Давайте поиграем, папа-босс! - Виктория Вишневская
Ничего такая спина… За ней вот так постой — никто не заметит.
А голос у владельца такой… Забирается в самые уши, лаская слух. Властный, звонкий и… Раздражённый.
— У вас что, нет обычного горячего шоколада?
Не думала, что такие люди — сладкоежки.
— К сожалению, нет, — девчонка на кассе краснеет. От стыда или чего?
— Возьмите какао, — встреваю в беседу.
Незнакомец поворачивается на мой голос, и я понимаю реакцию бариста… Это точно не от стыда. Потому что я чувствую то же самое. Щёки гореть начинают от одного взгляда. Такие идеальные люди вообще существуют? Лицо такое, будто этот дядя только с обложки журнала сошёл. Да будь здесь моя подруга Лера, она бы накинулась на него прямо здесь и сейчас, наплевав на людей в кафе.
— Какао? — лучше бы он этого не говорил. Земля из-под ног всё-таки уходит.
— С маршмеллоу, — киваю. — Вкусно и ничем не отличается от горячего шоколада. Именно здесь. Больше нигде такой вкуснятины не найдёте.
Он смотрит на меня с таким подозрением, будто я сижу на допросе, а этот мужчина — следователь, который меня опрашивает. И у него закрались какие-то подозрения…
— Фиг с ним, — рявкает. Да чего злой такой? — Давай какао.
— Пару минут, и будет готово, — мямлит бариста, пробивает чек и поворачивается ко мне.
И я, облокотившись на прилавок, уже весело говорю:
— Медовый раф, Сонь, — да я тут столько лет сижу уже, что меня каждая собака знает! — Только мёда побольше!
Она улыбается, я оплачиваю свою вкусняшку и получаю свой чек. Пока за мной никого нет, стою, разговариваю с Соней и непроизвольно качаюсь из стороны в сторону.
Слышу за спиной какой-то смешок. Оборачиваюсь и переключаю всё внимание на мужчину, который только минуту назад жаловался на отсутствие горячего шоколада.
Его взгляд устремлён куда-то вниз, и сначала я не понимаю куда…
И в этот момент до меня доходит, почему так горит мой зад. Прямо полыхает под вниманием незнакомца. Взгляда оторвать не может.
А я выпрямляюсь, хватаюсь за свитер и одёргиваю его назад, прикрывая пятую точку.
— А в-вы чего с-себе позволяете?! — начинаю смущаться.
— Я? — усмехается. — Стою. Жду какао с маршфигнёй. А ты танцуешь тут. Мне что же, отвернуться?
Вот же…
Пристыдил!
Но я… Я просто задумалась! Заговорилась! Нервничаю, вот и делала так! Попробовал бы он курсовую работу написать за неделю до нового года! С подработками! И отсутствием практики!
— Учитывая, что представление мне жуть как понравилось.
Я возмущённо ловлю ртом воздух и готовлюсь покинуть кафе. Он что, сделал комплимент моей попе?
Варенька, солнышко, ты только не воспламенись от стыда и не вылети торпедой в окно!
Я гордо вздёргиваю подбородок, беру свой медовый Раф, который сейчас поднимет мне настроение, и возвращаюсь обратно к своему столику.
— Извращенец, — кидаю ему напоследок.
Опять эта самодовольная усмешка за спиной, но в этот раз я не оборачиваюсь.
Ищу свой столик взглядом.
И не помню, где остановилась. Вот что значит — села в этот раз на другое место.
Ещё раз зал взглядом обвожу. И понимаю… что на моём стуле сидит маленькая девочка. Что-то агрессивно рисует на столе.
Не поняла…
Быстро иду к своему месту, пытаясь не паниковать.
Она ведь не по столу рисует…
Подхожу, и сердце вниз падает. Вместе с чашкой, которая разбивается о плитку с громким звоном, отдающим в самое сердце.
Двойной удар.
Маленькая куколка, принцесса, безобидный с виду ангелок… Сейчас рисует по моей курсовой работе со всеми правками (!!), которые я только-только принесла от преподавателя, чёрным маркером.
И откуда у неё он только взялся?!
Я перехватываю маленькую ладошку и пытаюсь её остановить.
— Девочка, солнышко моё, радость моя, — говорю нервно, пытаясь её задобрить. Но, кажется, уже поздно… Я вижу много-много листов, разбросанных по столу. И все в чёрном цвете… — Ты откуда тут взялась?!
Я немного срываюсь на крик.
Нервы не выдерживают.
«Ангелок» с рожками поднимает на меня взгляд карих глаз. Таких невинных, чистых, что те простреливают сердце.
Тройной удар.
Закрываю глаза, пытаюсь отдышаться.
Как такое создание могло натворить такое зло?!
— Ой, — раздаётся с её стороны. — А я думала, мне это папа положил.
— Папа? — открываю глаза, смотрю на девочку.
И ощущаю рядом с собой чьё-то чужое присутствие. Поворачиваю голову, замечаю рядом с собой извращена, который только минуту назад наблюдал за моими танцульками. И сейчас он подходит к девочке, хватает её за руку.
— Снежана, — раздаётся хриплый голос. Как же он вмиг меняется!
— Папочка, — маленькая принцесса выпускает маркер из рук, спрыгивает со стула и быстрее ныряет в объятия мужчины.
Постойте-ка…
Папочка?
— Папочка, эта девочка меня обижает, — липнет к ноге, зарываясь в неё лицом. — И лугается, что я бумажечки взяла, котолые ты мне оставил!
Чего-чего? Мне сейчас кажется, или она действительно это говорит вслух?
Рядом раздаётся недовольное цыканье.
Его горящий и обозлённый взгляд скользит на меня, расчленяя на разные куски.
— Ты орала на мою дочь? — метает в меня молниями.
— Да я только подошла! — повышаю голос. — И к тому же…
Паниковать начинаю. Он так смотрит, что все мысли из головы вылетают одним махом.
— Ваш ребёнок испортил мою университетскую работу. Из-за того, что вы, мужчина, не уследили за ребёнком.
Да, Варя, вот так его!
— Пап, а ты плинёс мне голячий шоколад? — говорит девочка.
Мужчина опускает на неё свой зоркий взгляд.
— Снежана, — опять так грозно, что аж самой хочется схватить девочку, прижать к своей груди и приласкать. — Что ты здесь делаешь? Я посадил тебя за столик рядом и велел ждать там. Разве не ты посреди дороги сказала, что хочешь горячий шоколад, и поплелась за мной? С условием, что будешь сидеть смирно!
Ладошки на его штанине дрожать начинают. Глазки быстрее мигают, а милая моська кривится. Вот-вот слёзы брызнут.
Вот же!
Хватаю девочку за руку, тяну на себя и прижимаю к своему телу, скрывая её маленькие слёзки.
Сердце на части разрывается!
— А вы на ребёнка не кричите, — защищаю её. Варь, вот умеешь ты встрять. То сначала истерику из-за глупой курсовой устраиваешь, а теперь ещё и