На грани фола (СИ) - Настя Орлова
— А что мне за это будет? — звучит с издевкой и так приторно, что у меня сводит скулы.
— Судьба сжалится над тобой, и ты перестанешь быть таким придурком.
— Тебя давно не трахали или ты по жизни самодовольная сука? — не остается в долгу Громов.
— Тори, забей, я… — бормочет за спиной слепой, как крот, Веня. Без очков геройствовать ему не по зубам, поэтому я за него.
— Саня, Рус, нашему умнику пора искупаться в фонтане. Будет знать, как лезть к чужим девушкам с такой рожей.
Я будто в замедленной съемке вижу, как эти двое распрямляют плечи и сжимают кулаки, а в мыслях уже представляю Веню, который, как Титаник, идет ко дну. Почему сразу ко дну? Да потому что мой друг никогда не умел плавать!
— Нет-нет, — срываюсь и подлетаю к Громову. Тех бизонов не остановить, поэтому я импровизирую. — Нет! — Я толкаю его в грудь, но он продолжает стоять на месте. От него приятно пахнет кофе и немного дорогим одеколоном, но в остальном он бесит меня от макушки до пят. — Говорю тебе в последний раз — не трогайте его! — И я очень хочу, чтобы мой голос звучал грозно и уверенно, но, по-моему, больше похоже на то, что я умоляю.
— А что ты готова сделать ради этого? — Свистящий шепот пробирает до костей, желудок судорожно сокращается, как подумаю, что он и я…
— Фу! Да я лучше мучительно умру в дьявольских силках, чем лягу с тобой в постель.
Громов морщит нос, будто чем-то дурно запахло.
— Это что-то на задротском? — Он кивает мне за спину, и я боковым зрением вижу, как его дружки замирают. — Лягу в постель… — он опять смеется, — тебе сколько, семь? И неужели ты думаешь, мне есть дело до твоей огромной задницы? Спустись с небес на землю, пучеглазая!
— Ауч, — говорю без лишних эмоций, — бодишейминг? Серьезно? Какие у тебя еще скрытые таланты? Бьешь детей? Топишь котят?
— Короче, — Громов резко тянет меня за воротник блузки, торчащей из-под объемного свитера, которые я обычно ношу в комплекте с широкими джинсами, — хочешь выслужиться за проколы своего парнишки — я не против. Мне девчонка на побегушках не помешает.
— Найми персонального ассистента, — парирую я.
— «Да» или очкарик уходит в дальнее плаванье, — чеканит он.
— О чем ты вообще… Да блин! На дворе двадцать первый век, крепостное право давно отменили!
— Ребят… — начинает Громов лениво, пронзая меня по-змеиному зелеными глазами.
— Ладно! — выкрикиваю я, лишь бы прекратить этот фарс. — Хорошо! Я согласна. Но никакого секса, ничего противозаконного или того, что может угрожать здоровью. Вы не тронете Веню и…
— Условия здесь выставляю я, — перебивает Громов, наклоняясь так близко, что кончик его острого носа едва не цепляет мою щеку. — Будешь мне должна.
— И что это значит? Как долго? — я тараторю, потому что паника подступает к горлу, и меня тошнит.
— Пока мне не надоест, — звучит под похоронный марш в моей голове. — С остальным я согласен. Нужны твои цифры.
— Чего?
— Телефон твой, — поясняет тоном, которым разговаривают с умалишенными.
— Зачем?
— Спокойной ночи желать перед сном, — он закатывает глаза и будто бы злится, — тему доклада скину. Завтра Филатову нужно сдать.
Кстати о нем. Мы уже схлопотали прогул? Значит, автомата не будет? Черт, черт, черт.
Я по собственной воле даю мажору свой старенький телефон с трещиной посередине экрана, а тот, нахмурившись, вбивает номер и делает дозвон. Потом кивает, резво стартует с места, и не успеваю я глазом моргнуть, как буйная троица гопников уже метрах в десяти от нас заворачивает за угол.
— Эй, что за подстава? Доклад для Филатова не написать за один вечер! — очнувшись, кричу Громову вслед, пока Веня рядом со мной виновато вздыхает.
— У тебя есть стимул совершить невозможное, — небрежно сообщает Арсений в ответ. — Надеюсь, ты помнишь, что он не принимает работы из интернета?
Громов подмигивает и скрывается из виду, вызывая во мне неконтролируемую жажду крови.
— Я тебе помогу, — мямлит Веня, а я впервые за все годы нашей дружбы, которая прошла проверку садом, детскими лагерями и школой, так сильно на него злюсь.
Что там придурок нес про девушку, к которой сунулся Вениамин?
— После этого, — я сердито хмурюсь, чтобы он не думал, что я шучу, — ты просто обязан мне все рассказать! Можешь начинать прямо сейчас.
Глава 2
Арсений
— Арс, я… Я все… О-о-о… А-ах!
Горластая старшекурсница Карина сладко стонет подо мной и также сладко кончает, ритмичными пульсациями высасывая соки из моего члена. О-о-охуенно. Я догоняю ее и, насладившись собственной разрядкой, стаскиваю резинку, а после валюсь на кровать рядом с разомлевшей от бурного секса девчонкой.
Нормальная она все-таки телка: волосы светлые, глаза голубые, кожа повсюду гладкая, не дура, но и заумных речей не толкает — все, как я люблю. Надо сохранить ее цифры под номером «двадцать один». Мое любимое число. Когда в следующий раз возникнет желание сочно потрахаться, быстро вспомню, что с этой было хорошо.
Подождав, пока выровняется дыхание, я тянусь за ветровкой, в кармане которой припасена полупустая пачка сигарет — таскаю ее с собой уже месяц. Я почти бросил, но покурить после зачетного секса, как забить трехочковый за секунду до свистка арбитра. Отказать себе в этом удовольствии я пока не могу. Выбив из пачки сигарету, глубоко затягиваюсь и ощущаю, как ослабевшее после оргазма тело наливается энергией. Наверное, быстро перекурю сейчас, и на второй раунд с Кариной пойдем. А почему нет? Отличное завершение бесконечно долгого дня, и я почти готов.
— Арс, может, в кино сходим? Новая часть «Аватара» вышла.
Член, не успев толком встать, падает замертво.
— Ага, — хмыкаю я, внутренне уловив топорные попытки Карины перевести наши отношения из плоскости траха в романтику. Я такое сразу пресекаю. А в кино лучше с парнями схожу. «Аватар» — это тема. — Созвонимся как-нибудь, лады? А сейчас я пойду. Пора мне.
— У тебя же есть мой номер?
— Есть, ага, — отзываюсь я, теряя терпение. Вместо двадцати одного получит от меня в записной книжке троечку — это значит, что сегодня у нас первая и последняя встреча.
Видимо, умственные способности Карины я переоценил, потому что моего настроя свалить она упорно не считывает. Пододвигается ко мне ближе и начинает водить острыми ногтями по моему плечу. Жаль, что у меня на нее больше не стоит, и я терпеть не могу, когда телки царапаются. Ауч, больно!
Резво поднявшись, я собираю шмотки, разбросанные по полу, и
