Искушение для ректора - Яна Соболь
Я ненавидела ее в этот момент. Ненавидела. Я абсолютно одинока. У меня нет подруг. Вернее, была только одна. Но теперь, вдали от дома, лишили и ее Я обречена провести последний год в академии в одиночестве.
— Я не позволю тебе испортить свою жизнь минетом с первым попавшимся смазливым парнем!
— Мама!
— Это отличное место, и ближайший год ты проведешь здесь!
О да! Академия Шереметьева, спрятанная в гребанной глуши, куда от ближайшего аэропорта добираться больше трех часов.
И все из-за невинного поцелуя… Ну почти невинного.
Мучают ли меня сожаления?
Нет. Большинство восемнадцатилетних девушек уже потеряли девственность, а некоторые даже дважды! Но только я, как дура, храню ее для мужа, которого мне выберут родители. Мне не разрешается делать ошибки или сожалеть. Моя единственная обязанность — быть совершенной.
— Ты хочешь, чтобы я тебя умоляла? Встала на колени и убедила, что урок выучен? — наскребла я гордости на ответ.
— Ты так ничего и не поняла, — вздохнула мама, но тут нас поторопил безопасник академии.
— Светлана Анатольевна, — в голосе явственно прозвучало нетерпение. Интересно, обслугу смирению здесь не учат? — Нам пора. Если вы можете подождать еще полчаса, то увидитесь с Игорем Александровичем, и решите все оставшиеся вопросы.
Ого! Значит, ничего до конца не решено?
— Не уверена, что самолет сможет подождать, — Неуверенно ответила мать.
Наш личный чартер должен был уложиться в полетную карту по времени, или запрашивать новое время взлета и посадки.
Пусть бы она опоздала! Тогда у меня будет больше времени уговорить ее передумать.
ГЛАВА 2
ЕКАТЕРИНА
Александр довел меня до конца правого крыла и остановился у длинной скамьи у стены, тянущейся вдоль всего темного коридора.
— Екатерина, вам придется подождать здесь.
— А у меня что, есть выбор?
— Это ненадолго.
— Угу, — я села на лавку, наблюдая, как Александр ставит рядом мой самый огромный чемодан, какой я только смогла разыскать в закромах своего гардероба.
Когда безопасник ушел, я выглянула из окна и сквозь решетку разглядела машину, в которой осталась мама.
Она все же решила дождаться ректора, а если так, то у меня еще есть шанс свалить отсюда вместе с ней на чартере.
Бесконечно долгие десять минут я прислушивалась к гулким звукам эха в академии. Создавалось ощущение, что тут кроме меня и летучих мышей нет ни одной живой души. Ведь Александр не может считаться живой душой. Он же упырь.
Я прыснула, представив как безопасник возглавляет полчища летучих мышей и служит своему графу Дракуле. И конечно роль графа в этом склепе отводилась ректору. Уже предвкушаю, как буду сдерживать тошнотворные позывы от знакомства с ним.
Внизу хлопнула дверь, и звук разнесся по гулким коридорам с высокими сводами.
Я снова выглянула в окно.
На крыльце академии появился мужчина, одетый с головы до пят во все черное.
Он словно поглощал тень. Мрачность его одежды лишь подчеркивали серо-серебристый воротничок и рукава, что на сантиметр выглядывали из пиджака.
Я прищурилась, пытаясь его разглядеть через решетку. На мое счастье, он огляделся, позволив себя увидеть во всей красе.
И это стало потрясением для моих чувств.
Судя по поспешности, с которой выскочила из машины моя мама, к ней вышел ректор.
Я думала, он старый извращенец, с торчащими вперед клыками...
Господи, этот человек сломал все мои стереотипы.
Хорошо сложен, но при этом не являлся горой мышц. Рукава облепляют скульптурные предплечья. Я попыталась представить его тело. Через сшитую явно на заказ одежду можно разглядеть очертания крепких ног, плоский живот и широкую грудь.
Ректор, который любит тренироваться? Ничего себе. Ради кого так стараться в этой глуши?
Он что-то сказал матери, но я не слышала слов.
Мама отвечала, но я тоже не слышала. Она протянула свою руку, как всегда делала, ожидая галантного светского поцелуя. Я закатила глаза. Да она флиртовала! С моим ректором! Нормально вообще?
Но он как-то ловко перехватил ее, превратив движение в рукопожатие. Потом снова что-то спросил и повернулся в мою сторону.
Я отвлеклась на вопиющее совершенство его лица. Скульптурная лепка каждой черты, резкой и совершенной.
Ровный нос, пронзительные глаза, выразительные скулы, точеная линия сильного подбородка с ямочкой посередине. На щеках намек на тень, которую не может стереть самая острая бритва.
Темно-каштановые волосы подстрижены так, чтобы выглядеть неопрятно, и при этом четко продуманный стилистический образ.
Специально? Модный стиль? Или косит под молодого?
Но ректор не молод. В его глазах сквозила скрытая боль, и зрелость, отражающаяся в его чертах. Вот тот магнетизм, который приходит только с жизненным опытом и возрастом.
Я бы резюмировала, что он выглядел соблазнительно и пугающе. Но по факту, в этой глуши, с такой харизматичностью и таким телом мог прятаться только старый извращенец…
И мама отдает меня ему как ягненка на жертвоприношение! С ума сошла?
Я отпрянула от окна, надеясь, что он не видел, как я нагло подглядываю. Но краем глаза, я увидела его приглашающий жест и нереально широкий разворот плеч.
Мама прошла мимо него… О нет, мама проплыла мимо него! Она тоже заглотила удочку этого бабника.
К его появлению в коридоре я была готова. Слышала эхо твердых шагов, которое приближалось ко мне. Я встала со скамьи за секунду до его появления из-за угла. Но мамы рядом с ним не было.
— Екатерина Снежина? Рад вас приветствовать в нашей академии, — Ректор сам протянул мне руку, я, немного потрясенная его напором, пожала в ответ, все еще заглядывая за плечо в ожидании мамы.
— А вы?..
— Ректор академии — Шереметьев Игорь Александрович.
Он резко кивнул, не отрывая от меня взгляда. Ни намека на сочувствие или тепло.
— Не думала, что жду здесь именно вас.
— Я всегда встречаю каждого из моих студентов лично.
Его невероятной глубины синие глаза прищурились.
И я буквально утонула в его глазах. В них плескалось что-то дикое и древнее, чего боишься и невольно тянешься, рискуя жизнью.
Если это и правда тот человек, который будет контролировать мою жизнь в течение следующего года, я в более глубоком дерьме, чем думала.
Неужели мама, отдавая меня этому престарелому ловеласу, думает,
