Сожги венец безбрачия - Евгения Халь
Красивый, сволочь! Высокий, хорошо сложенный. Светлые волосы коротко подстрижены. По-простому, без новомодных финтифлюшек вроде выбритых висков и затылка. Светло-голубые глаза леденеют на загорелом лице. С одной стороны, он излучает аристократичную небрежность и интеллектуальную утонченность. С другой, в нем ощущается что-то примитивно-грубое, почти животное.
Возможно, такое впечатление складывается из-за странной, искусственной, словно наклеенной, очень циничной улыбки, которая не сходит с его тонких губ. Однако, что по-настоящему завораживает –это его уверенность в себе. Она буквально окружает его невидимым коконом. Скользит во взгляде, движениях, интонациях. Глядя на таких людей, сразу понимаешь, что они компетентны во всем и всегда, и их просто невозможно не слушаться.
Неудивительно, что я ушла из бара вместе с ним. Привыкла к сволочам. Разрешаю им вытирать о себя ноги. Но со сволочами легко, не нужно притворяться. И все же не расскажу ему, что произошло.
– Это мое личное дело, – я направилась к двери. – Еще раз спасибо за помощь!
Он одной рукой схватил меня за плечо, а другой открыл дверь. На пороге стояла горничная с тележкой, сервированной для завтрака.
– Девушка, вы замужем? – Матвей взял розу из вазочки, которая стояла между тарелок, и протянул горничной.
– Нет, – она взяла цветок и кокетливо поправила выбившуюся из тяжелого узла на затылке прядь.
– А если бы вас похитил такой как я: молодой, красивый, спортивный и умный? И заточил бы в прекрасном гостиничном люксе? Вы бы сопротивлялись?
Горничная тяжело вздохнула и протянула Матвею обе руки:
– Нет! Можете приковать меня к батарее.
– Видишь, Лаура? Учись женской мудрости. Благодарю, – Матвей положил чаевые в кармашек передника горничной, вкатил в номер тележку с завтраком и закрыл дверь.
Налил в чашки кофе из фарфорового кофейника, отхлебнул апельсиновый сок, протянул мне чашку кофе и сказал:
– Ну, давай. Облегчи душу.
Запинаясь не то от горячего кофе, не то от внезапно подступивших к горлу слез, я рассказала ему о том козлине, с которым рассталась вчера. Он стал последней каплей. Полтора месяца назад не стало моего отца. Папа внезапно умер от инфаркта. Я пыталась забыться, заваливая себя работой. Так было легче, проще.
Козлину звали Алекс. Риэлтор, тридцати пяти лет, не женат, красив, вежлив. Он пришел ко мне подтянуть английский. У меня нет запрета на личные отношения с учениками. Потому что я преподаю английский и испанский в частной языковой школе.
Алекс красиво ухаживал, был терпелив и галантен. Очень старался помочь мне пережить горе. Я сдалась. Мы встречались две недели. А потом… дернул же меня черт полезть в его телефон, когда он пошел в душ.
Я хотела просто полистать сообщения. Но наткнулась на его личный чат в «Телеграме». Даже в отсутствие Алекса там шла активная переписка. Его друзья наперебой давали советы. Покрывшись мурашками от ужаса, я читала сообщения, не веря своим глазам. Оказывается, Алекс просто хотел насолить бывшей, которая изменила ему. Поэтому специально нашел серую мышку, меня, то есть, и водил в те же места, где часто бывала бывшая. Он рассчитывал на то, что мышь по сути своей безотказна, так как не красавица. А еще у нее нет высоких запросов. Поэтому ею можно манипулировать, как хочется.
В чате было много фотографий. Сначала с блестящей бывшей, а потом со мной. Не понимаю, когда он успевал фотографировать так, что я этого не видела. Под фото были комментарии:
– Хорошая девушка, хоть и мышка.
– Ну и что? Зато такая не предаст.
– Конечно, не предаст. Кому она нужна?
– Ну не скажи! Есть любители, и немало.
– Да ладно, мужики, – это уже Алекс написал, – вы мне лучше скажите, как разорвать с ней отношения вежливо и нежно? Батя у нее недавно умер. Ей и так тяжело. Грустит, бедная. Как бы мне помягче ей сказать? Девчонка вообще-то хорошая, душевная.
– Вот тебе помягче! – закричала я, швырнула телефон на пол, схватила свои вещи и выскочила из его квартиры.
Домой не хотелось. Что там делать? Выть в пустых стенах? Я пошла в бар, где и встретила Матвея.
Матвей внимательно выслушал мой рассказ, не перебивая и не задавая вопросов. А потом скорчил физиономию из серии: «А я говорил!» и подытожил:
– Что и требовалось доказать: успешные мужики не женятся на бледной моли и серых мышах. Это бывает только в женских романах. Вы, женщины, все хотите успешных. Почему мы, мужики, должны вести себя по-другому? Никто не хочет быть нянькой тупой курицы.
Нет, это просто невыносимо! Только не сейчас!
– Спасибо, что выслушал. И за курицу, мышь и моль тоже спасибо! Тебе бы передачу «В мире животных вести», – я встала со стула.
– Мы не закончили, – он бесцеремонно схватил меня за плечо, усаживая назад.
– Нет, мы закончили, – я сняла его руку со своего плеча. – Хватит! Я тут душу изливаю перед фактически незнакомым человеком, а ты…
– Телефон его зачем взяла? – перебил он.
– Просто так.
– Врешь, как дышишь.
– Не вру.
– Дура. Сама не понимаешь, зачем?
– Что? – я оторопела. – Ты меня дурой назвал?
– Так дура и есть. У тебя были три мотива, – он поднял руку и начал загибать пальцы. – Первый мотив: хотела проверить его телефон, чтобы контролировать отношения. Контроль нужен для снижения твоей тревоги. Тревога возникает от неуверенности в себе. Второй мотив: ты шаришь в его телефоне, потому что у тебя проблема с личными границами. Сама позволяешь мужикам их нарушать и даже не замечаешь этого.
– Бред! – возразила я. – Какие-то высосанные из пальца доводы.
– Серьезно? – хищно улыбнулся он. – Я только что трижды нарушил твои границы: когда заставил рассказать, что случилось, не дал тебе уйти и обозвал дурой. Оскорбления – это тоже нарушение личных границ. А ты мне подчинилась.
Я растерялась. Никогда не думала о таких вещах.
– Третий мотив, – продолжил он, – ты хотела проверить его телефон, потому что тебе страшно в отношениях, так как он может причинить тебе боль.
– Матвей, ты психолог?
– Нет. Ты не ответила на вопрос: какой из мотивов тебе больше подходит? Или все три?
– Не стану отвечать. Мне советы доморощенного психолога не нужны. Выложи их в интернет, прицепив свою фотографию с томным взглядом. Аля гуру. Девушки толпой набегут.
– А ты не набежишь, Лаура? Ты гордая?
– Да. Если я до сих пор не набежало, – это «о» в окончании слова прозвучало очень ядовито, – то и сейчас точно не набегу. Не люблю коучей и психологические
