Развод. Я к тебе (не) вернусь (СИ) - Хелен Кир
Пока бреду, снова возвращается обида, завернутая в рассекающую боль. Денис с другой. Он больше меня не любит. Я будто старая ненужная половая тряпка, выброшенная за ненадобностью. Не знаю, как с этим жить. Даже дышать еще не научилась. Все время в горле горячий ком ощущаю.
А эту трогал, целовал. Смотрел в глаза, когда…
Не могу-у-у…
Вырывается тонкий скулеж. Прижимаю кулаком губы, жму до крови. Как же больно…
— Заходи, — машет теть Зоя.
Безразлично оглядываю помещение. Старенькая, но чистая двушка в хрущобе. Распашонка. Обессиленно падаю на пуф, еле стаскиваю ботинки с околевших ног.
— Давай, руки мой и на кухню.
Делаю, что она говорит. Запираюсь в ванной, опускаю руки на раковину. Слезы с новой силой текут. Душу рыдание, быстро умываюсь холодной водой.
Гад…
Зажимаю рот рукой, поднимаю на себя глаза в зеркало. Опухшая, глаза щелки из которых льются бесконечные слезы, губы вывернутые, сильно расквашенные. Ужас. Провожу руками по волосам и на пальцах повисают мотки. Перебираю их в руке. За короткое время пряди вылезли.
Сердце замирает, начинает биться глуше, в голове плывет затупленный звон. Перед глазами мельтешат невольные кадры моего Дениса и этой девки. Накручиваю себя. Представляю их ярче, четче. Грудь рвано сжимается, колотит, будто порвется сейчас. Из меня вылетают рыдания, которые заставляю сотрясаться все тело.
— Свет, давай выходи. Все нормально там?
Еле выговариваю «да».
Давясь страшными эмоциями, поднимаюсь и еще раз споласкиваю лицо. Пытаюсь унять слезы. А за закрытыми веками несутся кадры счастливой, как мне казалось, жизни с Денисом. Наши нежные объятья, поцелуи, ночи. Его шальной взгляд, растрепанные волосы, крепкие руки. Как он смотрел на меня, как сжимал в объятиях.
Свет…Ты одна моя… Самая-самая…
А сейчас у него другая. Другая! Как мне выжить, как остаться целой, не рассыпаться на болючие осколки. Скажите мне хоть кто-то. Помогите мне.
Пробираюсь на твердый диванчик, обхватываю большую кружку ладонями. Вдыхаю запах лимона и… Денису нравится так. Каждое утро заваривала, клала пару долек в крепкий чай.
Бульк… Падает слезинка. Кипяток брызжет прямо на кожу, но я не чувствую. Только вижу, как красное пятно расползается.
— Света, — слышу голос хозяйки квартиры. — Расскажешь что? Или спать сразу?
Ловлю в фокус баб Зою. Она обеспокоена смотрит, подперев рукой подбородок, волнительно рассматривает. Даже чужой посторонний человек переживает, а он даже не пошел за мной. Ему все равно где я и с кем.
Судорожно вздыхаю. Вдруг слова начинают литься потоком. Вперемежку со слезами и соплями рассказываю все без утайки. Как познакомились совсем юными, как полюбили, как души друг в друге не чаяли.
О своем бездумном аборте по настоятельному совету матери, когда еще не были женаты с Денисом, а он подавал большие надежды на работе. Как он узнал об этом поступке через несколько лет, когда мы уже всего добились и захотели малышей, но не получалось. И как на этом факте отдалились друг от друга.
Я рассказываю о многочисленных попытках, о врачах. О том, как одержимое желание зачать ребенка завладело мной безвозвратно. А Денис просто ждал и смотрел, как я сходила с ума. Просил остановиться, но я не смогла.
— Ох, Господи, — тяжело вздыхает моя спасительница. — Вот жизнь. Не ты первая, не ты последняя. Себя пожалей немножко да жить начинай. Знакомо все это. Дал жару мой Иван Петрович в свое-то время. Эх… Да ладно, что было, то быльем поросло. Ну иди, спи. В зале ложись. Утро вечера мудренее.
Падаю в постель и смыкаю веки. Наваливается такая жуткая усталость, будто стылые тучи на тело налегают. Стало мне легче от того, что рассказала свою беду первой встречной приютившей меня женщине? Нет, конечно. Но я ей благодарна за приют и кров.
Шумит в голове вьюжно и рвано. Ни о ком, кроме Дениса думать не могу. Боль возвращается с новой силой. Как же мне обидно, страшно и горько. Живот выкручивает спазмами так сильно, что в три погибели сгибает. Что ему не хватало? Почему она? Почему не я?
Сквозь мутную болячку бьется погибельная любовь раненой птицей. Скручиваюсь в узел, чтобы не заорать. Минут десять давлю рыдания и неожиданно проваливаюсь в бессознательный черный сон. Катаюсь в дремотной яме, горем заливаюсь. То ли сплю, то ли нет.
Пустота. Пустота. Выжжено все! Сердце вдребезги, душа в горелую пыль. Как же мне разучиться любить его, он теперь не мой Денис. Как забыть имя? Как убрать из памяти?
Я не ее сейчас ненавижу. Повелась, там есть на что. А вот он…
Прорвавшись сквозь ночь, на утро сажусь на край дивана. В проеме уже стоит баб Зоя. Внимательно смотрит и строго говорит.
— Оставайся сколько нужно. Дальше разберемся. Ох, Светка намучилась я с тобой. Всю ночь на лоб тряпки клала. Как же ты кричала!
Глава 3
— Нашел ее?
— Нет.
— Юр, ты же в полиции работаешь? Нельзя пробить побыстрее?
— Делаем что можем, Ден. Людей мало сейчас. Но напрягу сильнее оперов. Отзвонюсь.
— Не свети особо.
— Немаленький. Все, давай на связи, — отбивает звонок.
Где ее искать? Дурочка. Ушла без денег, без вещей. Ничего не взяла. В чем была, в том вылетела из дома.
Все разом навалилось. Светка с ума сошла со своей одержимой идеей. Достала меня. Дети-дети-дети! А мне она нужна была. Она сама. Веселая, податливая, сексуальная. А не переворачивающаяся после каждого траха в позу березка. Год в аду. Перманентные попытки забеременеть подвели нашу семью к началу конца.
Я старался. Я очень старался сначала понимать, но, когда это вошло в стадию безумства, стал окорачивать. Просил остановиться. Бесполезно. Дура она. Неужели было непонятно, что все простил ей. Тот аборт был страшной ошибкой. Ударил под колени так сильно, что неделю сидел на синьке. Но простил же. Светке простил, а матери ее нет. Она сука подбила. Выяснил все. Света рассказала, когда плакала после очередной попытки.
Отличница, мамкина дочь. Каждое слово ловила. И с залетом не ко мне пришла, а к матери побежала, а та постаралась. Ребенок карьере помешает, молоды мы еще, потом сколько угодно родим. Но что-то там пошло не так на этом гребаном прерывании. Мамаша уговорила, а расхлебывать пришлом нам.
Я тупо заебался жить в вечной гонке за результатом положительного теста. Поэтому, когда Лорка полезла первая, то не отказал. Только домой ее не нужно
