Сейчас или никогда (СИ) - Май Алена

— Она видимо думала, что ваш главный поорет только. Весело у тебя там, конечно, Карин. А я вот с работы иду, тоже все достали уже. Столько пафоса, а толку — ноль!

— Нам пора видимо обеим менять работу. Слушай, может я какая — то не такая? Как работу сейчас искать? Тут нет работы… Но я больше уже туда не вернусь. Не могу больше…

— Не переживай. Первый раз что ли? Разберешься как — нибудь. Давиду говорила?

— Нет, не говорила пока. Дома скажу. Не уверена, что он меня поддержит. Ты еще на улице? Сильно дождь так шумит.

— Да. Почти до метро дошла. Давай позже или завтра созвонимся.

— Да. Хорошо! Не теряйся. Пойду тоже домой прямой наводкой.

— Целую.

Я положила трубку, поежилась от дождливой погоды и двинулась к метро. История Карины сильно меня не ошеломила. Иногда нам казалось, что это какое — то проклятье. Я тоже не могла похвастаться своими достижениями в выборе работы. Каждое новое место обещало быть лучше предыдущего, но на деле оказывалось такой же “шаражкиной конторой”, как и многие другие: задержки зарплат, пустые обещания, переработки, бесконечная война с несговорчивым начальством. Но, в моем случае, сменить работу было проще — Москва предоставляла больше возможностей.

Путь домой был не близким. Метро, электричка, маршрутка. Дорога отнимала много времени, но это время было глотком воздуха для меня. Дома ждали муж и дочь. За время декрета мои нервы изрядно потрепались. Выход на работу помог не сойти с ума окончательно.

Автобус медленно двигался в пробке, было душно, а характерный запах общественного транспорта приводил все мои обонятельные рецепторы в дикий ужас. Вспомнила нашу первую встречу с Кариной. Первый курс. Линейка. Выдача зачеток. Потом оказалось, что жить будем в одной комнате в общежитии. Воспоминания об университетских годах всегда теплом разливались по телу. Карина как — то рассказала, что, впервые увидев меня, подумала, что со мной не стоит общаться, так как я без конца говорила о чем-то с ней, и ей показалось моё поведение слишком навязчивым.

Моя особенность — много говорить в стрессовых ситуациях, лишь бы не сидеть в неловкой тишине.

“Да уж. Сейчас тишина — на вес золота!” — подумала я, вспоминая дочь, которая не умолкала ни на секунду. “Это мне видимо расплата за всю мою болтовню…”.

Найдя в сумке наушники, я включила любимую музыку, и погрузилась в дрему — единственный способ справиться с накатывающей тошнотой, которая всегда преследовала меня в автобусах.

Домой идти совсем не хотелось, но осознание того, что завтра опять ехать в Москву, отозвалось головной болью и осознанием, что быстрее надо лечь спать. Начальство принципиально относилось к работе непосредственно в офисе, и мне приходилось это терпеть, но не всегда получалось, ибо организм не железный. Раз через два, дочь приносила из детского сада какой — нибудь вирус, который я хватала, как горячий пирожок на вокзале в семь утра. И со всем прекрасным набором симптомов ОРВИ, прикованная к компьютеру, я старалась не умереть раньше времени от переутомления.

— Ма-а-мочка! — маленькая кудрявая девчонка, с волосами цвета солнца, радостно встретила меня в дверях квартиры.

— Привет, моё солнышко, я вернулась с работы. Как у тебя прошел день?

— Хорошо! Я сегодня была королевой динозавров! А папа купил мне мороженое!

Я крепко обняла дочь. Маленькие дети для матерей могут быть как лучом света в темном царстве, так и огнем преисподней. Многим тяжело даются их истерики и проявление характера. К сожалению, совершенно не могу похвастаться званием “идеальная мать”, потому что сама только учусь быть взрослой и справляться со своими эмоциями, а чужие вообще даются с трудом. Дети выливают на тебя их столько, что порой накатывает чувство, что тебя больше нет. Ты сосуд. А сосудом мне быть не хочется. Мне нужна свобода. Мне всегда поднимало настроение, как Вероника радостно встречает меня после работы. Но радуюсь я обычно недолго, так как ресурс исчерпан.

— Чего застряли в дверях? Иди быстрее есть, а то уже все остыло, а мы тебя ждем! — послышался голос мужа с кухни.

— Иду — иду. Мы тут обнимаемся вообще — то, — уставшая после работы и дороги, я почти прорычала мужу в ответ, разделась и прошла на кухню.

За столом меня ждала остывшая котлета, овощной салат. Муж не спеша потягивал бутылку пива.

— А мне пиво есть?

— В холодильнике, — отозвался Саша.

Мы устроились за столом, и принялись ужинать. Когда дочь закончила есть, я отправила её в комнату смотреть мультфильм, чтобы поговорить с мужем и поделиться новостями.

— Карина звонила сегодня. Говорит, уволили её, — далее проследовал пересказ нашего недавнего разговора.

— Ну что я могу сказать? Херово. Пора ей валить все равно было оттуда.

— Ну я ей также сказала, сколько можно. Столько дичи на одного человека — перебор.

— Ну я не удивлен, что это происходит именно с Кариной. Если бы ты назвала другое имя, то я бы удивился!

— Да уж, Саш, ты умеешь поддержать! — мы оба рассмеялись.

— Ну что я могу поделать? Твои подруги. Ладно, я спать пошел, и ты иди. А то ты опять с утра не встанешь вовремя, и будешь возмущаться, что я тебя как — то не так бужу.

— Ой, ну не надо тут. Я в душ еще пойду.

— Всё. Убери со стола, — Саша вышел из кухни. — Вероника, спать пора, выключаю мультики.

— Папа, ну можно ещё? Нет! Папа! Не выключай! Я не хочу спать!

Далее произошла стандартная ситуация, Саша выключил свет и лег спать. Вероника рыдала из-за того, что ей выключили мультики. Я ругалась на мужа, что тот делает всё слишком резко, пыталась успокоить дочь. Я так устала, что моего терпения хватало минут на пять, и потом мой голос перешел на крик. Муж наорал за то, что я кричу на ребенка, и так по кругу, пока все не замолчали. К этому моменту сил даже мыться не было.

***

Карина переминалась с ноги на ногу перед калиткой дома. Они с Давидом переехали на побережье после окончания университета и, за неимением собственного жилья, поселились в доме родителей мужа. Переезд сопровождался слезами Карины, нежеланием менять привычную жизнь, оставлять университетских друзей, менять работу, но свёкры рисовали картинку идеальной жизни на побережье и в конце концов она ничего не смогла противопоставить их аргументам.

Первое время все действительно было неплохо. Весь второй этаж дома был в их пользовании, с родственниками Давида можно было даже и не пересечься за день. Работу ей предложили, но это было совсем не то, чего она ожидала, поэтому быстро уволилась и стала уже заниматься поисками самостоятельно. Мужу ее также не сильно — то и помогли, но на “родной земле” и под родительским крылом, уверенность росла не по дням, а по часам. Ведь зачем напрягаться, если мама или папа тебя прикроют? Карина такой “заботой” похвастаться не могла. Ей пришлось пробиваться по карьере самой, не полагаясь ни на кого, также ей приходилось доказывать, что она достойна быть частью этой “прекрасной” семьи.

Год, два, три… ничего не менялось. Карина все больше и больше падала в этот омут отчаяния и непонимания, что происходит с её жизнью. Но родители Карины воспитали ее с четкой установкой, что семью (раз уж завел) надо сохранять максимально долго, даже если там уже и нечего сохранять.

“Как же хорошо, что у них нет детей…” — думала я каждый раз после разговора с подругой. Атмосфера в доме не располагала к тому, чтобы завести детей. Вспоминая свое состояние первые полгода после рождения дочки, то, как сильно была необходима поддержка окружающих, понимала, что для Карины сейчас это был бы ад на земле.

Прямо сейчас ей надо зайти в дом и сообщить о том, что она потеряла работу, что её уволили, что она опять не справилась. На самом деле, она была искренне счастлива от того, что ей больше не придется возвращаться в это злачное место, что ей больше не придется улыбаться нервным клиентам, что ей больше не придется общаться с неадекватными коллегами. Но осознание того, что сейчас на неё выльется ушат помоев со стороны мужа или не дай бог свекрови, вгонял её в ужас, ведь она никогда не будет достойна её «сыночка», будь она хоть президентом. При этом выдающимися достижениями в карьере Давид похвастаться не мог. Это бесило Карину еще больше.