Первые снежинки (СИ) - Иоланта Палла
— Выпендрёжница…
Шепотки слева долетают до ушей быстрее, чем речь учителя. Я стискиваю зубы крепче, чтобы не ляпнуть гадость в первый же день.
— Маршал её на место поставит…
Я достаю телефон из кармана рюкзака и захожу в галерею с фотографиями. Переключаюсь на снимки полностью, игнорируя недобрые взгляды и обсуждения за моей спиной. Плевать. Мне осталось учиться чуть больше полугода. Как-нибудь переживу.
2
«МиР» — местная гимназия с углубленным изучением материала по всем дисциплинам. Называя это учебное заведение школой, я его сильно оскорбляла. Да простит меня её создатель! Так как я до сегодняшнего дня училась в простой школе для среднестатистических детей, все слова учителей пролетали мимо моих ушей и даже не цеплялись за мочки. Я критически отставала по каждому предмету и не знала, какое чудо должно произойти, чтобы ЕГЭ и остальные экзамены не распотрошили мой несчастный мозг. В начальных классах я, как многие, приносила домой лишь пятёрки, потом к ним прибавились четвёрки, а после смерти папы я была стопроцентной хорошисткой, с гордостью ставя себе лишь одну красивую пятёру по изобразительному искусству. В ОБЫЧНОЙ школе. На что надеялась Жанна Павловна, когда запихивала меня в престижное заведение, не понятно. Я точно не порадую её аттестатом с красными корочками. К окончанию последнего урока я уже думала о том, что скорее всего буду довольствоваться справкой о прохождении обучения. Я чувствовала себя крайне глупой среди ребят одногодок, которые смотрели на меня свысока, но с интересом, будто я редкий зверёныш. Их взгляды вызывали мерзкое ощущение в районе живота, и мне всё сильнее хотелось попасть в ванную комнату, чтобы смыть с кожи липкую заинтересованность ребят.
После первого урока мне выдали гору учебников, половину которых я несла в руках. Разговоры за спиной не затихали. Перешёптывались, конечно, девчонки. Я старалась отключить слух по максимуму, но оказалось, что любопытство в моей душе занимает не последнее место. Они обсуждали мой внешний вид. Нашли самую плохую характеристику. Я, естественно, молчала и не смотрела в их сторону. Пока меня не трогают, я веду себя спокойно. Меня трудно назвать неуравновешенным человеком. В большинстве случаев я игнорирую конфликты, считая их пустой тратой времени. Нам его не так много отведено, как показала практика, и тратить драгоценные минуты на выяснение отношений смерти подобно.
Первая половина дня проходит в прострации. Я вроде присутствую в гимназии, но в тот же миг улетаю в свою прошлую жизнь, которую мама эгоистично у меня забрала. Я злюсь на неё. Очень сильно. В свободные минутки переписываюсь с Женей, своей единственной подружкой, и рассматриваю наши совместные фотографии, усиливая тоску. Она обрушивается на меня внезапно, как снежный ком. Кажется, что я задохнусь от нехватки кислорода, погрязая в своей томящей печали, но, к сожалению, процесс дыхания не прекращается. Я брожу по кабинетам, будто зомби, не проявляя активности. Просто ношу своё тело по коридорам, не запоминая расположение классов. Зря, конечно. Делаю хуже только себе.
Когда занятия подходят к концу, я с чувством облечения покидаю здание и, бросив свой рюкзак на ступеньку, сажусь сверху. На коленях покоится груда учебников, на которые я опускаю голову. С трудом представляю выполнение заданий. Здесь дают такой объём домашки, что о других сферах жизни можно попросту забыть. Попрощаться с курсами по иллюстрации я не готова. Слишком долго копила на них и планировала заниматься творчеством, как… Жанна Павловна. Она у меня художница-авангардистка. Неординарная личность, привлекающая внимание. Талант я унаследовала от нее, но благодарить за это не собиралась.
Не могу я простить её! За эгоизм! За то, что бросила меня, когда была нужна, как кислород! Ненавижу! Ненавижу Жанну за равнодушие!
— Смотри, Тоша, — за спиной слышится стук каблуков, — у нас в классе теперь беспризорница, — я лишь шумно выдыхаю, поглядывая за ворота, пока надо мной потешаются новые одноклассники. — Как тебе?
— Никак.
— И правильно, — явно кокетничает крашеная блондинка, проходя мимо меня. Рядом с ней идёт высокий парень. Позади ещё несколько ребят. Снова прилипают к моей персоне. Шепотки. Противные смешки.
Тот самый Тоша вдруг оглядывается, и я дышать перестаю. Таких людей называют «сошёл с обложки журнала». До неприличия красивый парень, но в классе я его не видела. Значит, учится в параллельном. Увожу взгляд на ворота и игнорирую тот факт, что вся их компания пялится на меня. Сразу становится понятно, кто у них негласный лидер. Слишком предсказуемо. У нас в одиннадцатом «Б» почитали Виктора Крестовского. Смазливый. Заносчивый. Ему всё сходило с рук из-за отца, который спонсировал школу. Мне единственной он не нравился. Вызывал лишь гадкую изжогу. Женя же по нему с ума сходила и открытки тайно отправляла. Бр-р-р… Как вспомню, аж плохо становится. Любовь ослепляет, а если она не взаимная, то и вовсе лишает разума.
— Привет, — вздрагиваю, когда над ухом раздаётся насмешливый голос, — новенькая, да?
Говорить с этим парнем не способна физически, потому что язык немеет. Сердцебиение моментально ускоряется, и я, как пустоголовая дурочка, громко сглатываю. Тело тут же напрягается, чувствуя опасность. С трудом заставляю себя перевести взгляд с Тоши на его друзей. Они противно скалятся, а блондинка и вовсе скрещивает руки на груди и постукивает носком туфельки по асфальту. Картинка с негодующими массами меня тут же отрезвляет.
— Да, — показываю всем видом, что мне не интересен диалог с местной знаменитостью, и без отрыва смотрю на дорогу. Чёрт! И где Жанна Павловна запропастилась?!
— Ты не многословна, — усмехается. Уговариваю себя на него не смотреть, и сама себе проигрываю. — Может, тебя подвезти? Погода паршивая…
Отрицательно качаю головой и ловлю носом микроскопические капли дождя. Небо решает надо мной поиздеваться, не иначе?!
— Ты подумай, — улыбается так мило, что сердце до горла подскакивает.
— Я тебя не знаю.
— Антон, — протягивает мне руку, на которую я таращусь, словно на неопознанный объект, — а ты?
— Я тебя не знаю, как человека, Антон, — выдыхаю с облегчением, когда за воротами мелькает серебристая иномарка Жанны Павловны, и спешу подняться на ноги, роняя на ступеньки пару книг, — ой…
— Так давай подружимся, — наклоняется и помогает поднять упавшие учебники. Сплетаемся взглядами. От кратковременного зрительного контакта у меня снова прогрессирует асфиксия. Ненормально ведь так пялиться друг на друга?! Или…
