Танк Таранович, или Влюблен на всю голову - Наталья Юнина
— Меня зовут Василиса Петровна, — перевожу взгляд на ее лицо. Эх, Васька, дала ты мне по мордаське всем своим видом. Шикарная девочка, ну просто загляденье.
— Извините, а сколько вам лет?
— Извиняю, как это относится к делу? Пациент здесь вы, а не я.
— Мне очень надо знать.
— Ну раз надо — узнавайте, — ответила с усмешкой, откинувшись на спинку стула.
— А от вас никак?
— Угадывайте.
— А вдруг я дам вам больше, чем есть, тогда я вас обижу.
— А вы дайте меньше и по нарастающей, тогда будет необидно.
— Окей. Двадцать три.
— Ну вы уж совсем так не брешите.
— Двадцать пять?
— Выше.
— Двадцать семь?
— Тридцать три.
— Батюшки, а так и не скажешь. Думал, вы вчерашняя выпускница и здесь по блату от какого-нибудь папы или папика, — что я несу?!
— Что вы, никакого блата. Владелица клиники — сорокалетняя женщина и совершенно не в моем вкусе, — полуироничным тоном протянула Василиса. — Итак, начнем, — тянется за моей картой. На загорелой коже нет никакого следа от кольца на безымянном пальце правой руки. Вот и отлично. — Соболев Петр Васильевич. Сколько полных лет?
— А там написан год рождения.
— А я плохо считаю, — совершенно серьезным тоном произносит она. — Так сколько полных лет?
— Сорок три, — улыбнувшись, отвечаю я.
Далее последовали несколько стандартных вопросов, на которые я совершенно не обратил внимания. Куда больше я залип на ее мордашке. Надо отметить — не переделанной. Почти идеал. Разве что, нос длинноват… для хирурга. А мне по кайфу.
— Итак, какие у вас жалобы по здоровью, Петр Васильевич? — вот тебе и приехали к сути визита.
— Никаких, Василиса Петровна. Просто профилактический осмотр. Да и анализы сдать.
— Это большая редкость для мужчин. Обычно вы не приходите просто так. Только после того, как заставит жена.
— А я приятное исключение. К тому же, неженатый. Вы же будете меня осматривать? Я готов.
— Да. Но я вас еще не опросила.
— Давайте сначала осмотр, а потом кончим… покончим с вопросами. Можно раздеваться? — нехотя кивает, вставая из-за стола. Зачем-то накидывает на шею стетоскоп. Это что она мне там будет между ног выслушивать?
Ладно, ей виднее. Не мешкая, берусь за ремень, расстегиваю ширинку на джинсах и стягиваю их вместе с боксерами вниз. Стыдиться собственного содержимого трусов мне нечего. Все там хорошо. Правда, судя по нахмуренному выражению лица Василисы, ей там не все ладненько. Или все дело в том, что я должен быть повернут к ней задницей? Точно. Простата, мать ее. Вспоминаю про какие там позы говорил Миша и все… полный крах. Ну давай еще, блин, с приведенными к животу ногами на кушетке. Решаю сымпровизировать. Поворачиваюсь к секси докторице задом и наклоняюсь немного вперед.
— Что вы делаете? — слышу насмешливый голос сзади.
— Ну как что? Предоставляю вам доступ к моей драгоценности. Чтобы вы… пальцем мне…, — поворачиваю к ней голову. Что за бестолочь мне попалась? Красивая и на этом все?
— Что я вам пальцем?
— Ну… потыкали. Ввели точнее.
— Куда?
— В задницу, куда ж еще, — грубо бросаю я, полностью поворачиваясь к Василисе, мать ее, Петровне. — Или урологи уже пальцы никуда не суют? — а если Медведев меня развел и это уже давно не практикуют? Убью!
— Вроде как, суют еще, — улыбаясь, произносит Василиса. — Но я, так-то, терапевт и без надобности ректальное исследование не провожу. А кабинет уролога — первая дверь справа от меня, — вот же… стерва. Даже не скрывает от меня насмешки. Быстро натягиваю обратно одежду.
— Стесняюсь спросить, какого лешего вы не остановили меня сразу, видя, что я снимаю штаны?
— Сначала я очень удивилась, а потом было интересно, как далеко вы зайдете. Давайте я провожу вас к урологу, чтобы вы не заблудились, Петр Васильевич.
— Нет уж, Василиса Петровна, раз пришел к терапевту, надо этим пользоваться. По этой части у меня есть жалобы. Прием я оплачу, не волнуйтесь.
— Да я за это и не волнуюсь. Но вы так уролога пропустите.
— Да и по фиг, я там здоров.
— Как хотите. Тогда снова присаживайтесь, — указывает рукой на стул. — Итак, какие хронические заболевания у вас есть теперь уже по моей части.
— Гастрит.
Далее снова стандартная опросная хрень, недавно пройденная мною в больнице. И, кажется, я снова размяк, смотря на то, как Василиса печатает за мной на компьютере. Красивая, зараза. И ногти, как я люблю — короткие. Спустя минуту я вообще забыл о том, что предстал перед ней со спущенными штанами. Залип на губах. Еще через несколько секунд понял, что творится со мной полная хрень. Я столько красивых женщин в своей жизни поимел, даже покрасивее этой Василисы, но ни на кого не торкало, чтобы вот так залипать как полный придурок. Ну, разве что, на жену, но Леся и не обладала классической красотой. Просто влюбился и все, какое уж там дело до красоты. А сейчас что? Влюбился с первого взгляда? Усмехаюсь в голос, от пришедшей на ум мысли. Вот о чем Василиска меня сейчас спросила?
— Повторите, пожалуйста, вопрос, Василиса Петровна.
— Я спросила, какой у вас стул?
— Стул… мягкий. Удобный. Все как в лучших домах ЛондОна. Спинка широкая. Короче, хорошие у меня стулья.
— Ну хорошо, подыграю вам. Как ходите по большому, Петр Васильевич?
— Я бы не сказал, что прям по большому. Средне. Средне, Василиса Петровна.
— А я думала, скажете по-царски. Ну что ж, чем какаете, Петр Васильевич?
— Ой, чем только не какаю, Василиса Петровна.
— Стул оформленный? — продолжает она, явно подавляя в себе улыбку.
— Точно не в форме. Без одежды. Ой, да ладно, Василиса Петровна. Не козьи и не дрыстун, все путем. Ну что, теперь будете меня слушать? Снова раздеваться?
— Аускультировать, а не слушать. Снимайте футболку. Только ее, — быстро добавляет она.
Без каблуков Василиска оказалась малость ниже, чем я люблю. Нет, не малость. Ну что ж, у всех свои недостатки. Красные туфли нам на что? Нам? Подлечись, Соболев.
— Не делайте так.
— Как? — совершенно не своим голосом произношу я.
— Расслабьтесь. Не надо втягивать живот и напрягать руки. Выдохните, Петр Васильевич, вы не на конкурсе красоты, — вот же мелкая зараза.
— Я не напрягаюсь и ничего не втягиваю. Вам показалось.
Второй изъян у Василиски я нашел, когда лег на кушетку и она начала меня пальпировать: руки у нее совсем не бархатные. Не сказать, что наждачка, но не то, к чему я привык. Или я
