Замуж. За сводного! - Виктория Волкова
«Никогда! Никогда», – набатом бьется в башке шальная мысль.
– Мы прощались той ночью. У меня язык не повернулся… Тимур! Я просто не смогла! – рыдаю, срываясь на крик.
Крепкие руки притягивают меня к себе. Жесткие губы покрывают мое лицо поцелуями.
– Твою мать, Люба! Еще в прошлый вторник я мог бы уладить все без проблем. Никакой помолвки бы не было. А сейчас у Лейлы на пальце мое кольцо. Ты понимаешь, как отнесется к отказу Алимов?
– Не стоит из-за меня наживать врагов, – поднимаю на него глаза, полные слез. – Я никому не скажу, Тимур… Будешь помогать нам… Справлюсь как-нибудь…
– Не мели чушь, – отстраняется он. Яростно бьет по рулю. – Мы поженимся, чего бы мне это ни стоило. Ребенок должен расти в родной семье.
– А как же Лейла?
– Я все улажу, не беспокойся, – хрипло заверяет меня Тимур.
– Как? Они грохнут тебя и меня! – кричу в отчаянии. – Я боюсь, Тим! Пожалуйста, давай оставим все как есть.
– Нет! – ощерившись, бросает он и, тяжело вздохнув, снова заводит машину. Осторожно трогается с места и, выехав на пустую ночную трассу, не спеша едет в город.
– Почему так медленно? – спрашиваю, косясь на спидометр, стрелка которого застыла на цифре шестьдесят.
– Я везу беременную жену, – усмехается Тимур и, заметив, как по моему лицу пробегает судорога боли, рыкает отрывисто. – Или ты не хочешь за меня замуж?
Конечно, хочу!
Реву, даже не пытаясь сдержаться. Но я никогда не мечтала об этом. Не смела. Всегда знала, что Тимур принадлежит другой. И никогда не думала о нем, как о будущем муже. Просто не могла! Не имела права! Довольствовалась нашими тайными свиданиями и с ужасом ждала предстоящей свадьбы любимого. Знала точную дату, когда моя жизнь разлетится вдребезги, и не достанет сил собрать осколки.
– Люба? – отвлекаясь от дороги, косится на меня Тимур. Но я не могу сказать даже слова. Реву, отворачиваясь к окну. Смотрю сквозь пелену слез на размытые капли дождя, стекающие по лобовому стеклу, и тихонько скулю от безысходности.
Время от времени чувствую на себе взгляд любимого. Он молчит, лишь включает музыку. Но вместо излюбленного Тимуром рэпа из колонок льется красивая песня. Неизвестный бард поет о любви. Такой несбыточной и прекрасной.
А когда от яркого городского освещения начинает слепить глаза, словно незрячая, открываю на ощупь клатч, судорожно зажатый в руках. Дрожащими пальцами достаю салфетку, осторожно вытираю глаза.
И как только машина замирает на первом попавшемся светофоре, тяжелая мужская ладонь ложится на мою коленку. По-хозяйски движется вверх по бедру.
– Люба, – хрипло зовет меня Тимур. – Я люблю тебя. Всегда любил…
– Я тебя тоже! – хватаюсь за руку. Повинуясь инстинкту, утыкаюсь лбом в мускулистое предплечье. И как только машина трогается, подаюсь назад. Стукаюсь затылком о высокий подголовник и, повернувшись к Тимуру, замечаю легкую улыбку на суровом лице.
– Справимся, Любушка, – отрывисто бросает он. – Главное, мы вместе. Остальное, фигня вопрос. Понимаешь?
– Нет! – мотаю головой от отчаяния. – Не понимаю, Тимур! Весь мир сразу восстанет против нас. Наши родственники, друзья и даже родители. А проклятые Алимовы объявят войну. И не успокоятся, пока не получат наши скальпы. А наш ребенок останется сиротой. Ты этого хочешь?
– Да все нормально будет, Люба, – раздраженно отмахивается от меня любимый. – Ну, поморщат родаки ж. пы… Подумаешь! А с Алимовым я порешаю.
Глава 2
Тимур
– Приехали, – заезжая в открытые ворота подземной парковки, бросаю коротко. Нетерпеливо щелкаю пультом, отворяющим мой личный отсек.
– Погоди, – велю собравшейся выйти Любе. Она кивает. Сидит, покорно свесив голову. Другая бы радовалась, что все решилось в ее пользу. Но только не моя умненькая девочка. Я и сам понимаю, что придется трудно. И может, проще пойти по накатанной. Спрятать любимую где-нибудь в укромном уголке Европы. Приезжать к ней втихаря.
Но нет! Я категорически против! Мой ребенок должен занимать свое законное место по праву рождения. И любые недомолвки и тайны могут только навредить. Тот же Алимов не сразу, но все узнает. Поэтому выход один. Переть напролом и послать всех в гребаный сад.
Обойдя машину, распахиваю дверцу. Подхватываю девчонку на руки и осторожно ставлю на землю.
Провожу ладонью по жестким от лака волосам. Легонько касаюсь пальцами шеи, пробегая подушечками по каждому позвонку. Впиваюсь в рот жадным поцелуем, словно печать ставлю.
Моя. Только моя!
Люба задыхается в моих объятиях. Прижимается сильнее, отвечая на поцелуй.
«Посади ее на капот», – проносится в башке шальная мысль.
«Ты совсем с катушек слетел?» – останавливаю сам себя. И взяв любимую за руку, веду к персональному лифту.
Этот жилищный комплекс, состоящий из трех многоэтажек и соединенный подземной парковкой, строился моей компанией и с учетом моих предпочтений. В соседнем доме живут мать с Андреем, другие родственники. Я же занимаю пентхаус на одиннадцатом этаже. Кроме десяти комнат, тут еще бассейн в центре квартиры, три террасы и самое главное, потайная лестница, ведущая на этаж ниже, прямиком в Любину однушку.
Немного фантазии и кипа документов о неразглашении позволили нам, никого не ставя в известность, проводить вместе все свободное время.
Конспирация, твою мать!
– Тимур, я хотела бы вернуться к себе. Хочу побыть в одиночестве… – жалобно скулит Люба, стоит мне нажать на кнопку вызова лифта.
– Обойдешься, – отмахиваюсь легко. – Не захочешь спать со мной, ляжешь в гостевой. Но я не намерен тебя отпускать, дорогая. Не собираюсь потом искать по всей планете.
– Тим, пожалуйста, – шепчет она, наблюдая, как, войдя в серебристую кабину, я прикладываю электронный ключ к кнопке пентхауса.
– Нужно заблокировать тебе выход на десятом этаже, – смеюсь я, притягивая девчонку к себе.
– Очень смешно, – как ежик фыркает она и в порыве чувств кидается ко мне. Утыкается лицом в грудь, обнимает за талию.
– Тим, пожалуйста, – умоляет еле слышно. Поднимает на меня полные слез глаза. – Ничего хорошего не выйдет… Давай оставим все как есть.
– Уже не получится, Люба, – выходя из лифта, привычно кладу ладонь на упругую задницу. – Сейчас еще можно договориться с Алимовым и отделаться малой кровью. Если потом правда вылезет наружу, нас ждет большая беда. Поэтому перестань приносить себя в жертву, моя хорошая, и делай, как я велю.
Люба дергается, будто от удара. Видимо, понимает, что игра в подпольщиков только усугубит наше положение.
Умненькая девочка!
– Тогда я первая в ванную, – вздыхает она, на ходу придумывая мало-мальски правдоподобный предлог, чтобы остаться в одиночестве.
– В квартире три ванных комнаты. Выбирай любую, – усмехаюсь, прижимая девчонку к стене в прихожей. Тяну вверх тонкую ткань платья. Нависая, привычно задираю