Босс с прицепом - Лина Филимонова
- Вот он! - слышу мужской голос снизу. - Я его вижу!
- Загоняй! - орут сверху.
- Лови! - вторят снизу. - А то он на десятом выскочит, а там сейчас никого.
Кот у них сбежал, что ли?
Через секунду я понимаю, что это не кот. На лестничную клетку влетает взъерошенный мальчишка лет шести. Притормаживает с пробуксовкой и поднимает на меня глаза.
Я вижу испуганный умоляющий взгляд…
В моей груди закипает возмущение. Это же ребенок! А они его загоняют, как зайца. Охотники хреновы. Волки позорные!
Я понимаю: пацан боится, что я его задержу. Ведь я стою как раз между ним и дверью, ведущей на десятый этаж. К свободе.
Сверху, громко топая, сбегает худощавый парень в очках. Снизу, задушенно отдуваясь, поднимается потный толстяк. Я успеваю отметить его заклееное пластырем ухо.
- Держите мальчика! - командует он мне.
Ага, сейчас! Бегу, волосы назад.
Пацан видит, что я не собираюсь выполнять команду преследователя. Его глаза радостно сверкают, он юркой ящерицей подныривает под мою руку и дергает за ручку двери.
Я кладу свою ладонь поверх его, не давая ему сбежать.
Толстяк и очкарик устремляются к нам, явно собираясь схватить мальчишку.
- Стоять! - громко рявкаю я.
От неожиданности оба зависают.
- Что тут происходит? - грозно спрашиваю я. - Что за охота на ребенка? Я вам его не отдам.
Ну все.
Я взяла мальчишку за руку, поймала его умоляющий взгляд. И у меня включился материнский инстинкт, который я вот уже пару месяцев пытаюсь отключить.
Теперь я не могу просто отдать пацана этим придуркам. Я должна понять, что тут происходит. Почему здоровые мужики загоняют маленького мальчика, как псы на охоте.
Меня накрыло чувство ответственности. И я успокоюсь только тогда, когда ребенок будет в безопасности.
- Он сбежал! - пыхтит толстяк. - Мы должны поймать его и отвести к отцу.
- А то он нас в асфальт закатает, - вторит очкарик.
- Ладно, - киваю я. - Но я пойду с вами.
Интересно, что там за отец такой? Посмотрим.
2
Виктория
Я - старшая дочь в многодетной семье. У меня три брата. Младших!
Когда родился Ваня, мне едва исполнилось три. Когда на свет появились близнецы Саша и Паша, я уже пошла в первый класс. Мне было семь лет, и я была самостоятельной барышней, умеющей мыть посуду, подметать пол и, естественно, вытирать сопли младшему брату.
Конечно, я надеялась, что мама родит сестренку. Даже имя ей придумала - Аленушка. Но мама снова родила пацанов. Двоих!
Все детство я была нянькой. Всю жизнь жила в мальчишеском мире. Всегда чувствовала ответственность за младших.
И вот, наконец, два месяца назад я съехала от родителей в миленькую девчачью квартирку. Сбросила с себя груз ответственности. Избавилась от материнского инстинкта. Думала: теперь я и близко не подойду к детям! А своих заведу не раньше, чем через десять лет, когда мне будет за тридцать.
И что же?
Я снова веду за руку сопливого мальчишку! Грудь снова сжимает тревога. И возмущение. Кто-то обижает ребенка! Я не могу пройти мимо.
Как же отключить этот дурацкий материнский инстинкт?
Я хочу жить своей жизнью! Хочу побыть эгоисткой и, пока не заведу свою семью, успеть урвать немного беззаботной жизни.
Я крепко держу мальчишку за руку. Нас сопровождает конвой: долговязый парень впереди и запыхавшийся толстяк сзади. Пацан косится на них злыми глазами пойманного волчонка.
- Как тебя зовут? - спрашиваю я.
- Максим, - насупившись, отвечает он.
- Хочешь сбежать, Максим? - спрашиваю я.
Он кивает. И смотрит на меня с надеждой. Как будто надеется, что я отвлеку конвоиров, пока он уходит огородами.
Я, конечно, ему сочувствую. Но я взрослый ответственный человек! Такие поступки не в моем стиле.
- А почему хочешь сбежать? - спрашиваю я. - Папа тебя обижает?
Пацан снова поднимает на меня глаза, на этот раз они полны оценивающей задумчивости. Решает, стоит ли жаловаться на родителя. Просчитывает, что ему выгоднее. Я все его мысли насквозь вижу.
Нет, он вовсе не невинный ангелочек. Он тот еще чертенок. Но это не значит, что его надо загонять, как дичь!
Я уже подумываю о том, чтобы передать пацана парням и убежать на встречу. Но Максим спрашивает с надеждой:
- Ты не уйдешь?
- Уйду.
Он хмурится.
- Но не сразу, - уточняю я. - Сначала посмотрю на твоего папу. Почему ты от него сбежал?
Мальчишка не успевает ответить.
Долговязый очкарик распахивает дверь. И нашим глазам предстает живописная картина.
Какой-то мужчина в костюме стоит спиной к нам. Перед письменным столом. А на столе, похоже, расположилась девица. Я вижу женские руки, обвивающие мужскую шею. Слышу томный голос с придыханием:
- Арсений…
Хоть мужик в штанах, но у меня не остается сомнений в том, чем они там занимаются.
- Папа! - слышу я голос Максима.
И успеваю заметить, как он сердито сжимает губы и хмурит упрямый лоб.
- Арсений Михайлович, - смущенно произносит очкарик.
Мужик оборачивается… блин! Это тот самый маньяк из лифта. Тип со взглядом дохлой рыбы.
И как только эта девица не побоялась с ним связываться? У него же на лбу написано: извращенец. Большими горящими буквами.
Судя по реакции мальчишки, эта раскрепощенная брюнетка явно не его мама.
Вот почему он сбежал! Его отец обжимается с посторонними тетями и отправляет на охоту за сыном своих сотрудников. Даже не прекратив обжиматься!
Таким козлам точно нельзя иметь детей.
- Поймали, - долговязый победно отчитывается перед боссом.
- Максик!
Папаша идет к мальчишке, на ходу поправляя воротник рубашки. Тот прячется за моей спиной. Я встаю между ними.
Маньяк протягивает руку и молча отодвигает меня. Как будто я неодушевленный предмет! Мебель какая-нибудь.
- Максимка…
Он присаживается перед сыном.
- Ты так меня напугал! Где ты был?
- Гулял, - угрюмо бурчит тот.
- А почему без разрешения?
Я тем временем
