Взять измором или наказать сказочника - Ядвига Благосклонная
Ну никак не могла наша невинная Дунька привыкнуть к развратной не в меру Фроловой! И вот уж как пять лет с того момента, как гормоны Ульяши взыграли, Бобрович маялась стеснением и красными щечками, когда с уст подруги срывались пошлости.
— А меня назвали серой мышью, — тихо, и правда как мышка, пискнула Бобрич.
«Э-э, бабоньки! Чует моя пятая точка пора остановиться! Не на ту тропинку мы ступаем, по наклонной катимся!» — думала я, и уверена у подруг крутились подобные мысли.
Однако, мы давно были заложницами азарта. Мы все знали к чему идет дело, и нас было не остановить. Даже скромная Дунька была частью этого. Мы все дружили и были разные как огонь и вода, как лед и пламя, как луна и солнце, но этот дух здорового соперничества и любовь к шалостям, объединяла нас в одно целое. В один механизм. Игру. Игру, которую мы играли еще с раннего детства. Так, мы решали наши проблемы...
— Кто? — все втроем мы гаркнули, уже готовые растерзать этого безумного смертника.
— Герман, — поджав губы и, отвернувшись к окну, пробормотала она.
Мы все втроем смотрели на нашу девочку с сожалением. Все этому гаду неймется! Все задирает нашу Дуньку! А она… Она любила его дуреха… И вот угораздило же! Нет, чисто с эстетической стороны я понимала Бобрич.
Герман Белов был парень высшего сорта. Красив, как с картинки, умен, как Эйнштейн и сексуален, как грех!
И все бы ничего, если бы этот стервятник не открывал своего поганого рта. И дня не проходило, чтоб Белов не задел Аиду. Сперва мы яро отстаивали честь подруги, но время шло и ничего не менялось. Этот наглый тип продолжал трепать Бобрич нервы, а она продолжала его тайно любить.
— Да, давно пора ему уже пендаля дать, чтоб ротяку свою лишний раз не открывал, — хмыкнув, произнесла я, а подруга на мои слова вздохнула.
На некоторое время воцарилась тишина. И нет, отнюдь, не от неловкости, а от предвкушения. Все мы ждали одного. Пока первый не сдастся и не произнесет заклятые слова.
Мы хитро переглядывались, а затем, не выдержав, одновременно крикнули:
— Игра!!!
— Чур, не я! — первая отозвалась я, показывая руками крест.
— Чур не я, — следом сказала Ульяша.
— Чур, не я, — спохватилась обычно замедлительная Дунька.
И нечего так громко фыркать, Сонька, кто ж виноват, что последняя осталась!!!
Мы все лукаво ухмылялись друг дружке.
— Стервы! — в сердцах выпалила Соня. — Ладно, валяйте. Давайте, придумайте что-нибудь отвратное бездомной девушке. Ни капли сострадания к людям!
— Ага, — брякнула. — Твои шмотки стоят как квартира, ты точно не пропадешь!
— Ты что! — в защитном жесте, пропищала. — Это ж моя коллекция! Лучше уж буду на улице жить! — гордо вскинув подбородок, заявила.
Ну конечно! Королева красоты и драмы, как всегда в своем репертуаре. Невооруженным взглядом видно же, что прибедняется. Выгонят ее, а как же! Бездомная!
— Давай уже этой пострадавшей задание, — нетерпеливо поторопила меня Ульяша.
Суть игры заключалась в том, что каждый кто «забил» очередь, дает задание последнему. Эта игра было нечто большее, чем банальный азарт. Мы придавали нашим проблемам форму игры, чтобы не замкнуться. Все мы хотели выиграть, но даже если проигрывали для себя мы оставались победителями.
«Нельзя вешать нос!» — наш девиз по жизни.
— Ты должна, — протянула, а в глазах Соньки так и видела: «Не тяни кота за яй…причиндалы». — Устроиться на работу!
М-да, с таким лицом ей и работу искать не нужно. Просто выйти на улицу, а милостынь люди сами подадут.
— Да, ты издеваешься, Цветочек!
Надо же, даже мое прозвище назвала, происходящее от фамилии Цветкова, надеясь на амнистию.
— Не-а, милая. Ты должна будешь проработать месяц.
Ее лицо исказилось в отвращении.
Однако, как бы там ни было, она уже была в игре. И пусть эта белокурая красотка была балованная, но отступать перед трудностями не в ее правилах.
— Что б тебя… — и выругалась. Смачно так с особой изворотливостью и, судя по перекошенному лицу, еще и не все высказала.
— Дуська, — озорно сверкнула глазками Ульяна и та напряглась. Хорошего не жди… Этот черт в юбке, временами с синдромом базарной бабульки, придумывала задания никого не щадя. В ее понимании, все нужно в жизни преодолевать. — Что-то долго у вас с Беловым история тянется. Непорядок, — покачала головой, при этом прищелкивая. — Да, и в девках ты засиделась!
Трудно было удержаться и не закатить глаза. Фролова очень любила предыстории, впрочем как и прелюдии. Нет! Я не проверяла! Это с ее слов!
— Итак… — замолчала и невинно изрекла приговор, — ты должна ответить Белову! И не просто ответить, а послать далеко и надолго, так чтобы у засранца дар речи пропал и вставать перестал! Твоя задача: не молчать! Сделай так, чтобы он забыл как его зовут! Опозорь его перед его тупыми дружками!
Большие глаза Аиды теперь были практически на выкате! Ох, девонька, пропала! Не пожалела злобная Улька ее чувств!
— Я…не смогу, — завертела головой, а губы задрожали. — Я… — выдохнула, — не могу.
— А ну отставить! — прогорланила Соня, и как хлопнула кулаком по столу, да так что аж чашки подпрыгнули. И откуда у этого падшего ангелочка столько силы, спрашивается?! — Все, ты можешь! Никакие облезлые Германы нам не помеха!
Вот, за что я люблю Сонечку, так это за ее поддержку. Серьезно, эта девушка пусть и сама порой плошала, но другим не давала. Она бы с легкостью могла своим запалом разжечь войну. Правда, вот зная Соньку, эта война была бы против мужчин, которые почему-то настойчиво в последнее время лезли в моду! А это женское дело! Негоже мужикам тряпки шить! Вот, так полагала наша София Прекрасная.
— И ничего он не облезлый, — обиженно буркнула и показала язык. — Ох, боже! — вспыхнула она, смотря куда-то в сторону входа.
Повернувшись, я заметила предмет обсуждения, собственной персоны.
— Легок на помине, — пробормотала, наблюдая за тем, как Герман заходит, а вместе с ним и остальные «Волки».
Вы не знаете, кто такие «Волки?». Ох, счастливые люди, сейчас я вам поведаю…
«Волки» — это кучка смазливых недоумков, которые ходят по сердцем несчастных влюбленных в них девиц. Однако, за исключением этого, парни также хоккеисты. Чтоб их… Крупные, рельефные, с точеными чертами лица.
Вот они, наши добрые молодцы,
Все красавцы молодые,
Великаны удалые,
Все равны, как на подбор,
И девичьи сердца им не по чем!
Гады, одним словом.
Фыркнув, я передернула плечами, будто сбрасывая с себя внезапное наваждение. Нечего на этих петухов пялиться, чай, не красавцы! Да
