Мать-и-мачеха (СИ) - Соловьева Елена
Марья вздохнула.
― И платье бы тебе другое подобрать, ― посоветовала Зоя, словно не замечая расстройство соседки. ― Тут у нас, конечно, не бутик, но приличные мужики тоже на рынке появляются. Правда, в основном с женами.
― Не надо мне никаких мужчин, ― отмахнулась Марья.
― Да ну?! ― не поверила Зоя. ― Тебе лет-то сколько? Молодая ведь еще.
― Тридцать, ― призналась Марья со вздохом.
Вспомнила о былом счастье. Замуж она вышла рано, как только стукнуло восемнадцать, но ни дня об этом не жалела. В девятнадцать родила Павлу. Одиннадцать лет прошло, а как будто вчера. Тридцать, и правда, не так много, но отчего-то казалось, что все лучшее с ней уже произошло. А впереди ― только серые будни и вся жизнь, как гонка на выживание.
― Во-о-от, ― многозначительно произнесла Зоя. Закинула в рот новую порцию салатика и, прожевав, добавила. ― Надо тебе подобрать кого-нибудь. Эй, смотри, куда прешь!
Какой-то подвыпивший мужичок катил мимо тележку с молочной продукцией. Одна стеклянная банка упала и разбилась. На асфальте осталось белое пятно кефира. Грузчик только матюгнулся и покатил мимо.
― А убирать кто будет?! ― рыкнула ему вслед Зоя. ― Ишь, напакостил и свалил.
― Я уберу, ― предложила Марья. Она даже обрадовалась, что появилась возможность улизнуть от неприятного разговора. Не надо ей никого искать, для нее сейчас дочь на первом месте. ― Все равно заняться нечем. Покупателей нет.
Стекло она убрать успела, а вот вытереть пятно ― нет. Да и нечем было, ничего под руку не попалось.
― Уйди с дороги!.. ― шикнула на нее Зоя. ― Не видишь, важные люди идут.
На территорию торговой площадки заглянул старший Вяземский. Впереди него шустрой пташкой бежала внучка. Дед окликнул ее:
― Глафира! Глаша, остановись!
Но она как будто не слышала. Не заметила разлитого кефира, поскользнулась и поехала по асфальту. Хорошо, что Марья успела вовремя среагировать, поймала девочку буквально на лету. Правда, не смогла удержать равновесие и сама плюхнулась на пятую точку. Внучка Вяземского навалилась сверху. Зоя и Паша кинулись на помощь.
Но первыми подоспели охранники Вяземского. Подняли и отряхнулиГлашу, обращаясь с ней так, будто она хрустальная.
― Мам, вставай! ― Паша подала руки Марье. Зло глянула на ровесницу. Ведь это из-за нее мама упала. ― Смотреть надо, куда летишь! Совсем что ли слепая?
― Почти, ― как-то печально призналась Глаша. ― Простите, я не нарочно. Иногда забываюсь…
Только сейчас, вблизи, стало заметно, что глаза у Глафиры красивые, голубые, но мутные, как у новорожденного котенка.
― И ты прости, ― смутилась своего резкого высказывания Павла. ― Я не знала…
К всеобщему хаосу присоединился Семен Петрович. Он запыхался от быстрого бега и держался за сердце.
― Ох, Глашка, вот егоза… Ну, и напугала ты меня. Хорошо, что эта добрая девушка на пути попалась. Спасибо вам, кстати, огромное. Глафира у нас жуткая непоседа. А вы, бараны, куда смотрели? ― напустился он на охранников. ― На кой черт за нами ходите? Только мешаете. Достали… Говорил сыну: не нужны нам эти лбы, и без них справимся, правда, Глафира? Ты ведь не будешь меня больше так пугать?
Глава 3
Глаша покаянно кивнула и попросила прощения за то, что убежала. Ее дед заметил на асфальте пятно, которое, собственно, и стало причиной падения. Глянул на прилавок ― но ни у Зои, ни у Марьи ничего похожего не продавалось.
― Ну-ка, разберитесь, кто тут у нас мусорит! ― распорядился дед.
Охранники ринулись исполнять приказ, а сам он заинтересовался товаром Марьи. Правда, попробовать не решился и вообще скептически отнесся к составу. Но это не помешало ему купить все, что было припасено у Марьи.
― Если что понадобится, маякни, ― добавил на прощанье. Вручил Марье визитку с адресом и телефоном. ― Обижать будут или еще что.
После этого дед с внучкой отправились по своим делам, оставив Марью и Пашу в полном недоумении.
― Вот это ты быстро сегодня расторговалась, ― хохотнула Зоя. ― Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Если б та деваха не шлепнулась, стояла бы ты тут со своим товаром до самого вечера.
― Так я ж не с целью, ― охнула Марья. Убрала визитку Вяземского поглубже в карман, еще не зная, что вскоре она ей понадобится. ― Я бы и любому другому помогла.
― Знаю-знаю, ― поддакнула Зоя. ― Ты у нас та еще щедрая душа. Тебе дай волю, свои салаты бесплатно раздавать будешь. Ну, ничего, подожди, вот распробует старик твои заготовки, еще придет. За добавкой. Или сына пошлет.
Сама не зная, почему, Марья вдруг покраснела. Взрослая женщина, а вела себя как школьница. Ох уж эта насмешница Зоя с ее намеками.
Прилавок опустел, торговать стало нечем. Семен Петрович скупил все, не торгуясь. Марья и Павла, скрутив опустевшие сумки, направились домой. По дороге заскочили в сельский магазин, только здесь продавали вкусную свежую выпечку. Павла выпросила огромный калач с маком, который и уплетала по дороге, запивая лимонадом.
― Мам, смотри-ка, какой! ― Девочка указала на прибившегося к ним песочно-рыжего щенка. Он шел сзади, принюхиваясь к запаху выпечки. ― Глянь, какой хвост смешной. Совсем как мой крендель. На тебе вкусняшку, малыш!
Павла отломила кусок и бросила песику. Тот поймал булку на лету и проглотил, кажется, не разжевав.
― Пожалуйста, не приманивай его, ― попросила Марья. Ей самой понравился щенок, но у них с дочерью и без него забот хватает. Им сейчас не до домашних питомцев. ― Он потом не отвяжется.
Так и вышло. Щенок шел за ними до самого дома и по дороге слопал почти половину кренделя, которым щедро делилась Паша.
― Пока, кренделек! ― Помахала ему девочка, взбегая на крыльцо. ― Ой, мам, что это?.. Вы кто такие?!
Чьи-то грубые руки втянули девочку в дом. Сердце Марьи пропустило удар. И здесь нашли!
― Оставьте ее! ― выкрикнула она на бегу.
Ласточкой влетела по ступенькам, распахнула дверь и замерла на пороге. В маленьком доме все было перевернуто верх дном. Посуда перебита, вещи выброшены из ящиков и разорваны. Подушки и даже плюшевый мишка Павлы выпотрошены. Сама девочка сидела на стуле, а рядом с ней дежурил здоровенный амбал с лысой башкой и нахальной ухмылкой. Еще два с усердием разрезали подкладку чемодана, кажется, искали второе дно.
― Что вам нужно?! ― зло и в то же время обреченно выкрикнула Марья. ― Вы и так забрали все, что было. Оставьте нас, наконец, в покое.
― Все да не все, ― нахально хмыкнул тот, что стоял возле Марьи. ― Муженек твой кое-что от нас утаил.
― Что именно? ― вздохнула Марья, готовая отдать что угодно ради спокойствия. Своего и дочери.
―Кла-а-ад, ― с ехидцей процедил амбал. ― Не находила, нет?
Если бы не обстоятельства, Марья рассмеялась в голос. Ну, какой клад, о чем речь? Она покосилась на чемодан, некогда принадлежавший мужу. Из него вытряхнули тёплые носки, которые она сама когда-то вязала для мужа, его блокнот (уже изорванный и наверняка проштудированный вдоль и поперек. Ага, как будто там могла быть скрыта карта сокровищ). Еще портсигар (серебряный, но он отчего-то не привлек внимание грабителей) и пара пепельниц. Вот и все, что осталось от мужа.
― Если бы у меня был клад, стала бы я продавать салаты на рынке? ― спросила она, больше всего на свете боясь, что эти громилы причинят вред ее девочке. Но до рукоприкладства пока, слава богу, не дошло. ― Говорю вам, у нас ничего нет. Все более-менее ценное, включая квартиру и машину, вы уже забрали. Можете искать сколько угодно, все равно ничего не найдете.
― Думаешь? ― Амбал подошел к ней и грубо обхватил лапищей подбородок. ― Может, мне тебя взять за долги?
Вторая рука нащупала грудь через платье и больно сжала.
Марья вытерпела, только бы не пугать дочь. Но когда ей начали бесцеремонно задирать подол, не сдержалась. Нога словно сама дернулась, согнулась в колене и ударила в пах громиле. Тот взвыл.
― Вот же сучка, ― прошипел через плотно стиснутые зубы. И крикнул уже напарникам: ― Сжечь здесь все! Желательно, вместе с ведьмой и ее отродьем.
