Покорить Ангела (СИ) - Победа Виктория

Выбросив мусор, я оглянулась вокруг. Улица была практически пуста, лишь редкие прохожие нарушали абсолютную тишину. Домой возвращаться не хотелось, мне предстоял тяжелый вечер, наполненный очередными обвинениями и нелестными эпитетами, а потому, вздохнув, я прошла несколько метров и уселась на лавочку.

Все равно получу сегодня, а так хоть в тишине немного посижу, отдалю неизбежное.

Глава 2

Лина

Просидев на скамье добрых полчаса, я, тяжело вздохнув, поднялась на ноги, втянула в легкие теплый вечерний воздух и побрела в сторону дома. Меня ждал очередной скандал, избежать которого не представлялось возможности. Мать наверняка рвет и мечет, и, если учесть тот факт, что телефон я благополучно оставила в комнате, попадет мне прилично. До конца лета оставалось два месяца, ровно шестесят два дня и я буду свободна, как ветер. В конце августа, прямо перед началом учебы, я собиралась съехать из отчего дома и отправиться, так сказать, на вольные хлеба.

Мама, конечно, ничего не подозревала. Я вообще стараюсь максимально избегать общения с ней. Врать я никогда не умела, а потому действительно боялась, что мать заподозрит неладное.

Она, естественно, даже не догадывалась, что вот уже почти месяц я подрабатываю курьером и откладываю деньги, пряча их в небольшой коробочке, в самом дальнем углу верхней полки своего большого шкафа.

Мне даже удалось отыскать себе жилье. Условия не королевские, конечно, так — небольшая лачуга в одном из частных секторов на отшибе города. Можно было найти что-то получше, но тут сыграли роль три факта: первый — я хочу жить одна, второй — я хочу жить как можно дальше от места, в котором выросла, третий — найденный мною домик сдавали за копейки.

Хозяйка моего будущего жилища — милейшая женщина шестидесяти трех лет, искала хоть кого-нибудь, кто готов был следить за ее избушкой, так как сама она собирается переезжать в нерезиновую, к сыну. Так что цена, можно сказать, символическая. Впрочем, все не так плохо. В доме имеется все необходимое, я даже посмотреть успела, и договор аренды подписать. Мне много и не надо. Кровать, санузел, плита, да стол со стулом. В этом плане проблем в доме не было, а то, что старый — ну так ничего, живут же люди.

В любом случае, — это куда лучше, чем продолжать ежедневно выслушивать стенания о том, какая я никчемная. Мама до сих пор мне простить не может, что учиться я решила в родном городе, выбрав вполне осознано, местный университет. Она-то уже все распланировала, и, по планам ее наполеоновским, учиться я, конечно, должна была в столице.

Как я буду туда поступать? Да как все! Так она считала.

Вот только невдомек ей было, что конкурс там куда выше и желающих намного больше. И сколько бы я ни пыталась объяснить ей сей простой до боли факт, пробиться сквозь толстенную стену непонимания и обиды мне так и не удалось.

— Танька с Володькой же как-то поступили, — парировала мать, считая, что приводит достаточно весомые аргументы в пользу своей непоколебимой позиции.

— Они занимались, мама! С репетиторами! — я пыталась достучаться. Напрасно.

Мать только фыркала в ответ, заявляя, что это бессмысленный спор и учиться мне тоже никто не мешал. А в репетиторах необходимости нет, все знания должны давать в школе.

«Должны, но не обязаны»

Я только вздыхала и молча разводила руками. Конечно, ведь Таньке с Володькой заниматься с репетиторами не стыдно, Танька с Володькой молодцы, эдакие вундеркинды.

Я всю свою жизнь только и слышала, что Танька да Володька то, Танька да Володька сё.

Таня и Володя — дети родной сестры моей матери. Мои двоюродные брат и сестра. Мне всю жизнь их в пример ставили, а меня тошнило от очередных успехов Танечки и Володечки. Нет, я никогда не завидовала, я вообще завидовать не умею, нет во мне такой программы, не заложена. Но и желания лишний раз видеть родню у меня нет. Я даже с праздниками их сквозь зубы поздравляла.

Два года назад в Москву уехала Танька, еще год спустя — Володька. Танька пробилась в МГУ на журналистику, через бешенный конкурс, естественно. Тетя Наташа с дядей Валерой все нарадоваться не могли, и никак не упускали шанса напомнить, какая умница их Танечка. Мама их чувства разделяла с особым энтузиазмом. Володька поступил в НИУ ВШЭ, ходил потом важный такой, как павлин в период случки.

На их фоне я выглядела белой вороной. Мама меня не поняла. Нет, в чем-то она права, конечно, поступить можно было и без репетиторов. В наше время чего только нет в интернете, готовься за ради Бога. Только я не хотела, не лежало у меня сердце к поступлению в столичные вузы, да и к самой столице. Не люблю я суету эту, толкучки, спешку. Москва, говорят, никогда не спит, и я охотно в это верю. Мне город этот больше муравейник напоминает. Люди вечно куда-то бегут, торопятся не успеть. Я там была всего раз, нас на экскурсию тогда возили, два года назад это было. Вот тогда-то я столицу нашей необъятной и невзлюбила. Этот город из меня словно все соки за каких-то три дня выжал, душил меня жутко, а возвращение домой показалось спасением.

В общем, маму я разочаровала сильно. Впрочем, я и раньше ее разочаровывала, сколько себя помню. Училась я плохо, ну как плохо, нормально, но без отличия. Оценки, конечно, подводили. Маму это совсем не радовало, она, опять же, считала, что четверок быть не должно, а троек…

Ух и прилетало мне за них.

А я, честно говоря, терпеть эту учебу не могла, и школу всей своей душой ненавидела. Почему? Нет, совсем не потому, что я программу не тянула, а потому что ее нам попросту не давали. Вопиющая некомпетентность некоторых педагогов поражала даже самое смелое воображение. Но разве меня кто-то слышал? Разве мои доводы хоть раз достигли нужного эффекта? Нет, ничего подобного. Потому что учитель выучился и имеет высшее образование, и не мне о его компетентности судить.

В общем, правы были все, но не я. В какой-то момент в моей голове что-то щелкнуло, переключилось. Я поняла для себя одну важную вещь: чтобы иметь хорошие оценки, совсем необязательно хорошо учиться. Так прошли три года моей школьной жизни. Изворотливость и смекалка стали моими закадычными друзьями. За голову я взялась только в одиннадцатом классе, подтянула знания по точным наукам и английскому, благополучно забив на все остальное, и в конец концов поступила в наш местный университет, на экономический. Правда, никто за меня не порадовался.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Погруженная в свои мысли я шла вдоль дороги, практически не замечая ничего вокруг ровно до тех пор, пока позади не послышался оглушительный рев моторов. Как в кино, в паре сантиметров от бордюра, мимо меня на огромной скорости проскочили два мотоцикла. Громко взвизгнув, я отскочила в сторону, замахала обеими руками и что было мочи заорала:

— Идиоты! Дебилы прибитые! Зря!

Вряд ли, конечно, недоумки на байках расслышали оскорбления, слетевшие с моих губ. Рев моторов заглушал все вокруг. Однако, телодвижения мои незамеченными явно не остались, потому что уже в следующий момент, громко взревев, один из байков резко развернулся на одном колесе и, противно взвизгнув шиной, рванул в мою сторону.

У меня сердце в пятки ушло, когда, остановившись напротив меня, всадник на железном коне поднял в воздух переднее колесо и крутанулся вокруг своей оси.

Господи, этот человек ненормальный!

Я так и стояла, словно к асфальту прибитая, пока придурок, явно не дружащий с головой, продолжал вытворять вещи, несвойственные здравомыслящему человеку.

Спустя несколько долгих секунд представление внезапно прекратилось. Железный конь вновь стоял на обоих колесах, а мотор был приглушен. Сидящей поверх байка пациент психиатрической клиники, медленно, словно красуясь, потянулся руками к черному, как смоль шлему, и снял его с головы.

Я прищурилась, стараясь в приглушенном свете уличных фонарей разглядеть черты лица незнакомца. Им оказался парень лет двадцати, может младше. С копной густых, растрепанных после шлема темно-русых волос.