Антигерой - Наталья Евгеньевна Шагаева
— Я сейчас тебя освобожу, — шепчет он мне на ухо. — Тихо идешь за мной. Не дёргаешься, не вопишь. Поднимешь шум — и шансов отсюда выйти у нас не будет. Поняла?
Отстраняется, заглядывая мне в глаза. Киваю. Я не знаю, кто он и чего от меня хочет. Больше всего я хочу, чтобы меня развязали, иначе загнусь от очередной судороги, и я готова сделать все, лишь бы получить свободу.
— Умница, — шепчет одними губами. Снова поднимает нож, освобождает руки и ноги, разрезая скотч.
Разминаю руку, пока мужчина пытается расстегнуть мои наручники какой-то железной штукой. Он так близко, его запах врывается в легкие — холодный аромат с нотками табака и мужского тела. Ему больше тридцати лет, упираюсь глазами в его кадык, который нервно дергается при каждой неудачной попытке открыть наручники.
Тихий щелчок, еще один — и я свободна. Хочу сорвать скотч, но мужчина накрывает ладонью мой рот, качая головой. Ладно. Ладно, так даже лучше. Из меня не вырвется ни звука. Мужчина поднимается на ноги, подает мне ладонь в перчатке. Нет времени на сомнения. Возможно, я иду за своей погибелью, но выбора у меня нет.
Кто он, черт бы его побрал?
Это такая игра в плохого и хорошего полицейского? Пусть так.
Мы выходим из спальни: мужчина впереди, я за его спиной. Бесшумно крадемся. Ублюдки, которые меня похитили, в отключке. Один противно храпит на диване, второй развалился в кресле и пускает слюни. На низком столе пустые бутылки из-под коньяка и еще какой-то дряни, пепельница полна окурков. Очень хочется от души пнуть по лицу того, кто разбил мне губы, но я сдерживаюсь. Сердце уходит в пятки, когда один из мужиков что-то бормочет во сне. Мы замираем, но, слава богу, ублюдок продолжает храпеть. Выходим в прихожую, входная дверь приоткрыта.
Несколько секунд — и мы за дверью. Мужчина потихоньку закрывает дверь собственными ключами. А я пользуюсь шансом — дёргаюсь к лестнице, несусь вниз, подворачивая ноги и срывая со рта скотч.
Спасибо тебе, мой герой, но дальше я сама!
— Ааа! — кричу, когда мужчина ловит меня, дергая на себя, поднимает на руки и тянет в сторону лифта. — Отпусти! Мразь! — воплю во все горло, начиная пинаться. На мои бедные, уже онемевшие губы ложится мужская ладонь, закрывая рот. Кусаю ее, раздирая кожаные перчатки, расцарапываю ему руки, которыми он меня держит, но все бесполезно — мужчина не реагирует, словно не чувствует боли, и затаскивает меня в лифт. И едем мы не вниз, а, к моему удивлению, наверх.
Глава 2
Рада
Он затаскивает меня в квартиру на двадцать пятом этаже. Вталкивает в прихожую. Да, именно выталкивает, поскольку я лечу вперед, спотыкаясь в темноте. Слышу щелчки замков и вжимаюсь в стену. Темно, я наедине со взрослым мужчиной, который может сделать со мной все что угодно. И это еще страшнее, чем сидеть, прикованной к батарее. Те мудаки хлестали меня по лицу за сопротивление, но, по факту, не причинили особого вреда. А сейчас я в полной растерянности, не знаю, чего ожидать. Оказывается, неизвестность — самая страшная вещь.
Зажмуриваюсь, когда загорается свет, обнимаю себя, настороженно посматривая мужчину. Он снимает перчатки, обувь и опускает взгляд на мои ноги. Только сейчас понимаю, что я босиком — моя обувь осталась в квартире похитителей.
— Иди вперед, — указывает мне в сторону гостиной. Ладно.
Почему-то не покидает ощущение, что этот мужчина гораздо опасней пьяных ублюдков внизу. Прохожу в комнату. Простая гостиная, светлые обои, черный ламинат, ковер на полу, диван, кресла, телевизор на стене и плотно задёрнутые тяжёлые шторы. Полумрак, горит лишь тусклый причудливый напольный светильник. Пахнет сигаретами и кофе, на низком столике и на полу возле дивана лежат книги. Много книг, словно кто-то высыпал сюда библиотеку. Дверь из гостиной, видимо, ведет в спальню.
— Сядь, — мужчина указывает мне в кресло. Ну не связывают — уже хорошо. Могу, конечно, схватить со стола увесистую пепельницу и напасть на мужчину. Но не факт, что я его вырублю и тем самым не разозлю. Мои бедные губы не переживут очередных побоев, нужно включить голову и быть хитрее.
Сажусь, прикасаюсь языком к разбитым губам. Больно. Шиплю. Запястья горят, рассматриваю их — остались полоски от ожогов, тело ломит от неудобной позы, голова тяжёлая. Хочется просто закрыть глаза и отключиться от этого сюра хотя бы на время.
Мужчина протягивает мне маленькую бутылочку воды, беру, только сейчас понимая, что жутко хочу пить. Он садится на диван и с минуту молча наблюдает, как я жадно глотаю воду.
— Слушай меня, девочка, — обращается он ко мне. Голос у него хриплый, грубый, словно он простужен. — Давай договоримся сразу: ты тихо сидишь, и мы обходимся без связываний и рукоприкладства.
— Кто вы? — спрашиваю я, чтобы понять, что вообще происходит.
Мужчина качает головой, не отвечая.
— Сейчас ты идешь в ванную, — указывает глазами на коридор. — В шкафчике над раковиной есть аптечка, под раковиной — свежие полотенца. Приводишь себя в порядок и ложишься спать, — посматривает на массивные часы на запястье. По ощущениям, уже часов пять утра. — Ложишься сюда, — указывает на диван, на котором сидит. — И просто отдыхаешь.
— А…
— Без вопросов, — перебивает меня, не позволяя договорить. — Ответов все равно не получишь.
Молча киваю. Сил нет совсем.
— Все, иди, первая дверь справа.
Поднимаюсь, бреду по коридору, включаю свет, прохожу в небольшую ванную. Ничего особенного, белый кафель с серебряным рисунком, ванная, она же душевая за занавеской, раковина, стиральная машина. Запираюсь. И впервые за несколько часов чувствую себя свободной. Я могу отгородиться от чужих людей, которые решили, что имеют права распоряжаться моей жизнью.
Открываю шкафчик с зеркальной дверцей. Все стандартно: пена для бритья, станок, гель после бритья, жидкое мыло и аптечка. Ничего такого, что можно прихватить с собой. Ни ножниц, ни пилочки. Да в принципе, все равно, я не смогу этим воспользоваться правильно, чем навлеку больше бед.
Папа еще, наверное, не знает… Он вообще мало мной интересуется. Ему было важно запереть дома ради мнимой безопасности. А что я делаю взаперти — его не волновало. Безопасность, как оказалось, не мнимая. Главное, чтобы маме не сообщали, она будет очень переживать и
