Девочка, я тебя присвою. Книга 1 - Елена Безрукова
— Иди делай алгебру, — забрала из моих рук продукты мама.
Я молча потопала в направлении своей комнаты и нехотя разложила учебники.
— Какая же скучная муть… — вздыхала я, переписывая пример уравнения, которое затем следовало решить…
Когда почти все было сделано, за окном уже стемнело. Поток мыслей сбил звонок телефона. Лелька — ну естественно, она не ляжет спать, если не поговорит со мной на ночь.
— Привет, — услышала я, когда приняла вызов и приложила смартфон к уху.
— Привет, — ответила я.
— Чего ты такая строгая? Занята чем?
— Ты мне мешаешь грызть гранит науки.
— А че там? Алгебра?
— Ага… Моя любимая.
— А, да брось ты каку, — сказалаЛелька. На самом деле зовут ее Ольга, но она предпочитает несколько другое имя… — Я уже все сделала. Завтра дам списать. Приходи пораньше, чтоб скатать успела.
— А ты уже все-все сделала? — завистливо спросила я.
Вот везет ей! Мозги не в ж… Не в жесткой прокрастинации. А там где надо и как надо работают. Лелька эти примеры щелкает как семечки! А я бьюсь над ними вечерами.
— Да, говорю же: дам списать завтра. Расслабься! Ты мне скажи лучше вот что: ты со мной пойдешь завтра к Соломатиной?
Соломатина — какая-то знакомая Ольги, девочка из золотой молодежи. Намечается вечеринка в ее загородном доме, пока родители улетели на отдых — классика жанра.
— Да не знаю я, — вздохнула я. — Что мне там делать? Я ни с кем из этой «Илиты» не знакома.
— Вот и познакомишься! — заявила Олька. А потом вдруг принялась канючить: — Ну, пожалуйста-пожалуйста! Там будут Питерский и Ветров. Я очень-очень хочу с ними познакомиться.
— И кто это? — изогнула я бровь. Лично мне эти фамилии совершенно ни о чем не говорили. Наверняка какие-то гадкие мажоры, известные своими гадостями, иначе Лелька не мечтала бы увидеть их воочию. — Плейбои местного розлива?
— Почти, — усмехнулась она. — Ну, добрая половина девчонок с ними бы, конечно, пообщаться были не против.
— Тогда точно мне неинтересно, — сморщила я нос, словно мне под самые ноздри мерзость какая попала и смердела.
— Ну ради меня, зай, — Лелька сменила тон и стала теперь сюсюкать со мной. — Пожалуйста.
— Ради тебя… — протянула я. — Это надо подумать.
— Так, Калистратова, — применила тактику кнута вместо пряника Ольга. — Я тебе скатать завтра ничего не дам, если ты меня не поддержишь как подруга.
— Ладно-ладно, стопэ, — тут же дала заднюю я. — Сходим мы к твоей Соломатиной, сходим.
— Вот так-то лучше, — победно заявила подруга.
— Шантажистка!
— Еще какая! Тогда до завтра, Крис.
— До завтра, шантажистка! — повесила я трубку под ее смех. — Вот ведь… среди бела дня шантажируют! — сказала я сама себе. — То есть, это… Среди ночи, конечно. Уже почти десять. Соломатина эта… Я б лучше сериал посмотрела завтра.
Только и осталось, что грустно вздыхать. Ведь не даст мне больше Ольховская скатать алгебру, если я ее так грубо предам и не пойду с ней пялиться на плейбоев доморощенных и «илитных»!
Придется идти.
2
АРХИП
— Опять эти ваши устрицы… — недовольно ковырял я вилкой ужин из ресторана.
Готовить мама не любила. А есть устриц — очень даже. Вот и едим… Для кого-то это деликатес желанный, который редко появляется на столе, а меня этот деликатес порядком задрал уже. Хочется просто пюрешки с котлеткой…
— Милый, ну прекрати, — высказалась мать. — Это же вкусно.
— Вкусно? — поднял я брови вверх. — Резина какая-то…
— Вот когда будешь зарабатывать сам, тогда и будешь есть, что хочется, — вступил в диалог отец. — А сейчас ешь, что поставили. Перебирает он… В конце концов, многие бы тебе позавидовали. Вилка из серебра, устрицы на столе. А ты выделываешься! Где твоя благодарность?
Я молча поджал губы. Да, вилка серебряная, устрицы на фарфоровой тарелке в столовой на двадцать человек в огромном зале, именуемом «столовая». Машина класса люкс, ведь мне восемнадцать исполнилось уже, а права я получил заранее. Брендовые шмотки, дорогие телефоны… Только я бы хотел пюрешку с котлетой. И право выбора.
Что есть. С кем дружить. Куда поступать учиться.
Я хотел пойти в музыкальное училище. Игра на гитаре и вокал мне очень нравятся, но отец запрещает. Говорит, что профессия несерьезная и нестабильная… Он прав, наверное. Но от юриспруденции меня просто тошнит. Однако, сыну депутата не пристало «брынчать на балалайке» как говорит папа… Только солидная профессия, да и бизнес нужно передать кому-то. Сын у него один — я, потому и вся «любовь» тоже достается мне.
Друзей отец тоже отбирает. Не позволит общаться любыми путями, если выбранный друг его не устраивает. Одобрил только Питерского — среди своих Питер, и то — потому что его папа тоже чиновник.
Про то, кого любит, папочка тоже распорядился. Дочь Завьяловых Динка, из семьи еще одного высокопоставленного лица, отец посчитал, что мне подходит. Нам было лет по двенадцать, когда отцы решили, что стоит нас поженить. Благо, что с Динкой бы классно общаемся, и мне она, в общем-то, нравится. Ей сейчас шестнадцать, скоро семнадцать, и до ее совершеннолетия у нас лишь платоническая любовь — иначе старший Завьялов мне кое-что оторвет…
— Ладно, жуйте сами свою резину, — встал я из-за стола. — Я пойду бутербродов нарежу.
— Сухомятка? — в спину возмутилась мама, фанат правильно питания. Морковь — наше все. И устрицы, да.
— Мам, я ушел, — отмахнулся я, направляясь в кухню. В животе урчал дикий голодный зверь. Какие нафиг устрицы? Есть у нас колбаса обычная, интересно? Сейчас проверим в холодильнике.
— Нет, ты это слышала, Аня? — говорил отец матери. — Жуйте сами свою резину… Хам малолетний…
— Да, за
