Моя дикая страсть - Юля Гром
— Убери свои грязные руки от меня, — впиваюсь ногтями в его запястье.
Глава 2
Это моя защитная реакция. Когда мне страшно, я дерусь, сопротивляюсь, кусаюсь. Становлюсь дерзкой и наглой. Я не из робкого десятка. Мне плевать, что моя агрессия может разозлить похитителей. Без борьбы я не сдамся. Отец с детства меня учил не склонять голову и бороться из последних сил, не показывая врагу слезы и страх.
Когда мне было двенадцать лет, нас с братом похитили конкуренты отца по бизнесу. Пока бандиты везли нас, я фиксировала в памяти все, что видела и слышала. Голоса, запахи, клички, дорогу. Нас привезли в заброшенный дом, далеко за городом, заперли по разным комнатам. Ночью бандиты напились и уснули.
Мне удалось вырваться на свободу. Открыть дверь, где держали брата, я не смогла. Решила быстрее позвать на помощь. Шла ночью через лес, по памяти, пытаясь воспроизвести дорогу и не заблудиться. Я была вся в грязи, тело исцарапано ветками, внутренности горели от быстрого бега, но я старалась изо всех сил спасти себя и брата. Мне надо было как можно скорее добраться до телефона, пока похитители не проснулись и не заметили моего отсутствия. Смогла выйти к дороге, поймать машину и позвонить отцу. Потом события закрутились молниеносно. Папа примчался с полицией и телохранителями. Забрал меня и поехал освобождать брата. Все закончилось хорошо. Отец даже похвалил меня. А это для меня дорогого стоит.
Рюзгар хватает меня за горло одной рукой и дергает на себя. Мне трудно дышать, начинаю задыхаться и издаю низкие горловые хрипы. Пытаюсь лягнуть его ногой. Но он гораздо сильнее меня, я не справлюсь. Силы неравны. Чувствую себя раздавленной и уязвимой.
— Дикая, ты такая дикая и строптивая, как тигрица. Меня заводит твое сопротивление. Даже безобразный шрам на личике тебя не портит, — его ладонь накрывает грудь и мнет ее.
Рюзгар прерывисто дышит мне в ухо и кусает мочку, вызывая новый приступ отвращения. Я выгибаюсь, издаю мычащие звуки от омерзения к его рукам, шарящим по моему телу, его духам, которые пропитывают волосы и одежду. Забиваются в каждую пору моего тела. Охранники иногда присвистывают и отпускают пошлые шуточки, оборачиваясь в нашу сторону. От страха и злости в висках тяжело бьется кровь.
— Что тебе от меня надо? — рычу ему в лицо.
— Мне ты на хрен не нужна. С тобой мой отец будет разговаривать, — цедит сквозь зубы.
— О чем? Я ни тебя, ни твоего отца не знаю и знать не хочу, — проворачиваю кольцо на пальце камнем внутрь и, собрав всю злость, даю пощечину наглецу, смачно впечатав украшение в его холеное личико.
Он кривится от боли.
— Ах ты сука. Ты же мне всю рожу расцарапала, — воет парень, проводя рукой по щеке, замечает кровь. — Хочешь, чтобы я, как и ты, стал уродом? Ну ничего, посидишь в подвале, присмиреешь.
Переключив свое внимание на травмированную щеку, Рюзгар оставляет меня в покое. И пока он вытирает кровь с лица, параллельно на меня матерясь, я могу перевести дух. Вжимаюсь в кожаное сиденье, жадно глотая воздух, пытаюсь выровнять дыхание. Главное — не паниковать, иначе эмоции помешают здраво мыслить и искать выход из ситуации. Зачем я ему нужна и откуда он меня знает? Нет смысла озвучивать свои вопросы человеку, не настроенному на диалог.
Мы едем уже минут двадцать. Рюзгар с кем-то разговаривает по телефону, кричит, злится и больше не трогает меня. Я прислушиваюсь к его разговору, из обрывков фраз понимаю, что по его приказу ищут девушку по имени Мелек, она сбежала с парнем. Он грозит всех перестрелять, если через час их не найдут. Вот только какое отношение я имею к этому?
За окном быстро меняется пейзаж, словно картинки в калейдоскопе. Вместо многоквартирных высоток и торговых центров мелькают сосны и поля. Едем еще минут десять и замедляем ход перед высоким металлическим забором со шлагбаумом. Водитель нетерпеливо сигналит, пока из будки не высовывается лохматая голова сонного охранника.
— Открывай давай. Хватит дрыхнуть.
Шлагбаум со скрипом открывается, и мы проезжаем на охраняемую территорию. По обе стороны от дороги за высоченными заборами возвышаются дома, больше похожие на замки. Мы заезжаем во двор одного из особняков, паркуемся у главного входа.
— Вот и приехали, куколка, — с ехидным оскалом говорит Рюзгар. — Сама пойдешь или тебе помочь?
Он выходит из машины, резко хлопнув дверью. Решив не провоцировать озлобленных мужиков, молча вылезаю и осматриваюсь по сторонам.
Вокруг очень живописная территория. Аккуратно подстриженный газон, яркие цветы, высаженные замысловатыми узорами, ровные дорожки из каменной плитки, подсвеченные уличными фонариками. Видно, что в сад вложено много труда и сил. Огромный дом, больше похожий на княжескую усадьбу XIX века с вензелями и колоннами, чем на современное жилище миллионеров в стиле хай-тек. Несмотря на позднее время, во всех окнах горит свет, никто в доме не спит.
— Тебя долго ждать? — рычит Рюзгар, стоя на светлых мраморных ступенях перед входной дверью.
Молча подхожу к нему, не имея представления, что ждет меня за этой дверью и к чему готовиться. Тело дрожит как натянутая струна.
Схватив за локоть, затаскивает меня в дом. В просторной гостиной суета. В глаза сразу бросается роскошь и помпезность обстановки. Охранники нервно о чем-то переговариваются, испуганная девочка переминается в углу. Молодая женщина, громко цокая каблуками, вышагивает от стены к стене. Нас никто не замечает, все погружены в свои мысли и разговоры.
— Чего вылупилась? Пошли, — Рюзгар тащит меня мимо людей. Он идет так быстро по коридору, что мне приходится перейти на бег, чтобы не отставать.
Толкнув тяжелую деревянную дверь, парень толкает
