Иллюзия защиты - Лилия Сурина
Отец ушел, я осталась одна в кабинете. Я понимаю, что ему гораздо хуже, они с мамой любили друг друга с лебединой верностью. А я уже почти отвыкла от дома, четыре года учусь на ветеринара. Дома появляюсь очень редко, раза три в год, по великим праздникам… или вот, на похороны… От грустных мыслей отвлек телефонный звонок.
- Да. А Макс, привет! – звонил мой сокурсник Максим Дронов, единственный мой друг.
- Привет! Ну как ты? Завтра приедешь? Когда тебя встретить?
- Да, я к вечеру приеду, но ты не беспокойся, такси возьму… Отец меня пугает, даже не знаю, как оставить его одного. Я тут подумала, хочу попытаться сдать экзамены экстерном, а там посмотрим, может, академ возьму на год, помогу отцу на конезаводе.
- Ты хорошо подумай, ведь тебе только год учиться осталось. А я завтра подъеду к поезду, мне не сложно. Хоть не будешь вещи сама тащить. Ладно, до завтра.
- Пока!
Я отключилась, засунула мобильник в задний карман джинсов. Села в кресло, где до этого сидел мой отец, взяла фотографию мамы. Слезы душили меня. Никогда больше я не увижу ласковые глаза, не услышу чарующий голос, и улыбаться для меня она больше не будет…
Меня зовут Ева Шатилова, единственная дочь владельца конезавода Александра Шатилова. Мою маму звали Вероникой, папа ласково называл ее Никушей. Она была необыкновенной красавицей, статной и стройной, с гордой осанкой, среднего роста. Ее длинные волосы карамельного оттенка спускались ниже талии, глаза искрились всегда смехом, и были удивительного цвета – словно чистые ясные морские волны, обрамленные темными длинными ресницами.
Мама почти не пользовалась косметикой, и в свои сорок два года выглядела молоденькой девушкой, нас считали сестрами те, кто не знал, что она моя мать. Когда я училась еще в школе, любила по вечерам, когда было свободное время, расчесывать ее роскошные волосы, мастерила разные прически, мама смеялась и целовала меня.
Я мечтала, что когда вырасту, тоже буду такая красавица, как мама. И выросла, и очень на нее похожа, даже волосы отрастила до талии... только я хромоногая, так что о гордой осанке пришлось забыть. И за волосами прячусь от людей, как за ширмой, терпеть не могу, когда на меня пялятся, или бросают жалостливые взгляды. А так я никого не вижу, и мне кажется, что меня тоже никто не видит. У меня почти нет друзей среди людей, я охотнее общаюсь с животными. Особенно привязалась к Султану, моему коню, из-за которого я и стала инвалидом. Ну, все по порядку.
2.
Живем мы в Свердловской области, в глуши, недалеко от заповедника Денежкин Камень. Меня всегда веселило это название. Отец специально выбрал тихое, малонаселенное место для своего конезавода, поближе к природе, так сказать. Рядом с нами только пара небольших деревушек, жители которых трудились на нашей ферме. И река Сосьва в километре от дома, и тайга – ели, лиственницы, кедры…
Сейчас у нас большой конезавод, конюшни на три сотни лошадей, десятка три коров, поля, на которых выращиваются корма для животных. А тогда, пятнадцать лет назад была небольшая фермочка, с десяток буренок, да коней два десятка, в основном кобылы, которые приносили приплод раз в год. Мама вела бухгалтерию, отец управлял фермой, не гнушался убирать навоз или садился за руль трактора и пахал поля, я тоже помогала, как могла. Мне нравилась эта работа и, когда я окончила школу, поступила в Уральскую государственную сельскохозяйственную академию.
Я скоро стану ветврачом, буду работать на нашем конезаводе. Проучилась уже четыре года, остался год. Неожиданно умерла моя мама. Когда мне позвонила наша домоправительница тетя Лена, я не поверила ей. Мама совсем еще молодая, и почти никогда не болела. Тетя Лена не стала ничего объяснять по телефону, да я бы и не поняла, в голове только металось – не может быть, не может быть…
Когда приехала домой, выяснилось, что мама была беременна, мне ничего не сказали, когда я приезжала в марте, почему-то, и по телефону тоже. Она отцу-то сказала, когда срок был уже четыре месяца. Может постеснялась, подумала, что я осудила бы ее… У нее открылось кровотечение, и пока отец привез маму в больницу в тридцати километрах от дома, она уже была без сознания.
Через несколько минут мамы не стало… ей, уже мертвой сделали кесарево сечение, надеясь спасти хотя бы ребенка, но мальчик тоже не выжил. Он родился живым, семимесячным, но что-то сразу пошло не так. Его восемь часов выхаживали в реанимации, все оказалось напрасно.
Сегодня моей маме и братику девять дней, только что разъехались родные и друзья с поминок. Отец всю неделю пил, обвиняя себя в случившемся, мне становилось страшно, казалось, что он теряет человеческий облик. Даже не знаю, как оставить его одного, но ехать придется, нужно сдать экзамены, а там посмотрим.
Я не знала, куда деть себя от тоски, решила прогуляться до конюшен, проведать своего любимца. Идти недалеко, метров триста. По пути встречались работники, которых я знала с детства, некоторые заговаривали со мной, спрашивали про отца. Так, незаметно и дошла до места. Султан встретил меня радостным ржанием, высунул голову поверх калитки.
- Привет, милый! Я тоже рада видеть тебя! – я гладила его бархатистый нос, конь ткнулся мне в волосы, согревая теплым дыханием мою шею. Он будто все понимал, сочувствовал мне, стоял не шевелясь. Я подняла руку и погладила черный лоб с белой звездой посередине. Султан посмотрел на меня, в его огромных темно-карих глазах почудились слезы.
- Ну что, малыш, прогуляемся? Прокатишь меня? – я сняла узду со стены напротив клетки, надела ее на голову коню, тот послушно вытянул шею ко мне.
Вывела его в проход, положила потник на спину жеребцу, взялась за седло. Мне на помощь спешил Павлушка, сын нашей домоправительницы. Он был старше меня на год, но сильно отставал в развитии, будто навсегда остался в семилетнем возрасте, едва осилил начальную школу. Теперь работал младшим конюхом. Серьезную работу ему не доверяли, чистил стойла, седлал или запрягал коней и кормил собак, которые охраняли территорию.
- Ева, Ева! Давай я помогу! Я могу, я умею седлать! – он даже говорил с детской интонацией, гордый оттого, что ему доверили работу. Отобрал седло у меня и приспособил у коня на спине. У Павлушки было сильное, накачанное тело, что совсем не
