Татьяна Тронина - Милая, хорошая
Все ее знакомые были в шоке, родители слали негодующие телеграммы, а близкая подруга Серафима даже плакала: «Аленушка, ты же консерваторка, ты в концертных залах выступала, а теперь ты кто?..» «Теперь она – тапер! – язвительно восклицала Люба, другая близкая подруга. – Кому и чего ты хочешь доказать, Елена Петровна, а?..»
Но Алена только плечами в ответ пожимала.
Она, действительно окончившая rонсерваторию и выступавшая с фортепианными концертами по всей стране, ушла в ресторан и «играла перед пьяной публикой» (выражение Симы).
От прежней жизни остался только старинный рояль «Шредер» и афиши, упоминающие о том, что там-то и в такое-то время «состоятся сольные выступления пианистки Елены Лозинской, в программе – Шопен, Лист, Брамс и т. д.».
Ресторатор Иван Халатов, владелец «Синематеки», сразу же взял ее к себе, хотя сразу же и предупредил: он немного сомневается в том, что у Алены что-то получится – «потому что, вы сами же понимаете, Елена Петровна, это совсем другой уровень! Я не собираюсь рассуждать о высоком искусстве, но перед музыкантом, выступающим в ресторане, стоят совершенно иные задачи!». Но уж очень хотелось Халатову заполучить в свое заведение настоящую музыкантшу именно такого высокого уровня…
Впрочем, задачи оказались Алене по плечу – на полутемной сцене она сидела за роялем и импровизировала, пока в глубине, на небольшом экране, шел черно-белый немой фильм с дрожащими титрами (недаром ресторан назывался «Синематека»). Импровизировала Алена довольно лихо и всегда к месту, умудряясь очень забавно и точно с помощью музыки подчеркнуть происходящее на экране, так что Халатов весьма скоро перестал беспокоиться, что она отобьет аппетит у жующей публики своей классической манерой.
На собственную квартиру Алена так и не смогла скопить денег, вечно скиталась по чужим углам и лишь те четыре года, когда она была Алешиной женой, провела в «своем» доме – до того самого дня, пока муж не сказал Алене, что больше не хочет жить с ней. Почему не хочет, отчего – она выяснять не стала, съехала сразу же, захватив с собой свой верный «Шредер».
На квадратные метры мужа Алена, «гордая идиотка» (выражение исходящей слезами сочувствия Симы), претендовать не стала.
Ха-ха, знала бы о всей этой истории Калерия Львовна Бугрова, мама Бориса – первой Алениной любви! Калерия Львовна ненавидела Алену и ежедневно твердила Борису о том, что «этой нахалке нужна московская прописка, а вовсе не ты, дурак». Или – «она тебя на себе женит, а потом твою жилплощадь захапает!».
Алена была родом из крохотного городишки под Тулой, там до сих пор жили ее родители. В городке было скучно и тоскливо – как в смертный час. Сколько Алена себя помнила, она всегда мечтала жить в Москве. Только, разумеется, не с помощью брачной аферы! Она училась, потом ездила с концертами в надежде скопить денег – но, к сожалению, цены на недвижимость в столице росли быстрее, чем ее гонорары.
Работа в ресторане не отнимала много сил – всего лишь три дня в неделю, вечером. Пятница, суббота, воскресенье. Четыре дня отдыха. Потом снова – пятница, суббота, воскресенье…
…Все лето за окном гудела строительная техника.
Потом, в сентябре, ко Дню города, синие щиты сняли, и неожиданно оказалось, что никаких особых разрушений парк не претерпел. Пруд почистили и облагородили, уложили дорожки камнем, понаставили везде оградок и урн футуристической конструкции, там и сям расположили фонари, повесили на них кашпо с вьющимися цветочками, привезли особенные лавки, которые даже слон с места не смог бы сдвинуть (дабы охочие до чужой собственности дачники не утащили их). Венчал всю эту красоту веселый двухэтажный домик над прудом, который на деле оказался никаким не элитным жильем, а обыкновенным рестораном – собственно, всю эту красоту вокруг навели его владельцы. Ходили, правда, слухи, что они не имели права его тут строить, но на радостях от того, что островок зелени не стали превращать в автостоянку, никто особо возмущаться не стал.
Ко всему прочему поставили возле пруда небольшую будку, а в нее посадили охранника, который наблюдал за порядком и гонял компании любителей пива, – тут уж последние скептики замолчали…
Алена специально ходила к администратору нового ресторана, с тем чтобы узнать – не требуется ли им тапер (кто не мечтает, чтобы от дома до работы – всего пять минут пешком!). Тапер им был нужен, но платить обещали много меньше, чем Алена получала у Халатова. В общем, она почти согласилась на их условия, но тут неожиданно примчался коварный владелец квартиры и вновь потребовал доплаты «за прекрасный вид из окна». Пришлось Алене остаться в «Синематеке».
И вот, как уже упоминалось, Алена с ноября стала наблюдать за своим незнакомцем в парке. Сначала от нечего делать, а потом увлеклась и даже позволила себе разглядывать его стриженый затылок (обычно он сидел спиной к Алениным окнам или вполоборота) в театральный бинокль. Правда, бинокль был плоховат и показывал лишь немногим лучше, чем можно было разглядеть невооруженным глазом…
Тем не менее Алена сумела достаточно хорошо изучить приходящего в парк мужчину – для того, чтобы сделать кое-какие выводы о Нем. И не то чтобы Он ей особенно нравился, и не то чтобы она, одинокая женщина, мечтала о новом знакомстве… Вовсе нет. Ее притягивала тайна, неразгаданность ситуации. Ее даже не волновало, кто Он, Алена искала всего лишь зацепку, которая помогла бы разгадать эту тайну.
Она стояла у окна и сосредоточенно крутила колесико бинокля – силуэт незнакомца уже стал теряться в сумерках.
– Ишь ты… – сурово прошептала она. – И как он только не мерзнет?..
Словно в ответ ей мигнули и вспыхнули фонари вокруг замерзшего пруда. В то же самое время мужчина встал и решительным шагом направился к той дорожке, которая вела к оживленной улице.
Почти одновременно на лед выскочили стайкой любители фигурного катания, потом на аллее появились мамаши с колясками и старуха из соседнего подъезда, которая выгуливала дряхлую таксу, вечно застревавшую в снегу.
С Его уходом все словно пришло в движение, заиграло огнями, закружилось… Даже утки в полынье как будто стали плавать быстрее.
Половина пятого.
К восьми она должна быть в «Синематеке».
Раньше перед концертными выступлениями Алена непременно проигрывала самые трудные моменты своей программы. Она и теперь не изменила своим правилам, зная, что без разминки играть перед публикой будет трудно – и не важно, слушают ее или жуют…
Алена любила упражнения Брамса – за то, что были красивы и очень хорошо придуманы. Они представляли собой что-то вроде гигантских шагов пальцами по всей клавиатуре – специфическая разновидность фортепианной техники.
