Я беременна, профессор! - Амелия Борн
– Венику точно понравится, если ты заговоришь с ним о науке, – со знанием дела выступила Люда.
– Перестань называть его так! – огрызнулась я. Терпеть не могла, когда кто бы то ни было отзывался о профессоре в таком ключе.
– Молчу я! Но и ты пойми – мы предлагаем это только на благо тебе.
Предлагают они… Я вздохнула и отпила еще глоток вина. То, что действовало на других мужчин, совсем не срабатывало с Поклонским. Хотя, надо было признаться самой себе – я толком не попробовала ни одного метода обольщения.
– Хорошо, я поняла, – согласилась я с подругами, допивая вино. – Останусь после лекций и заговорю с ним о науке.
– Прямо завтра, – воодушевилась Таня.
– Прямо после лекции! – поддержала ее Люда.
– Ему не до этого, когда он заканчивает читать лекции! – вступилась я за профессора. На деле же просто жутко боялась того, на что толкали меня подруги.
– Зря ты так думаешь! Вон как подхватил сегодня твое выступление на тему клонирования! – Таня подалась ко мне и зашептала: – Я тебе говорю, он помешан на науке. По нему же видно! Развей эту тему и он твой!
Я посмотрела на подругу скептически. Что-то очень сомневалась в том, что Поклонский испытывает мужской интерес к каждой, кто заговаривает с ним о вероятности вырастить органы искусственным образом. Но чем черт не шутит?
– Ладно, – согласилась я после паузы. – Подойду к нему прямо завтра. Но если он меня пошлет, знайте – реанимировать мое бренное тело придется именно вам!
На паре я нервничала так, как никогда до этого в жизни. Даже оставила без внимания выкрики Филонова, который в очередной раз пытался блеснуть отсутствующей частью тела, а именно – мозгом. Мне часто не хотелось, чтобы лекции Поклонского заканчивались (ведь я могла без зазрения совести любоваться профессором), но сегодня это желание было особенно нестерпимым. Потому что после пары я планировала подойти к Альберту Венедиктовичу и сказать ему хотя бы пару слов.
И вот час икс настал!
– У вас есть какие-то вопросы? – уточнил он, когда все вышли, а я осталась в аудитории с Поклонским наедине. После чего посмотрел на меня, поправив очки.
Мамочки! Как же они ему шли! Но сейчас речь не об этом. Что там говорила Люда? Или это была Таня? Все смешалось в моей голове.
– Вопросов нет. У меня есть проблема.
Дура ты, Иванова! Единственная проблема (по крайней мере, вселенского масштаба) сейчас стоит прямо перед тобой! И что ты ответишь ему на закономерное уточнение, о чем идет речь?
– Я вас слушаю.
Вот! Он меня слушает. Уже неплохо.
– У меня что-то… с гормонами! – выпалила я несусветную чушь. Хотя, насколько несусветную? Действительно, у меня что-то было с гормонами, когда речь заходила о профессоре.
– У вас что-то с гормонами, – повторил он, когда пауза затянулась.
– Да. И я бы хотела посоветоваться с вами. Вы ведь в этом разбираетесь.
– Что конкретно вас беспокоит?
Альберт Венедиктович смотрел на меня внимательно, а я не знала, куда деться от этого взгляда.
Меня беспокоите вы. Например, поели ли во время обеденного перерыва. Или как сегодня вам спалось. Есть ли у вас девушка, в конце-то концов, – вот что меня беспокоило. Но ответила я совсем иначе.
– Меня то в жар кидает, то в холод. Или наоборот. В общем, я хотела бы получить консультацию от знающего человека.
Люда и Таня мной бы гордились. Я думала так все то время, пока смотрела на профессора, который, в свою очередь, смотрел на меня. А потом он просто кивнул и сосредоточил свое внимание на телефоне, на который ему пришло какое-то оповещение.
– За консультацией вы можете обратиться в мою клинику, – рассеянно произнес он. – Запишитесь ко мне на прием.
Записаться к нему на прием! Об этом я и мечтать не смела! И Поклонский вот так просто говорит, что я должна это сделать.
– На ближайшее время? – уточнила я, когда Альберт Венедиктович направился к выходу из аудитории.
– На ближайшее время. Скажем, на 17:00 завтра, – отстраненно ответил он и вышел.
Я неосознанно сделала жест, означающий что-то вроде «Ес!». Сам Поклонский назначил мне едва ли не свидание, просто выслушав мои выдумки насчет гормонов. Он ведь понимал, что это все сказки и просто хотел меня увидеть вне стен университета? Или нет?
Я посмотрела вслед удаляющемуся профессору и подернула плечами. В любом случае, разберемся с этим всем, когда наступят те самые заветные 17:00 завтрашнего дня.
Без десяти пять я переминалась с ноги на ногу возле клиники, где работал профессор, не в силах понять, что за тревожащее чувство не дает мне покоя. Не забыл ли Поклонский о том, что я записана к нему на прием? Что вообще будет на нем происходить? Но, была не была! Надо было идти.
На рецепции меня встретила улыбающаяся девушка, которая поздоровалась и воззрилась вопросительно.
– Иванова! Записана на 17:00! – выдохнула я.
Та сверилась с компьютером и кивнула.
– Проходите, ваша карточка уже в кабинете Альберта Венедиктовича.
Моя карточка, ну надо же! Значит, профессор и взаправду помнил о том, что я приду, и уже ждал меня в полной боевой готовности. Как врач, разумеется.
На третий этаж я поднялась с отчаянно колотившимся сердцем и предчувствием чего-то неминуемого.
Помни о том, что я тебе сказала! – зазвучал в голове, как наяву, голос Люды.
Да-да! – поддержала ее Таня. – Наука – вот, что вас объединит!
Эти фразы, всплывшие в памяти, придали мне сил, и стучала я в дверь профессорова кабинета изрядно успокоившись.
– Войдите! – раздался голос из-за двери. Женский. Черт, я что, ошиблась?
Заглянув в кабинет, я увидела престарелую женщину, которая сидела за столом в стороне. Второй стол, располагавшийся напротив входа, был пуст.
– Я Иванова… К Альберту Венедиктовичу, – выдавила из себя, надеясь, что ошиблась кабинетом. Ну или профессор просто вышел и скоро вернется.
– Да, Альберт Венедиктович меня предупреждал. Заходите. Он сейчас на срочном совещании.
Черт! Ну и что прикажете с этим делать?
– А когда вернется?
– Вы и встать не успеете, как будет тут. – Это прозвучало довольно угрожающе, но в кабинет я все же вошла. Она взяла со стола карточку
