Мой пленник - Алина Савельева
Во-вторых, я ни хрена не понимаю, какой код «Д-28» им надо сказать, само название выглядит как код. Но помню, что обычно военным объектам присваиваются именно такие названия, и мне стало уже самому любопытно, куда хочет засунуть свой очаровательный носик эта вражина?
– Развяжи меня, я тебе все коды, какие знаю, расскажу! – стараюсь соблазнительно улыбаться этой стерве.
Я знаю, что нравлюсь женщинам, но сейчас не уверен, что на моей морде нет прилипшей тины или она не черная от ила.
– Я надену тебе браслет, с ним ты можешь перемещаться. Но если выйдешь за пределы этих стен, он автоматически уничтожит тебя. Снять его ты не сможешь, а вот нечаянно взорвать запросто, поэтому если хочешь жить, не советую его вскрывать. Здесь есть душ и туалет, еду будут доставлять.
Говоря все это, бестия склонилась надо мной, застегивая на моей руке белый широкий браслет с утяжеленным центром. Что за новые технологии? Или она меня разводит?
Пахнет от нее приятно, небось в «Шанель» купается вечерком, как всех пленников измучает своим соблазнительным видом. Зад, обтянутый брючками, такой аппетитный, что я хочу его укусить, чтобы услышать хруст французских булок!
Я обходился без женщин месяцами, такова уж наша доля, но эта стерва как специально наклонилась так, чтобы я видел ложбинку ее груди между двух сочных холмиков в декольте.
Приходится переместить свой взгляд на ее лицо, чтобы не заводиться. А то это будет первый раз, когда я в плену лежу связанный, но в полной боевой готовности торчит маяк. Нежная кожа француженки не тронута косметикой, россыпь еле заметных веснушек, придают ей еще больше очарования.
Ее утонченная красота и умный пытливый взгляд не могут оставаться незамеченными для сильной половины человечества, но она либо не замужем, либо не носит кольца совсем. Ни одного украшения, кроме вывалившегося чуть ли не в нос мне кулона, и он меня заинтересовал не меньше этой чертовки. Надо вспомнить, где я уже видел этот герб.
Зафиксировав браслет, она провернула в нем маленьким ключиком, надеюсь, не часовой механизм заводит, ограничивая мне время на решение рассказать ей все секреты вплоть до того, где я ныкаю конфеты.
Но девушка не вызывает мясников, не применяет препаратов, не отрубает мне пальцы, не подвешивает на крюках. Такое ощущение, что она ждет, когда я начну плакать и проситься домой к мамочке, ну, то есть надеется, что я сдамся просто потому, что она лишила меня свободы.
Но она явно не одна меня сюда притащила, у нее мышцы как у муравья в коленке! Значит, есть тут еще кто-то, но пока не хочет мне показываться на глаза, присылая женщину. Опасаются меня? Или она у них главный спец по развязыванию языка? Или все это какой-то хитрый ход и на самом деле им нужен не я?
Мысль, что им нужен Сумрак, а меня просто взяли в роли приманки, причинила почти физическую боль. Мы с Кириллом прошли многое в жизни вместе, он мне уже не просто друг, он мне брат. Если охота на него, на одного из самых уникальных людей этой планеты, то он согласится на все, лишь бы меня вытащить. Этого нельзя допустить!
Нет, я все понимаю, Франция страна цивилизованная и официально отказавшаяся от бесчеловечных допросов с применением насилия, но все же странностей много. Девушка приходит одна, переводчика нет, не говоря уж об охране, и самое главное: она даже толком вопросы не умеет задавать. Просто, как с подружкой за бокальчиком красненького, выпытывает секреты. Ладно, ждать я умею, сидеть в плену тоже.
Появившийся в руке дознавателя-недотепы пистолет еще больше удивил, но пользоваться она им явно умеет.
– Твоя левая рука свободна. Дальше сам, – держа меня на мушке, сообщила бестия и ушла, снова заскрежетав замком двери.
Расстегнулся я быстро, а вот попытка встать принесла много сюрпризов. Комната едет, как скоростной поезд на аттракционах, ноги вялые, слабость дикая, и я голый!
Глава 3
Упрямый русский уже неделю изводит меня своим поведением! Вместо страха неизвестности и желания вырваться на свободу, этот негодяй целыми днями развлекается!
С утра до вечера он занимается своей физической формой, постоянно делая упражнения. И без того идеально сложенное тело крутится без устали на экране монитора. Потолочная балка у него вместо перекладины, тяжелые грузила для погружных капсул заменяют ему гири, торчащие из стены штыри у пленника работают брусьями.
При этом он читает стихи, поет и расхаживает по своей, как он говорит, «темнице сырой» в одних джинсах, хотя ему передали полный комплект одежды. Зато с аппетитом все в порядке, сметает все до последней крошки, при этом ругая французскую кухню за низкую калорийность. Хам неблагодарный!
Все это мне докладывает мой кузен Госс, оставшийся на острове наблюдать за медведем, пока я разгребаю бесконечные счета и ищу покупателей на свою квартиру в центре Марселя.
За неделю русский ни разу не барабанил в дверь, чтобы договориться о своей свободе, он вообще ведет себя так, будто жить в тюрьме для него норма. Но ничего, рано или поздно ему надоест, и он расскажет мне все!
– Ами, по бокальчику? – откупоривая красненькое «Шато Сен Мишель», Люси привычно сократила мое имя.
Крайне редко меня называют полным именем Эмелин, чаще всего сокращая до Ами или Эми, и только один человек называл меня Лин – мой отец. Так было до встречи с этим упрямым русским.
Едва я вытащила его на бетонную опору моста, он произнес мое имя, пристально вглядываясь в мое лицо. Произнес так, как называл меня только отец: «Лин».
И если до этого момента я ещё могла подумать, что он случайно очутился у входа в Д-28, то увидев его татуировки и услышав свое имя, поняла, что он тот самый гад, который заманил моего отца в ловушку.
– Завтра много дел, – вздыхаю я, прокручивая тонкую ножку бокала пальцами.
– Только не говори, что опять поедешь в этот ужасный дом! Там, наверное, даже привидениям находиться страшно!
Люси, конечно, трусиха, каких поискать, но в родовом замке моей семьи привидений до сих пор я не встречала. И мне там не страшно, там прошло мое детство.
Подруга была на острове только раз, лет пять назад, и уже тогда большинство построек
