Кто хочет процветать (СИ) - Веснина Тиана

Станислав Михайлович не мог разобраться со своими мыслями. Они нахлынули на него, закружили. И мысли были какие-то новые, странные. Ему казалось, что к пятидесяти пяти годам он уже все свои мысли передумал и знал их наперечет. А тут просто буйство карнавальных красок… И внезапно — холодок, радостный, перехватывающий дыхание: «И невозможное возможно… пока живу!..»

Менеджер, с профессиональной ловкостью воспользовавшись отстраненностью, а следовательно, незащищенностью клиента, погруженного в себя, предложила ему еще полушубок из норки и парочку самых дорогих пеньюаров.

— Заверните! — миролюбиво махнул рукой Станислав Михайлович.

— Минуточку! — улыбнулась дама и скрылась в комнате манекенщиц.

— Лилия! — обратилась она к черноволосой девушке с родинкой над губой. — Получишь за сегодняшний день прибавку. Клиент не мог оторвать от тебя глаз. Пойди отнеси ему покупки и пригласи еще заглянуть в наш салон.

Торжественная процессия во главе с менеджером, боем с коробками и очаровавшей клиента манекенщицей подошла к Пшеничному.

— Мы благодарим вас за то, что вы выбрали наш салон, — начала менеджер…

— И будем рады видеть вас снова, — заключила Лилия.

Станислав Михайлович благосклонно кивнул и пошел к выходу. Проходя мимо зеркальной стены, он был удивлен, заметив, что за ним следует только бой с покупками. А как же главное его приобретение?!

«Почему не завернули?!» — чуть не вскричал он.

Пшеничный остановился и подозвал менеджера.

— Я хотел бы поблагодарить девушку за помощь в выборе подарков, — сказал он.

Менеджер состроила серьезное лицо и неопределенно повела глазами.

— Вообще-то это… — Она поиграла пальцами в воздухе. — Но… на наших постоянных клиентов, конечно, некоторые правила не распространяются. Лилия! — позвала она девушку, а сама тактично удалилась.

Девушка подошла к Пшеничному и с такой простотой посмотрела ему прямо в глаза, что видавший виды Станислав Михайлович смутился:

— Э… вот хотел бы вас поблагодарить… Без вас я бы и не знал, что купить…

Она улыбнулась так искренне, точно эти подарки предназначались ей:

— Я рада!

Пшеничный собрался наконец-то со своими покрасневшими от смущения мыслями, отчего на лбу его выступил пот, а на щеках появились багровые пятна.

— Вас зовут Лилией?

— Да!

— А я Стас.

— Очень приятно, — ответила девушка.

— Сегодня вечером вы свободны? — прямо спросил Станислав Михайлович. Ему было недосуг перебрасываться пустыми словами вежливости. — В девять «Мерседес» МОН 282 будет стоять напротив салона. До вечера! — не дожидаясь ответа, с нарочитой суровостью в тоне бросил Пшеничный и поторопился уйти.

Выйдя на улицу, он подставил свое лицо ветру.

«Это же все с начала, все с чистого листа! — Станислав Михайлович просунул руку под пиджак, чтобы в случае чего поймать норовившее выскочить от радости сердце. — Ведь каждый об этом мечтает, чтобы еще раз с самого начала, но с учетом всех сотворенных глупостей. Не тех, милых и простительных, а тех, идиотских, от которых-то все кувырком. — Он сделал несколько шагов к машине и опять остановился прямо посреди шумной улицы. Косые нити дождя полосонули по лицу. — Да ведь только же вчера все было мертво: и сердце, и мысли, и чувства, и главное, я знал, что ни одна женщина не сможет меня растормошить, вернуть желание любить и жить так, чтобы дух захватывало. — Станислав Михайлович подошел к машине, шофер открыл дверцу. — Да с чего это я?.. Девчонка, может, в кого-то влюблена, и я ей триста лет не нужен. Он усмехнулся в усы: — Я-то, может, и не нужен, а вот мои возможности!.. Нет! Так не пойдет! Я все отдам с радостью, но только в ответ на самую простую, самую бесхитростную любовь. Она меня подкупила своей искренностью. Не было в ее взгляде этой алчности молодых: все схватить, поглотить, урвать, — неважно, — обманом, подлостью. — Пшеничному ли не знать об этой алчности! Сам был молод. — Не почувствовал я в ней желания подловить богатого клиента и вытянуть из него, сколько удастся. Редкая девушка: милая, спокойная, точно витающая в других сферах. Ну а сколько ей? Лет двадцать?.. — и чуть за голову не схватился. — Это тридцать пять лет разницы!!»

Вечером Лилия вышла из салона и, постукивая по плитам тонкими каблуками, подошла к «Мерседесу» с номерным знаком МОН 282. Шофер открыл дверцу. Она наклонилась, придерживая на груди шелковый плащ с воротником шалью, и сказала:

— Передайте, пожалуйста, Стасу, что я не могу принять его приглашение.

Водитель опешил. Ведь даже он привык к заискиванию со стороны женщин: какая упросит пустить ее на заднее сиденье, чтобы неожиданно обнять Пшеничного за шею; какая выспросит время, когда он будет выходить из офиса, чтобы невзначай покараулить его у машины. А эта!..

— Эй! — выйдя из кабины, крикнул он вдогонку длиннотой. — Эй!.. Как тебя?! Ты, видно, чего-то не поняла!

Она остановилась, обернулась вполоборота, все так же придерживая плащ на груди. Свет фонарей обрисовал ее тонкий силуэт на мокрых от дождя плитах.

— Шеф… он же тебя поужинать пригласил. В ресторан. И только.

— Передайте ему мои извинения, — ответила девушка и поспешила уйти.

Водитель пожал плечами, покрутил ус, — носил усы в подражание хозяину, — подумал пару секунд и пробормотал:

— Чудна́я!

В отдельный кабинет ресторана «Морское дно» заглянул осторожно. Пшеничный вскинул глаза:

— Проходи! Что случилось?

— Да девчонка странная какая-то попалась. Сказала, извинитесь, мол, перед Стасом, а я не могу принять его приглашение.

Пшеничный сразу не понял, заморгал короткими белесыми ресницами и чуть не подавился куском заливной стерляди: приступил к ужину, не дожидаясь гостьи.

— Да! — протянул, откашлявшись. — Ну-ну!..

— Станислав Михайлович, может, кого подвезти?! — предложил шофер. — Вы только позвоните, а я мигом слетаю.

Пшеничный промокнул усы салфеткой:

— Не надо! — И вновь принялся за прерванный ужин.

Шофер ретировался.

Несколько кусков стерляди Станислав Михайлович съел по инерции, а потом отодвинул тарелку, налил стопку водки, выпил и задумался.

«Неужели хитрит? Или, действительно, вот такая и есть, чистосердечная до наивности?.. Да ведь тем же мне и понравилась, что на шею не вешалась, глазами не стреляла, бедрами не крутила, и даже когда по подиуму шла, точно говорила: «Вот оно, мое тело, красивое, стройное, я зарабатываю тем, что надеваю на него дорогие тряпки, какие вы покупаете своим женам, дочерям, шлюхам… Я вынуждена так зарабатывать». — Пшеничный налил еще водки. — А если все-таки хитрит? Но откуда у нее уверенность, что после того, как фыркнула, я к ней опять подойду?.. Э, да что гадать! Надо проверить! — с азартом опрокинул он стопку и поморщился от удовольствия: — Хорошо пошла!»

На следующий день он позвонил в салон и попросил к телефону Лилию.

— Я слушаю, — раздался ее голосок.

Пшеничный кашлянул, чтобы вернуть свой мужественный голос, который неожиданно охрип.

— Лилия, это Стас, — проговорил он с легкой игривостью. — Что ж вы вчера заставили меня ужинать в полном одиночестве?

— Я уже приносила свои извинения через вашего шофера. Но могу еще раз…

— Ну что вы! Просто мы друг друга не совсем поняли. Забудем. А как вы посмотрите, если я вас приглашу в ночной клуб «Камыш», там сегодня будет петь Марианна Горсткова.

— Марианна?! — Голос от восторга пресекся. — Я… даже не знаю… Я… — Станислав Михайлович улыбался, представляя себе растерявшуюся Лилечку: как хлопают ее ресницы, как подрагивает родинка над губкой.

— Я бы с удовольствием, но… Как же мне тогда вернуться домой? Выступление заканчивается поздно.

— Да где же вы живете? В недосягаемости от земли, что ли? Может, на звезде?! — острил, радуясь своей находчивости, Пшеничный.

— Нет, конечно, не на звезде, — рассмеялась Лилия, — в Перловке.

— Так о чем мы говорим? После концерта отвезем вас в Перловку.