Сказка для Анжелики - Елена Казанцева
И только Юльке я могла поведать свои тайны.
В мои студенческие годы я впервые влюбилась в юношу «не нашего круга». Он стал моим первым мужчиной. Пашка Могилев учился в техноре, что был рядом с нашим универом, учился по специальности "Автодело", говорил, что тяга к машинам у него от деда. Он слыл заядлым бабником, был старше меня на два года. Высокий, брутальный самец, к крыльцу своего техноря подъезжал на байке. Да там все девчонки пищали и вешались на шею. Пересеклись мы с ним случайно. У меня на дороге сломалась машина, и только он остановился помочь, все остальные проезжали мимо, смеясь и обзываясь «*изда на мазде». Разговорились и понеслось. Он обратил на меня свой взор, а я растаяла и отдалась этой любви без остатка. Вот только мои родители были совсем другого мнения.
Мама, узнав о моем увлечении, закатила такую истерику, что пришлось ей вызывать скорую. А папа сказал, что я должна с парнем расстаться, иначе его найдут в канаве с передозом. А когда мы продолжили встречаться, натравил на него полицию. Парня чуть не посадили, подкинув наркоту. А мой отец предупредил меня, что на зоне того опустят, а потом лишат жизни.
Папа никогда не лгал, если сказал, убьет, значит, убьет. В девяностые он был быком в одной из рэкетирских банд, выжил, накопил деньжат, но методы остались те же. И я бросила Пашку Могилева. Сказала ему, что разлюбила, а потом месяц рыдала в подушку и не ходила в универ.
Папа с мамой устроили мне головомойку, решили деньгами проблему моих прогулов. Вот только вылечить мое больное сердце они не могли. Конечно, они без устали твердили, что сделали это из лучших побуждения, что я им потом скажу спасибо. Подарили мне новую красную машинку, мамочка повезла меня на курорт, все лето я отдыхала на побережье Средиземного моря. Помогло это мне? Нет!
Про все мои проблемы, знала только Юлька. К ней я бегала плакаться в жилетку, ей рассказывала все, что наболело. Моя душа умылась кровью, сердце разбилось на тысячи осколков. Я собирала себя по частям, сшивая куски толстой иглой и грубыми нитками, навсегда утратив чувствительность. Или мне в тот момент так казалось. Мама у меня врач, она как-то говорила, что у человека бывает выпадение чувствительности участка кожного покрова после операции, когда поврежден нерв. Видимо на тот момент у меня тоже началось онемение, только онемение души. Полное выпадение чувствительности.
Я плюнула на все и ударилась в разврат. Клубы, бары, случайные встречи. Отношения не к чему не обязывающие, такой же секс.
Только изредка издали следила за Пашкой. Смотрела, как он перебирает девчонок, не задерживаясь долго ни на ком. Он тоже переболел. Нам обоим было больно. Я это чувствовала даже на расстоянии.
Но тут очнулась мая мама, решив, что если ребенка выдать замуж, то это решит все ее сердечные проблемы. Муж, домашние дела, ребенок. Вот и некогда будет горевать. Занятая ведением большого хозяйства, девушка уже не будет скакать по чужим койкам, вольется в богемную тусовку. Займется благотворительностью, это у нас так называется женские светские рауты. Хоть бы одна дама заинтересовалась потом, на что пошли ее деньги.
И главная мечта моей мамы вырастить из меня маленькое подобие себя, так скажем подружку для сопровождения себя красой и любимой. Ведь так приятно представлять своим подругам дочь, которая является лицом ее клиники эстетической хирургии. Поэтому мне сделали ринопластику, подтянули повыше скулы, накачали силиконом губы, и скоро я должна лечь в клинику на блефаропластику.
Только одно мама не знала, я нарастила на душе такую броню, что пробить ее вряд ли удастся, а стервознее меня в округе девушку еще надо поискать. Но я приняла правила маминой игры.
Надо, так надо.
В вопросах замужества, мама придерживалась той же тактики, что и в выборе моей внешности. Кобель должен быть породистый и соответствовать мне по статусу. Вот только меня от тех кобелей воротит. Старые, лысые, с вставными фарфоровыми зубами, если думают, что три раза в неделю они качаются в спортзале и этим продлевают себе молодость, то они ошибаются. Все равно от них воняет, как от старых кобелей. И пересадка волос им не помогает.
Но маман мою не унять. Почти каждый месяц у меня новый жених.
Она не понимает меня, что нельзя продавать свое тело, но требует с меня именно этого. Подать тело и душу богатенькому мужичку только потому, что он нашего круга.
Не прошло и месяца, как появился первый мой жених. От него я избавилась сравнительно быстро.
— Анжелочка, знакомься, это Станислав Леонидович, — передо мной стоял мужчина далеко за сорок, но молодящийся, подтянутый, стройный, с модной бородкой. Наверное, он очень хотел выглядеть мне ровней, поэтому пришел в джинсах и рубашке, с накинутым на плечи пуловером. Этакий мачо возраста за…
Я холодно кивнула ему, изобразив на своем лице улыбку, внутренне оценивая его шансы на успех, накинув ему один балл за внешний вид.
— Мне очень приятно, Анжелочка, мама о вас так много рассказывала, — с ходу начал мачо.
— Ой, скучно, банальный подкат, — резко оборвала его я, как только мама исчезла из нашего поля зрения.
— Не понял, Анжела, я вам не понравился? — мачо обиженно надул губы.
— Вопрос по существу. Нет, не понравились. Вы мне не подходите, — холодно произношу я.
— Почему? — недоумевает мачо. — Вы считаете, что я для вас стар?
— Я считаю, что вы для меня слишком молоды, предпочитаю выйти замуж за мужчину лет семидесяти, а лучше восьмидесяти. Я очень хочу стать вдовой, — режу правду матку.
Моего женишка перекосило. Он извиняется, скомкано прощается и уносится в голубую даль.
Мама долго пытает меня, что это я такого наговорила, что Станислав Леонидович так быстро сбежал. А какой был выгодный жених! У него сеть автозаправок по всей стране, и магазины запчастей, несколько автосалонов, и он вот-вот станет дилером одной европейской автомобильной марки.
Но на этом женихе мои страдания не заканчиваются. Не проходит и месяца, как на моем пороге появляется уже Максим Николаевич. Владелец сталелитейных заводов, издательства и флота рыболовецких судов на Дальнем Востоке. Прямо Российский мистер Твистер Маршака.
Мужчина чуть лысоват, чуть толстоват, а уж
