Измена вопреки (СИ) - Лара Грей
С горячим счастьем, которое пульсировало внизу живота, с искристым смехом, с наслаждением.
И потом из года в год именно день свадьбы мы праздновали лучше, чем любой другой праздник. Каждый раз обязательно было белое платье, которое летело к моим ногам, обнажая чистую душу.
Но всё это оказалось ложью.
Всё это было приправлено самообманом, моей верой в Матвея, что он никогда не поступит со мной так жестоко.
И сидя на полу под мерные всхлипы его беременной любовницы, я проворачивала кадр за кадром нашу свадьбу, чтобы отмотать всё к началу. К самой первой встрече.
Он был на мотоцикле. Харлей.
А я закрыла сессию и гуляла с одногруппниками по вечернему парку. И среди всех таких же увлечённых развлечениями людей я увидела Матвея. В кожаной косухе и таких же перчатках. Он улыбнулся мне излишне фривольно и прокричал:
— Идём, покатаю, — и хлопнул ладонью по сиденью позади себя.
— А что мне за это будет? — Матвей меня ни разу не напугал и я приблизилась на расстоянии вытянутой руки, чтобы рассмотреть поближе и мотоцикл, и самого мотоциклиста.
— А что ты хочешь? — он улыбнулся одними уголками губ и подмигнул. Я сделала задумчивое лицо и, щёлкнув пальцами, выдала:
— Корзину подснежников! — Матвей округлит глаза, а потом наоборот сощурил.
— Будет! — твёрдо пообещал он. — Садись.
— Вот когда будет, тогда и сяду, — я кокетливо дёрнула плечиком и, развернувшись, пошла к подружкам. Матвей меня догнал через пару шагов.
— Хоть номер телефона оставь, принцесса, — в его глазах блестели искры интереса.
А я взяла и оставила. Только на свидания не спешила приходить. Подснежников же не было.
Матвей ходил за мной до следующей весны. Он провожал меня с института домой, встречал после пар в кофейне, ловил на прогулках с подругами, но я была непреклонна. Слишком капризна. Я ведь хотела быть только с самым лучшим мужчиной.
А в середине апреля он появился у моего подъезда с корзиной настоящих подснежников. И тогда я сказала «да».
Мы встречались ещё полгода и поцелуи были какие-то особенно трепетные, а когда Матвей узнал, что я никогда и не с кем, в тот же вечер позвал замуж. Он стоял на коленях, целовал мои руки и делал самое чудесное предложение руки и сердца. На крыше одного из небоскрёбов, где обустроили место при свете гирлянд и тёплых пледов как раз для таких мероприятий. И я тогда тоже сказала да, чтобы в эту же ночь стать по-настоящему его.
Матвей был шокирован больше меня. Он носил меня на руках весь следующий день и, не переставая целовал, чтобы я не подумала, что он с плохими намерениями, а я была счастлива.
Как была счастлива все эти годы. Единственное, что я могла делать в благодарность за такую любовь, это соответствовать ожиданиям Матвея. Быть идеальной женой.
От которой всё равно гуляют.
И сейчас я, не понимая, чем заслужила такое, просто едва шевеля губами, задавала один вопрос:
— За что? За что, Матвей?
А он растерянно переводил холодный взгляд с меня на свою беременную любовницу и не знал, что сказать. И тогда я решила уточнить всё же:
— Её ты очень хорошо покатал на своём байке, да?
В этот момент девица переспала ныть, а Матвей заледенел лицом. Его губы сложились в прямую линию, чтобы отчеканить такое банальное:
— Это не то, что ты подумала…
— Ну так объясни тогда, что я могла не то подумать, когда твоя беременная шлюха пришла в мой дом?
Мой голос обретал силу. Внутри ядом разливалось осознание, что Матвей никакой на идеал, а просто обычный мужчина, который поступил как проще.
— Объясни, что она здесь делает? Может, предложишь её ребёнка усыновить, раз я такая дефектная? Ну же!
Я встала с пола и тряхнула волосами. Матвей отшатнулся.
— Не надо сейчас кричать… — попросил он ещё спокойным тоном, но в нём угадывались первые ноты власти.
— Ты считаешь, я кричу? — переспросила я, повысив голос, и шагнула к коридору.
— Не смей. Даже не думай, — предостерёг меня Матвей, шагая за мной.
Я покачала головой и дёрнулась к двери. Матвей постарался перехватить меня, но сама мысль, что он может прикоснуться ко мне сейчас, поднимала бурю омерзения. Как он вообще смеет меня трогать после своей этой…
— Только попробуй сейчас сбежать и я… — вот теперь Матвей не шутил. Теперь он точно был рассержен, хотя я не понимала почему на меня.
— И что ты? Сделаешь ещё одного ребёнка с другой девкой? — нарочито безразлично бросила я, скрывая за язвительностью всю свою боль.
— Я сделаю так, что ты всё равно придёшь ко мне, но говорить мы будем на моих условиях.
Глава 3
Я не верила словам, которые только что процедил Матвей. И только из-за своего недоверия и, чтобы не натворить глупостей, я сдёрнула с вешалки ветровку, подхватила ключи от машины и вылетела в подъезд. Даже обувалась я на бегу, просто впрыгнула в кеды.
— Остановись, Ксения! — прозвучало мне вслед, а я судорожно нажимала на кнопку лифта, чтобы быстрее сбежать из этого чудовищного сна, который оказывался безжалостной реальностью, что грозила похоронить мой рассудок под обломками брака.
Не хочу. Не хочу, вообще, ничему верить.
Пусть всё это окажется неправдой. Дурацкой шуткой, бредом сумасшедшего, только неправдой.
В груди клокотало, и я оглядывалась назад, боясь, что Матвей будет догонять. И он это сделал. Он оставил дверь в квартиру открытой и медленным шагом стал приближаться, полы его пиджака распахнулись, а ещё Матвей потирал запястья. Я нервно долбила по кнопке лифта. И тут он звякнул.
— Ксю, стой! — крикнул на весь подъезд Матвей, а я, посмотрев на супруга в последний раз, произнесла одними губами:
— Ненавижу…
Я вылетела из подъезда и, отступаясь на лужах, пробежала к машине, которую парковала обычно во дворе. Не стала прогревать двигатель, а сразу же тронулась к выезду.
Пальцы отбивали нервную дрожь на руле.
Господи, что мне делать, как жить дальше?
Я беспомощна в социальном плане. За время брака я нигде не работала и просто сейчас не представляла на какие деньги жить дальше. Да что вообще делать?
Я притормозила через квартал в одном из дворов. Упёрлась лбом в руль и сдавленно застонала. Внутри всё горело, и я не понимала, к чему теперь мне двигаться.
Матвей мне изменял.
Он приходил ко мне от неё. С её запахом, с её голосом в памяти, а я ничего не замечала. Слишком окрылённой была.
