За что ты нас предал? - Адриана Чейз
Как будто мне нужно было защитить сыночка от этого равнодушного монстра, в которого превратился его отец.
- Это не совсем измена, Яна, - сказал ровным тоном Вольский. - Снежану я выбрал на роль моей будущей жены. Пока мы с тобой будем вместе - до родов. Потом тихо и мирно разойдемся. Оставишь мне сына, получишь щедрый гонорар.
Я схватилась за горло от того, что он говорил. Показалось, что его сжала чья-то костлявая рука и я сейчас просто положила свою ладонь поверх ледяной кисти, что давила и давила на шею, лишая меня доступа кислорода.
- Вадим… Вадик, ты что говоришь? - прошептала, глядя на мужа и желая сейчас услышать лишь слова:
«Это просто розыгрыш! Я пошутил, дорогая».
Но он их не произносил… Он просто смотрел на меня бесстрастно и молчал. Молчала и я, не зная, что мне сказать в ответ на эти жестокие фразы.
- Яна, ты от этого всего только выиграешь. Вспомни, что ребенка ты не особо хотела. О сыне тебя просил я. Снежана, наоборот, очень хочет малыша, но у нее фигура, ты же понимаешь.
Он усмехнулся и разве что меня в плечо не ткнул со словами: «Чувиха, ну ты же в курсе ваших бабских штучек, да?»
- Я не отдам тебе ребенка, - попытавшись взять себя в руки, сказала я мужу, поднимаясь с дивана. - Раз все карты раскрыты, то будем заниматься разводом, Вадим. Поделим все, что полагается поделить по закону, разойдемся и сможешь навещать сына, когда я разрешу тебе это сделать.
Увидев, каким огнем загорелись глаза мужа, я бы испугалась в любой другой ситуации. Но он же не станет делать что-то против своей беременной жены, не так ли?
Один бог ведает, чего мне стоило оставаться на месте, когда Вольский двинулся в мою сторону. Я не стану ему показывать того, что мне страшно! Я в своем праве! Я - его законная супруга и он обязан со мной считаться.
- Знаешь, что вас отличает со Снежаной, Яна? - спросил Вадим, протянув руку и положив мне ее на лицо.
Сжав его довольно ощутимо, он не дал мне отстраниться, переместив пальцы на мой затылок.
- Она покорная, но дерзит в тот момент, когда это нужно. Не раздражает меня, молчит, когда следует… Единственное, на чем помешана Снежа - на ревности. Жутко ревнует меня к тебе. Точнее, к сексу с тобой. Но мне это даже нравится.
Он усмехнулся, а я предприняла попытку высвободиться. Мне это удалось, я отошла в сторону, а Лордик метнулся к моим ногам и заскулил, как будто тоже чувствовал, что происходит нечто запредельное.
- А ты другая, - продолжил, меж тем, Вольский. - Ты непокорная, но совсем не в том, что нужно мужчине. И слишком мягкая, когда у тебя все хорошо в жизни. У тебя имеются какие-то банальные представления о счастливой семье и, получив их, ты размякла и стала никем. Поэтому вот тебе расклад того, как все будет происходить дальше.
Он сделал вид, что задумался, но я могла поспорить: мое будущее было прописано им наперед уже давно.
- Ты живешь со мной максимум полгода. Три месяца на вынашивание, еще три - на то, чтобы вскормить сына молоком, как это и полагается сделать для его здоровья. Потом получаешь вознаграждение и едешь жить куда угодно, но подальше от нас. Впридачу к деньгам я верну ту расписку, которую дали мне твои мать и отец, когда я спас их от верной смерти. И они не будут мне ничего должны. Идеальные условия, Яна. Любая на твоем месте разве что ноги бы мне не целовала, услышав о моей щедрости.
* * *
От упоминания родителей я окончательно похолодела. Мои мама и папа, которые были уже весьма немолоды, с разницей в несколько месяцев получили неутешительный диагноз - онкология. Я даже не знала, что так бывает, но однако это случилось с моими любимыми родными. Видимо, постулат «и в горе, и в радости» для них был слишком буквальным. Если бы не наши (точнее, как выяснилось, моего мужа) деньги, их уже могло не быть на этом свете. Но в свое время Вадим поднял на уши лучшие клиники и лучших врачей. Оплатил дорогостоящее лечение, и еще шутил, что он очень вовремя стал подниматься в бизнесе, ведь иначе бы моих мамы и папы попросту не стало.
Та чертова расписка, которая была написана от обоих родителей и оформлена чин по чину, и была сейчас камнем преткновения… Ею он и собирался меня шантажировать.
- Извини, Вадим, но, как ты уже сказал - я непокорная, потому целование ног не входит в мои планы.
Отерев злые слезы, которые сейчас сами покатились по щекам, я задумчиво проговорила:
- Интересно, вываливая все это мне на голову, ты не задумывался о том, что твой инкубатор, - указала я на свой живот, мысленно прося прощения и у себя самой, и у сына, - может сломаться? Знаешь, беременным женщинам нужен полный покой.
Я взялась за живот и снова присела на диван. В глазах мужа мелькнула растерянность, а от бывшего уверенного вида, с которым он говорил мне те жестокие вещи, которых я не заслужила, временно не осталось и следа.
- Если бы ты не пыталась сделать мне дурацких сюрпризов… - проговорил он, выхватывая телефон. - Я позвоню врачу, пусть приедет и тебя осмотрит.
Прикрыв глаза, я стала лихорадочно соображать. Итак, у меня в запасе озвученный срок в три месяца. Не в шесть, как говорил Вадим, потому что я очень сомневалась, что он станет ждать у моря погоды, когда родится малыш.
Три месяца, за которые мне нужно перевернуть свой мир с ног на голову, потому что я не планировала бежать в никуда, подвергая опасности как себя и малыша, так и моих родителей, нуждающихся в постоянном уходе. Мчаться куда-то в одних трусах - это то, что наверняка приведет меня к погибели. И не только меня, но и родных людей. У Вадима Вольского есть миллион связей, а я, как он выразился, слишком «размякла», чтобы обзаводиться таковыми заранее. Никто ведь не мог предположить, что из мужа, с которым я рассчитывала прожить до конца своих
