Больше не подруги - Энни Кэтрин
Я толкаю тележку к кассе, и девушка за ней окидывает взглядом восемь разных марок шоколада среди моих покупок. Она спрашивает, как у меня дела, и слезы снова наворачиваются на глаза. Ее доброта напоминает мне о моем одиночестве. Я хочу объяснить ей, что шоколад мне нужен для исследования, а не для утешения. Снова обманываю себя. Я мямлю что-то в ответ. Сама не знаю что говорю. Смысла в моих словах нет. Я опускаю на нос солнцезащитные очки – не по размеру большие – и иду к выходу.
* * *
Я складываю покупки в джип и повторяю про себя: «Обрати свою боль в силу». Я прочитала эту мантру в одной из моих книг по самопомощи и теперь постоянно о ней думаю. Меня мучает душевная боль, я должна все успевать под гнетом нехватки времени, я чувствую вину, когда хочу сделать что-то для себя, ведь мне кажется, что сначала я должна позаботиться о своей семье или увидеться с друзьями… Да еще эти ужасные приливы жара. Я закидываю последний пакет с продуктами в багажник и тянусь вверх, чтобы захлопнуть его, когда что-то твердое врезается мне в спину.
Я выдавливаю сквозь сжатые зубы: «Обрати свою боль в силу». Трогаю ушибленное место, понимаю, что будет синяк, и добавляю: «Да ну вас на хрен с вашими мантрами!»
– О боже! Простите, пожалуйста. – Женщина отодвигает тележку, из которой выпадает упаковка подгузников. Мальчик играется самолетиком, запуская его с бедра женщины. Она обходит тележку, задевает ее выпирающим животом, еле-еле прикрытым футболкой, и я хватаю тележку, чтобы она снова не врезалась в меня.
Судя по темным кругам под ее глазами, у нее, наверное, выдался денек похуже моего.
– Давайте помогу, – говорю я и наклоняюсь за упаковкой подгузников. – У вас и без того заняты руки.
– Спасибо. Извините, пожалуйста. Надеюсь, вы в порядке. – Она приглаживает взъерошенные волосы. Ее сын в пижаме с «Щенячьим патрулем» вдруг убегает, и она кричит: «Бенни, вернись сейчас же!» Она вразвалочку идет за ним.
Через минуту она возвращается с Бенни. На ее щеках дорожки высохших слез.
– Пожалуйста, будь осторожен, больше не меняй настройки, – говорит она и протягивает ему телефон. – Подожди, давай я сама тебе открою игру.
Я вдруг осознаю смысл ее слов. Настройки! Пока она копается в телефоне, я достаю свой и открываю список контактов: вдруг моя дочь Майя случайно заблокировала Беатрис? Но нет, настройки в порядке. Я надеялась, что это окажется решением загадки. Чтобы удостовериться, что мой телефон работает, я пишу сообщение давней соседке из колледжа Эйвери.
– Где ваша машина? – спрашиваю я женщину, которая усадила Бенни на пакеты с продуктами.
Она указывает на серебристый минивэн.
– Давайте я вам помогу, – говорю я и забираю у нее тележку. Женщина достает из нее сына и несет его на руках. Я ее не виню. Она меня не знает. Я с таким же успехом могу украсть ее ребенка, телефон и продукты.
Помню, у меня были такие же дни, когда Майя была малышкой. Я думала, что справлюсь с чем угодно, пока не стала матерью. Я не справлялась каждый день. Горы игрушек и бумаг в доме росли быстрее, чем трава на моей лужайке весной, не говоря уж о том, что я повсюду опаздывала, и иногда на несколько часов, потому что не могла найти свои ключи. Однажды они оказались в морозилке рядом с моей заначкой печенья для экстренных случаев. Потом – в мусорке с использованными подгузниками. Чаще всего я пахла кислым молоком и колечками для завтрака. Я старалась держать голову выше и глубоко дышать, но под завалами грязного белья получалось плохо.
– Сложно управиться с трехлетним сыночком на руках, а тут еще и… – Она опускает взгляд на свой живот.
– Вы, наверное, совсем вымотались. Какой срок?
– Две недели осталось.
– Финишная прямая, – говорю я, улыбаюсь и иду за ней к минивэну. Когда я была беременна Майей, она задержалась на неделю, и эти дни сводили меня с ума. Я ела всю острую еду, какую могла найти, и даже ездила по железнодорожным путям, чтобы вызвать схватки.
Я загружаю продукты в машину, и женщина пристегивает Бенни в его сиденье. Я хочу сказать ей, что так будет не всегда, что станет лучше, но ей ни к чему слышать это от незнакомки в самый разгар своих страданий.
Поэтому, когда она возвращается, я говорю то, что говорила мне Беатрис: «Вы прекрасно справляетесь, мамочка».
Она обнимает меня. Я, шокированная, медленно поднимаю руки, чтобы обнять ее в ответ, стараясь не раздавить еще не родившееся дитя между нами. И потом, вот так просто, она уходит. Может, нам обеим нужны были эти объятия?
* * *
Я возвращаюсь домой и принимаюсь за свой новый рецепт шоколада для предстоящего девичника. Если все пойдет по плану, это будет большим прорывом, который обеспечит мне больше заказов.
Я взбиваю жирные сливки и тертый шоколад, добавляю ваниль, перемешиваю. Вдыхаю пьянящий, насыщенный запах и думаю: почему я раньше не начала готовить свой собственный шоколад?
Когда Майя появилась на свет, мы с Максом решили, что я буду сидеть дома, пока она не пойдет в школу. Майя ходит в школу уже два с половиной года. Все это время я разбирала свой шкаф, продавала одежду для беременных, украшала дом и привыкала к миллиону дел, которыми вечно заняты матери. И конечно же, я справлялась с непредвиденными ситуациями: например, бегала в школу, чтобы отдать Майе вещи, которые она забыла, будь то перекус, обед или обувь на физкультуру, что случалось как минимум два раза в неделю.
И теперь я наконец могу заниматься чем-то, что мне нравится, что обладает огромной силой и исходит от самых сокровенных уголков моей души.
Научные исследования подтвердили, что поедание шоколада высвобождает эндорфины, как во время секса. Для меня приготовление шоколада – это катарсис, но дело не только в нем. Если говорить начистоту, то мне скоро сорок, и мне кажется, что половина моей жизни уже позади. Я думала, к этому моменту
