Моя поневоле - Амира Ангелос
- Это твое жилище теперь. Вымойся.
- Я не понимаю…
- Поймешь.
На самом деле истина как никогда ясно стоит перед глазами. Я начала эту игру сама, а он лишь продолжил. Секс. Все замешано на сексе.
- Лучше убей меня!
- Серьезно? Не думал, что мои слова тебя расстроят.
Его взгляд сейчас другой. Там, в доме Эрика, он был отстраненным. В его крови бурлил адреналин от схватки. Он крушил врагов.
От воспоминания от увиденного снова подкатывает тошнота.
Здесь другое. На самом деле пахнет сексом. Тут все им пропитано. Он решил сделать из меня шлюху… Какая ирония.
Взгляд Далхана скользит по моей груди, и они вдруг тяжелеют, соски становятся твердыми и болезненно чувствительными.
- Я лучше покончу с собой!
Почему мое тело отзывается на этого мужчину? Между нами нет ничего, кроме горечи, обид, ненависти и негодования.
Как такое возможно, ведь он на моих глазах…
Запрещаю себе думать об увиденном. Не хочу, чтобы меня еще раз вырвало на его глазах.
- Я хочу одеться, - произношу дрожащим от гнева голосом.
- Одежда тебе пока не понадобится.
- Ты будешь мстить сексом? Считаешь, это достойно мужчины? Тем более кавказца, ведь ты из них? – меня душит истерический смех. До этого момента я все еще надеялась, что он меня попугает и отпустит. В конце концов, что я ему сделала? Минет? За такое вряд ли казнят… Но я не могу позволить себе бездумно надеяться на лучшее.
В голове лихорадочно заметались мысли:
- Я расплачусь деньгами. Я знаю несколько тайных счетов Эрика. Там должна быть куча денег… Я виновата перед тобой и прошу прощения… Но не надо так, пожалуйста. Я в тот день не в себе была, когда спустилась в подвал. Я… у меня проблемы с наркотиками. Я больная! Во всех смыслах этого слова. Поверь, я не нужна тебе. Такие как ты любят совсем других девушек. Чистых и непорочных.
Сейчас я готова наговорить все что угодно. Назваться лесбиянкой, проституткой. Лишь бы внушить ему отвращение. Липкий страх разливается по коже. Как же я омерзительна сама себе в этот момент. Значит и ему должно быть противно. Читаю это на его лице… почти надеюсь, что победила…
Стук в дверь мешает что-либо ответить Далхану. Входит женщина, которая встретила нас внизу.
- Ее надо вымыть как следует, взять все анализы, ну ты знаешь. Те что у своих девочек берешь. Затем привяжи к кровати.
- Хорошо.
Они говорят обо мне! Как о корове, которую купили на рынке. Помыть, привязать.
- У нее совсем нет одежды? – деловито интересуется женщина.
- Она не понадобится. Выходить ей некуда.
- Хорошо.
Отворачиваюсь, скрывая искаженное судорогой лицо. Раздается глухой стук двери. Мы остались вдвоем с женщиной. Далхан ушел… ***
Лежа в полной темноте, вспоминаю события вечера. Как оказалась здесь. Как меня мыли, будто заключенную или рабыню. Женщина, с которой меня оставил Далхан, предусмотрительно позвала еще двоих. Мужчину, и девушку, но крупной комплекции. Все равно что мужик. Они скрутили меня и потащили в смежную комнату, в которой оказалось большое джакузи. Я вырывалась, визжала, царапалась, пока хватало сил. Все эмоции, что я скрывала перед Далханом, прорвались перед этими незнакомыми людьми. Я выла, показывала полную невменяемость. Но эти люди были настолько равнодушны, словно работали не в борделе, а в психушке. Их похоже ничто не могло смутить.
Мое тело буквально выдраили сантиметр за сантиметром.
- Хорошо, что не нужно делать эпиляцию, - довольно обронила главная из троицы. – У тебя очень красивое тело, девочка. Ты бы шла у меня по самой высшей таксе. Кто знает, может еще и сработаемся. Но пока у тебя будет только один клиент.
Отвечаю на ее замечание потоком нецензурной брани. Никогда еще не материлась так грязно.
Я не знаю даже имен этих людей. Они называли друг друга, но я не запомнила. На самом деле меня совсем не интересует как их зовут. Только как выбраться отсюда.
- Да, хорошая эпиляция. Дорогая, - кивает мужчина.
- Я могу предложить вам деньги. Много денег, я богата. Этот человек… который притащил меня сюда… Он преступник, и обязательно ответит за все. Похищение человека – серьезная статья. Вы все – сообщники. Вы это понимаете? Я могу дать вам много денег… или будет по-плохому.
- Замолчи, - произносит со злостью та, что главная. Наверное именно она рулит этим местом, потому что остальные слушают ее беспрекословно. – Как ты относишься к кляпам, девочка? Если я похвалила твою фигуру, или эпиляцию, это еще не значит, что ты можешь болтать тут что вздумается. Засунь свои деньги себе в задницу. Думаю, скоро туда много другого будут засовывать, так что потренируйся.
Желание продолжать попытки подкупа пропадает. Да и неправильно так – сразу перед тремя, было глупо надеяться, что прокатит. Нет, надо поговорить с кем-то одним, наедине. Сколько у меня времени? Когда приедет этот ужасный Далхан, от которого у меня кровь стынет в жилах…
Мне высушили волосы, а затем, бросив на постель (мужчина предварительно сдернул покрывало), привязали руки.
Веревки странно мягкие, не раздражали кожу рук. Вторая женщина начала увлажнять мою кожу лосьоном.
Готовят как девственницу на алтарь.
Заботятся, стараются. Для Далхана? Действительно ли только для него? Или он решил сделать из меня проститутку? Продавать клиентам?
Я скорее сдохну, чем спрошу об этом, как бы не занимал меня этот вопрос.
Да и смысл знать. Мне одинаково противно то и другое. У меня был лишь один мужчина. Я редко испытываю потребность в сексе. Так что это точно не для меня. Лучше умереть. Я так давно готовлюсь к смерти, что устала бояться…
* * *
Бессонная ночь в полной темноте. Тяжелые шторы на единственном окне препятствовали проникновению самого слабого лучика, который мог бы хоть немного осветить комнату. Похоже, наступила ночь. Уличный шум потихоньку затихал, пока не опустилась полная тишина. Мои мучители наконец ушли, напоследок выкачав из меня два больших шприца крови. На анализы. После них был еще визит гинеколога. Омерзительно унизительный. Внутри все сильнее разгоралась ненависть к Далхану, который подверг меня всему этому.
Он мог меня изнасиловать прямо в доме Эрика. Нагнуть у стены, или на его трупе. На капоте машины. Заставить взять в рот… Встать на колени. Но он не сделал. К чему эти приготовления? Что они значат?
То, что месть в его приоритетах
