Маски сброшены - Ксения Шишина
Вскоре приезжает машина. Как и говорил Картер, через двадцать три минуты. Он общается с грузчиками, но не со мной, проводя их по дому и указывая, что забирать. Второй диван, стол в кабинете, без которого Картер не мог, и кресло оттуда же, шкаф из спальни, привезённый им из дома, чтобы у каждого было своё место для вещей, журнальный столик из гостиной, круглый и деревянный, не то что мой стеклянный прямоугольной формы. Картер заканчивает перечислять на этом, и я открываю рот напомнить про столик под проигрывателем. Рабочие уже берут стол для журналов и выходят с ним из гостиной. Джека здесь нет. Пришлось закрыть в прачечной, чтобы не мешал. Он дружелюбный, не стал бы нападать, но желание познакомиться с новыми людьми у него как традиция.
— Он остаётся. Или если не нужен, то можем выставить на улицу. Кто-то да возьмёт. Хотя ты же предпочитаешь хранить на нём свои бумаги.
— Ты это не любишь.
— И ты всегда это знала. Но он может стать полностью твоим. Пользуйся, Киара.
В последнюю очередь Картер забирает проигрыватель с пластинками. Картер возвращается после того, как относит их в ниссан, и идёт к прачечной открыть Джеку. Не могу смотреть на них вдвоём, видеть, как Картер садится на корточки и прикасается к холке, слушать, что он шепчет. Но смотрю и слушаю. Картер любит Джека. Каждый жест, каждое движение руки всё равно что кричит об этом. Джек облизывает ладонь Картера, и Картер не стремится срочно вытереть слюни и влагу. Не моя ли принципиальность не позволяет мне даже задуматься о том, чтобы отдать Джека тому, кто знает, что он ест и какие игрушки предпочитает? Ладно, я тоже знаю, и я не не люблю Джека, я люблю, у меня есть номера его ветеринара и запасного ветеринара, и на ошейнике есть вся информация, но моя жизнь… Моя чёртова жизнь в турах… Тоже весомая причина.
— Пока, приятель. Не шали, — Картер едва не вдыхает запах шерсти и собаки, настолько низко к морде наклонена его голова. А может, и вдыхает. — Мамочка о тебе позаботится, — Картер выпрямляется и говорит, поворачиваясь ко мне. — Ну прощай.
— Не надо так.
— А как надо? Сказать, что я открыт для прощального секса? Нет, я не открыт, — глухо произносит Картер. — Ты и я… Мы не будем такой парой, и друзьями мы тоже не можем быть. Мы никогда ими не были. С самого первого дня всё было… теснее. Не знаю, что с тобой случилось в туре, экзистенциальный это кризис или что, но если бы ты хотела сказать, то уже сказала бы. Я уезжаю.
Картер покидает меня, дом и Джека. Я приближаюсь к двери и даже обхватываю дверную ручку, но что будет, если открыть? Да ничего. Я увижу, как Картер садится на водительское место, надевая солнцезащитные очки. Это всегда происходит. Он надевает их лишь за рулём. Просто на улице никогда. Даже если солнце светит прямо в глаза, или где-то рядом могут поджидать папарацци. «Им нужен я, так пусть смотрят на меня всего. С ног до головы». Я так никогда не могла. Ни до встречи с ним, ни после. Я не особо хотела известности и не бежала за ней. Она просто случилась. И отказаться оказалось трудно. Но кепки и очки стали моими постоянными спутниками. Джек тыкается мордой мне в левую ногу точно в линию коленного сгиба и слегка лижет кожу шершавым языком. Невольно отмечаю, что у Джека влажный нос. Всё, как и должно быть. Сухой нос это плохо, повод отправиться к ветеринару. Если что, Картер бы уже позаботился об этом. Я опускаю руку не оттолкнуть Джека, а погладить. Мы остались только вдвоём. Только он и я. Будь я собакой, тоже стала бы скулить вместе с Джеком. Но я всего лишь человек. А люди совершают ошибки. Люди не всегда верны так, как о них думают.
— Да, малыш, знаю. Мамочка тоже будет скучать.
Джек пристально смотрит на меня. Он словно спрашивает, что я сделала. Не сегодня, не два дня назад, когда вернулась, а раньше, ещё в туре. Но если я и скажу, то говорить собаке странно. Собаки всё чувствуют. Это скорее правда, чем ложь. Но чувствовать и понимать человеческую речь это разные вещи. Понимать, что именно говорит человек, и что означают его слова… Вряд ли Джек поймёт. Его мир это только мы с Картером. Так было, пока я не… Джек не знает, куда я уезжаю, и почему меня подолгу не бывает. Когда ездил Картер, а я оставалась, он не знал этого и про Картера. Где он и чем занимается. И сколько времени прошло, неделя или два месяца. К вечеру Джек предсказуемо зовёт меня на улицу. Всем своим видом он выражает, что ему надо побыстрее, иначе я сама же буду виновата в луже на полу или в чём-то большем, хоть он и взрослый, но я никак не могу найти пакеты для уборки за собаками. Неужели их нет? Они могли и закончиться. Чисто теоретически. Или Картер положил их не туда, куда кладу я. Будет гадким поступком звонить ему и спрашивать об их местонахождении. Не хуже содеянного, но всё-таки я покажу себя дрянью, если позвоню. В конце концов я нахожу пакеты сама. В тумбочке у входа, хотя лично я хранила их на кухне. Но, возможно, в тумбочке действительно удобнее. Рядом с дверью. Берёшь и сразу выходишь. Я пристёгиваю поводок к ошейнику Джека и едва открываю дверь, как он сразу тянет меня вперёд. Я крепче держу катушку, удерживая Джека, потому что нам ещё нужно запереть дом. Всё не так, как когда мы с Картером выходили выгуливать Джека вдвоём. Я не очень и хочу гулять с ним сильно долго, будучи одной. Мы могли заходить за кофе или молочным коктейлем, наслаждаясь им прямо в кофейне, наблюдая за Джеком через окно, наслаждающимся солнцем или просто свежим воздухом в случае облачной погоды. К Картеру или ко мне могли подойти взять автограф, но это не создавало нам проблем. Мы не были такой парой, за которой охотятся папарацци или фанаты. Я бы не стала делать заявление ни
