Эм + Эш. Книга 1 (СИ) - Шолохова Елена

— Сервиз! Здесь французский сервиз, болван! Осторожнее! — визжал он.

Мебель у него тоже была какая-то необыкновенная, так что он бедолаг чуть не прибил. Шмоточник какой-то.

Отец с ним сначала поругался. Фура перегородила выезд, а когда начала маневрировать, чтобы хоть немного освободить дорогу, то снесла часть палисадника и скамейку. Новый жилец огрызался, даже послал отца вместе с «дурацким палисадником» ко всем чертям. Но потом, на другой день, притащился к нам домой принести глубочайшие извинения. Мол, после переезда устал и перенервничал. Отец поначалу его извинения и слушать не пожелал, но затем тот вручил ему увесистый пакет. Короче, они помирились.

Честно говоря, я удивилась этому порыву раскаяния. Дядька не выглядел случайно сорвавшимся от усталости или нервов. Вид у него наглый, хозяйский. Такие шлют всех лесом и плевать хотят, кто и что о них думает. Для таких какая-то стычка с соседом — дело обычное. Но этот — пришёл с покаянием и дарами. И даже палисадник и скамейку днём позже чинил какой-торабочий под его чутким руководством.

Первого сентября шли в школу с Алькой Зиминой. Другая моя лучшая подруга. У них со Светкой Черниковой взаимная холодная вражда, которая время от времени обостряется и выливается в шумную перебранку. Я же в такие моменты соблюдаю вынужденный нейтралитет, хотя каждая старается перетянуть меня на свою сторону. Да и в спокойные дни мечусь меж ними и лавирую, потому что помирить их невозможно — там антипатия уже намертво въелась в подкорку. Большее, на что обе способны — игнорировать друг друга. До следующего обострения.

Вообще, они очень разные. Светка — красивая, весёлая и легкомысленная. Хотя красота у неё довольно экзотическая, не все её понимают. В классе пацаны, например, насмешливо зовут Черникову японкой из-за разреза глаз. Правда, она и в самом деле с восточной примесью. Её дед — настоящий, чистокровный кореец.

Светка напропалую шастает по дискотекам класса с восьмого и влюбляется то в одного, то в другого, то в третьего так быстро и так часто, что у меня в голове все имена перепутались. Помню только последнего — её великовозрастного Деника.

Отец мой крепко её недолюбливает, потому что «у Черниковой одни мальчики на уме». Зато к Альке благоволит: «Вот Зимина тебе подходит. Серьёзная, на медаль идёт». Алька — умная, угрюмая и с комплексами, потому что страшно недовольна своей внешностью. То прыщи ей жить мешают, то лишний вес, то длинный нос.

Раздувает любой свой самый мелкий недостаток до космических масштабов и погружается по этой причине в глубокую депрессию. Да она из неё и не выныривает, поэтому всем кажется, что Алька злая. В общем, к себе она так же нещадна, как и к Светке.

С четвёртого класса Алька безнадёжно влюблена в Женьку Петрова из 11 «Б», а он едва её замечает. С его равнодушием она, вроде как, свыклась, сама повторяла сто раз: «Он бы только со мной здоровался и всё. Большего мне и не надо». А по мне, этот Петров абсолютно ничего из себя не представляет. Внешность самая обыкновенная, ничего примечательного. Учится сильно ниже среднего по всем предметам. Боря Г., конечно, тоже в учёбе не блещет, но и не хуже всех, крепкий такой середнячок. И он серьёзно занимается кикбоксингом. А Петров что? Полный ноль по всем фронтам. Отец вообще не хотел переводить его в десятый и перевёл-то только потому, что об этом слёзно просили мать Петрова и Алька — через меня. А как по мне, Петров только тем и примечателен, что его разглядела Алька и беззаветно любит много лет. И твердит мне о своей великой любви неустанно.

Вот и сегодня, всю дорогу до школы она рассказывала про Петрова, но я, если, честно, слушала её вполуха, потому что думала только о Боре, а когда увидела его на школьном крыльце, то и вовсе слух отказал. Боря стоял лицом к воротам, так что я лишь мазнула по нему взглядом, будто невзначай, и отвернулась — избавиться от привычной маски «снежной королевы» не так-то просто, оказывается.

На линейке выстроились идеальным квадратом по периметру школьного двора. Наш 10 «А» оказался с 11 «В» на одной стороне, но разделённый другими классами, так что Борю мне было не видно, но от мысли, что он где-то рядом, сердце радостно трепыхалось. Отец двинул торжественную речь, пару напутствий высказала завуч-организатор, Нина Карповна, а потом Богдан Шарко из 11 «А», габаритами похожий на крепкий дубовый шкаф — пронёс на плече девочку-первоклашку с колокольчиком. Затем во дворе началась сутолока: первоклассников повели в школу. Они, как пугливые, бестолковые овечки носились из стороны в сторону, потерявшись в людском потоке. Мамы их метались не меньше, выкрикивая имена своих чад. А я беспомощно озиралась в надежде увидеть Борю ещё разок, но он исчез. Исчез! Мне аж плохо стало.

Да ещё этот со своим «прощаю»… Нет, надо было ему всё-таки ответить.

На другой день я твёрдо решила, что если встречу Борю, то ни за что взгляд не отведу. Буду смотреть прямо в глаза и, возможно, пойму наконец хоть что-нибудь. В смысле, нравлюсь ли я ему или нет, потому что равнодушный человек и человек заинтересованный смотрят по-разному. Глаза ведь — зеркало души, так? Главное, не дрогнуть.

Но момент истины не случился. Сразу в вестибюле меня перехватили Светка Черникова, Настя Куклина и Наташа Капитонова, и все втроём давай выспрашивать про какого-то новенького. А я — ни сном ни духом.

— Юлька Пантелеева из 11 «В» говорит, что он пристроился к ним на линейке, а когда его спросили, кто такой, сказал, что новенький. Ты ничего не слышала? Юлька говорит — прикольный пацан, вообще красавчик. Чёрненький такой, кудрявенький…

— Я, кажется, его видела… — припомнила я вчерашнего хама.

— И? — У Светки аж глаза загорелись.

— Да я мельком только.

— Ну спроси у отца, это он новенький или нет, — подбивали они. Еле отвязалась. Точнее, выкроила кратковременную передышку, потому что после второго урока они пристали снова.

— Узнай, кто такой? Откуда? Всё про него узнай!

Ненормальные! Так мне отец про него и рассказал, даже если б мне вдруг взбрело в голову в самом деле расспрашивать про этого новенького.

На третьей перемене мы с Алькой рванули к расписанию, смотреть, какие уроки в одиннадцатых классах и где мы можем невзначай пересечься. Оказалось, невзначай — не можем. И у 11 «Б», где Петров учится, и у 11 «В» все уроки сегодня на третьем этаже, а у нас — на втором. А намеренно подняться только для того, чтобы посмотреть Боре в глаза, моего запала не хватило, и я уныло поплелась в класс. Скорее бы уже кормить начали! Тогда мы будем ежедневно встречаться в столовой и подстраивать ничего не надо.

Интересно, в этом году мы будем сидеть в столовой за теми же столами, что и в прошлом? Хоть бы — да. Все столы там стояли рядами поперёк зала, и только наш, единственный — вдоль, у самого входа. Отличный наблюдательный пункт, между прочим.

Борю я всё-таки встретила — после уроков в школьном дворе. Но был он не один, а… со вчерашним нахалом. Он и вправду нахал — явно меня узнал и уставился с кривой улыбочкой. Так и подмывало высказаться, но не хотелось при Боре выглядеть грубой, поэтому смолчала. А Боря… увы, он даже не взглянул на меня.

Глава 2. ЭШ

С юга вернулись только тридцатого вечером. Просто вылет из Домодедово задержали почти на сутки. Из Новосибирска ехали уже поездом, но хоть в СВ, так что отоспались.

В Адмире прежде я не бывал, хотя Железногорск всего километрах в ста от него или даже меньше. Поэтому в окно таращился с любопытством. Ожидал худшего. Отец, помнится, брюзжал накануне нашего с матерью отъезда: «Из-за тебя в такую дыру приходится перебираться!». Лёва, друг, единственный, кто был в курсе нашего срочного переезда, подкалывал: «Будешь теперь деревенским жителем». Я уже рисовал в воображении себя таким парнягой в фуфайке и кирзачах. Но с виду Адмир мало чем отличался от Железногорска. Ну, вокзал чуть поменьше, зато с фонтаном. Народ тусуется на перроне в таких же адидасах, как у нас. Площадь привокзальная запружена тачками, среди которых отцовского джипа я почему-то не увидел. Может, просто не успел на ходу.