной библиотеке! Бедную библиотекаршу Киру Павловну, что последний раз секс видела ещё в прошлом веке, чуть сердечный удар не разбил! Кать, ну скажи, что ты пообещала директрисе?
– Наташ, угомонись!
– Ладно, прости, Лялька, – Таша тоже обняла подругу и чмокнула её в щеку. – Я просто в шоке от Катькиного заявления.
– Да-да, Кать. Скажи, что это шутка!
– Конечно, шутка, дурынды!
Вдалеке появилась речка, и я вприпрыжку бросилась к воде, лишь бы убежать от их пристальных взглядов.
Май в этом году всерьёз решил поджарить нас на раскалённом асфальте, поэтому купальный сезон открыли ещё в прошлый выходные. Весь пляж был забит отдыхающими, и мы протискивались между цветастых покрывал, пластиковых лежаков, направляясь к своему любимому месту за поваленной берёзой. Довольно крупный ствол ограждал нас от любопытных взглядов, позволяя чувствовать себя свободно. Да, здесь не было мягкого песочка, но зато было всегда пусто.
– Все! Я купаться! – взвыла Наташка, сбрасывая с себя одежду. – Не могу больше.
Мы Лялей тоже кинули сумки и рванули следом. Бесились в воде, как дети, раздражая чопорных отдыхающих соседнего элитного посёлка своими криками.
Все началось еще лет семь назад, когда одним тихим летним утром по ухабистой дороге мимо моего дома проехала вереница бульдозеров, самосвалов и тонированных джипов, скрывшихся за лесной опушкой. И уже через несколько месяцев средь высоких макушек берёз стали проглядывать коньки крыш коттеджей, а ещё через месяц всю территорию окружили высоченным каменным забором, чтобы зеваки вроде нас не пялились на богатое убранство новых соседей. Неприязнь к нашему «Яблоневому» зрела давно. А созрела в прошлом году, когда в один день все жители получили уведомления о расселении. Город просто подписал нам смертный приговор, отдав под массовую застройку всю территорию вплоть до водоохранной зоны берега реки.
Наш посёлок «Яблоневый» ещё мой прадед строил лично, в восьмидесятых годах. Тогда всему НИИ здесь выдали участки и бронь на стройматериалы.
Сколько себя помню, столько и «Яблоневый». Все детство мое прошло в фруктовом саду, уютном домике и у извилистой речки. А после того, как заболел дедушка, мы и вовсе перебрались сюда. Маме пришлось продать нашу квартиру, чтобы отвезти своего отца в Германию. К сожалению, экспериментальный метод не помог. И мы с мамой и бабушкой остались жить в нашем любимом особнячке с колоннами.
С девчонками, кстати, мы познакомились именно здесь, на речке. С тех пор практически и не расставались.
– Эх, а всё-таки этот блондинчик красавчик, – протянула Таша, рассматривая экран своего телефона, на заставке которого стояла его фотка.
– Прекрати! – шлёпнула сканвордом по спине подруги. – Что ты на него пялишься постоянно? Влюбилась, что ли? Я всё Кириллу расскажу, он быстро разберётся с твоими фантазиями с блондинчиком в главной роли.
– Пишут, у него брат старший есть, вот только дедуля младшему контрольный пакет акций хочет передать, – Наташка отмахнулась от моих слов, как от назойливой мухи, продолжая штудировать биографию незнакомца, что разбередил её сердечко.
Мне хотелось перекатиться по покрывалу и присоседиться к увлекательному чтиву, но почему-то не могла. Не слушались ни руки, ни ноги. Я продолжала пялиться в волнистые от капель воды странички сканворда, вспоминая профиль красавчика: прямой нос, такие мужественно широкие брови и глубоко посаженные кристально-чистые голубые глаза, в которых плясали черти. Светлые волосы в лёгком беспорядке были зачёсаны назад, создавая больше игривое настроение, чем строгое. Что-то в нем было такое, что отдавалось внутри меня перезвоном колокольчиков.
– Странно. Младшенькие обычно кайфуют и вкушают плоды упорной работы предков. Старшенький, кстати, тоже ничего. Только нет в нем секса жгучего, что ли. Да и старым кажется, глаза тёмные, как кофе. Показать?
– Наташа? – охнула Олька, закрывая лицо ладонями. – Что ты говоришь?
– Царёв, – выдохнула я, рассматривая голубое небо. – Какая красивая фамилия.
***
– Нет сносу! Нет новому посёлку! – скандировала толпа у центрального входа в строительный холдинг «СтройГрад». – Долой руки от нашей собственности!
Жители «Яблоневого» подготовились в этот раз на все сто, поэтому у каждого в руках был плакат с
