Корзина шишек (СИ) - Ворсова Анна

— Нет.

— А все считают, что это ошибка. И я не уверена, что это не ошибка.

— Разве бороться до последнего — это ошибка?

— Больше не за что бороться. Он сегодня детей познакомил с любовницей.

— Дети потом поймут, что правда, а что нет. Понимаю, что тебе нужно сейчас, чтоб они поняли, но это придет со временем. Сколько бы ты их ни торопила, но это бесполезно.

— Знаю. Но обидно. Мне просто обидно! Это как-то… несправедливо. Понимаешь, так сразу получилось, что я работала, чтоб покрыть долги, чтоб выплатить кредиты. А Гриша долго не мог устроиться на работу. Когда же устроился, то нашел что-то за копейки на заводе. Зато график у него был до пяти вечера. Он их растил, пока я работала. И получилось, что это мне и ставится в упрек.

Я все же разревелась. Полезла за салфетками, но только сумку уронила. Все вывалилось на пол машины и сидение. От этого я только разозлилась.

— И никто этого не оценил?

— Нет. Свекровь мне в упрек ставила работу. Говорила, что я гуляю. А мама сказала, что я пожалею о своем решение. Но у нас с мамой разные виды на жизнь, поэтому я не удивилась ее словам. Ладно, все это ерунда. Разберусь.

— Почему ты не подаешь на развод? — спросил Аркадий.

— Ты бы развелся? У меня дети. И если я уйду, то их потеряю. Было бы это все так просто…

— Конечно, рвать с настоящим сложно. Оно привычное, пусть и тебе в нем не комфортно. Но зачем мучиться, если все так плохо? Не отвечай. Ты найдешь тысячу и одну причину, почему нужно так жить.

— Найду, — тут я улыбнулась.

— У тебя права есть?

— Есть.

И опять молчание. Я собрала упавшие вещи. Вытерла слезы.

— Устала?

— Да. Надо домой ехать. Мы опять вернулись в начальную точку?

— Ты так и не решила, куда мы поедем, поэтому дорогу выбирал я.

— Логично. Странная вышла поездка. Только время потратили…

— Почему же? Мы неплохо покатались.

— Можешь меня закинуть к Печной? У меня там подруга живет.

— Поехали ко мне? Раз все же перешли на «ты», то может стоит продолжить общение?

— Не стоит.

— Зря. Многое теряешь.

— И что же? — спросила я. Пустая болтовня помогала отвлечься.

— У меня удобная кровать. И у меня спокойно. А что есть у твоей подруги? Сколько раз ты в последнее время оставалась у нее на ночевку? Спорим, что уже ни один десяток раз вы перемыли кости твоему мужу, пожаловались на детей, но так и не нашли выхода?

— Примерно так и было.

— Я же, считай, свободные уши. Хоть всю ночь могу слушать про всю эту ерунду.

— Ерунду? Ты прав. Все это ерунда. Мне самой так кажется, но разве не из ерунды состоит наша жизнь?

— Из нее, — согласился Аркадий. — Самое интересное, что для меня ерунда, а для тебя важно. Ты не обиделась на мою резкость?

— Нет. Десятый час ночь. Тяжелый день…

— И куча оправданий. Теперь я начинаю чувствовать себя святым уродом. Договорились, что едем ко мне?

— Надо отказаться.

— Но ты согласишься. Правильно я понял?

— Отвечать не хочу.

— Давай какое-то время порешаю за тебя я. А ты отдохнешь. Хорошо?

— Хотелось бы.

— Что мешает?

— Осторожность.

— Могу расписку написать, что не обману и не обижу. Что смешного?

— Ничего. Нервное.

— Ты сейчас работаешь?

— Дорабатываю. Два дня осталось.

— Хорошо. Я предлагаю тебе игру. Неделю мы живем вместе. За это время в крупных вещах я решаю за тебя, а ты отдыхаешь, — сказал он.

— Глупая игра.

— Считай, что это будет у тебя перерыв. За это время сможешь чего-то решить. Надоест, то всегда можешь прекратить игру.

— Не думаю, что это выход.

— Не проверишь, не узнаешь.

Он опять свернул на соседнюю улицу. Мы продолжали кататься по городу, который все больше пустел. Аркадий закончил с орешками. Достал влажные салфетки. Вытер руки.

Остановился на стоянке.

— Разомнем ноги?

— Хорошо.

Я взяла сумку и вышла из машины. Холодный ветер сразу попытался забраться в пальто. Я только поежилась и застегнула пальто на все пуговицы. Мы пошли в сторону набережной. Центр города. Редкие парочки еще гуляли, не обращая внимание на погоду. Молодые, горячие — они не чувствовали холода, греясь любовью. Пока я смотрела по сторонам, то отстала. Аркадий это заметил. Переложил пакет в другую руку.

— Цепляйся. А то я тебя потеряю, — он протянул мне руку.

— Это все ерунда.

— Ерунда, что потеряешься? Что же ты так себя не ценишь?

— Не ценю? Нет. Ценю, но в определенных обстоятельствах, — сказала я, беря его под руку. — Ценить надо человека, от которого есть какая-то польза.

— Какая ты меркантильная! — Аркадий тихо рассмеялся. У него был приятный смех, хоть и немного резковатый.

— Практичная.

— Чай или кофе? — спросил он.

— Чай. Кофе уже поздно.

— Здесь можно купить навынос, — сказал он, показывая в сторону пиццерии. Я согласилась, но увидев машину Гриши, сразу отказалась.

— Там Гриша знакомит моих детей со своей подругой. Хотя уже им давно пора спать, а они…

Я отвернулась. Почему я сразу не поняла, что они поедут сюда? «У Дяди Кока» была самая дешевая и вкусная пицца. Она находилась в шаговой доступности от кино. Сегодня они ходили в кино, потом пошли в пиццерию. Все было логично, а я это не поняла, как не понимала многого.

— Хочешь им это сказать? — спросил Аркадий.

— Предлагаешь закатить скандал?

— Отправить их спать, — ответил Аркадий. Он говорил спокойно и серьезно.

— Нет.

— Почему?

— Это простая трата времени и сил.

— Хорошо. Тогда тут подожди. Я куплю тебе чай, а себе кофе. Так как мы еще ничего не решили, а я хочу пить. Ты пока позвонишь своим детям или мужу. Услышишь о себе много нелестных слов, доведешь до истерики, а потом мы поедем ко мне. Только не убегай, когда все это услышишь.

Он пошел на другую сторону дороги. А я осталась одна. Мне действительно хотелось им позвонить, но я сдержалась. И вот они вышли из пиццерии. Веселые. Довольные. Они не смотрели в мою сторону, а я была как в кино, наблюдая за счастливыми людьми, и при этом не чувствовала боли. Как может быть больно, если они счастливы?

— А где слезы? — мне показалось, что в словах Аркадия прозвучала насмешка, но он оставался серьезным.

— Хочешь, чтоб я плакала? — спросила я, забирая стаканчик с чаем. Мы пошли дальше в сторону реки.

— Я бы это понял.

— Ты знал, что они здесь?

— Откуда? — Он удивился. — Как будто у нас много мест куда можно сходить. Пусть мы и не в Годзино, где две кафешки и одна пивнушка, но и тут не так много мест, куда можно пойти.

— Мы в пиццерию всегда ходили.

— Я раньше в «Окиторию». На параллельной улице.

— С женой?

— Мы не были женаты. Но можно сказать и так.

— А сейчас?

— Сейчас? Сейчас все сложно.

— Поругались?

— Не надо искать утешение в моих проблемах, — посоветовал Аркадий. Одернул так одернул, но обидно не было. — Тебе завтра во сколько на работу?

— К девяти.

— Хорошо. Я тебя отвезу.

— Так уверен, что к тебе поеду?

— Тебе нужен перерыв, чтоб все понять. И независимый человек, который рядом, но не лезет в душу.

— А ты получишь…

— Я не сплю с малознакомыми женщинами. Без обид, но для начала надо узнать друг друга лучше, чтоб кого-то подпускать к себе.

— Тогда какая тебе выгода? — спросила я.

— Выгода? Ты права. Она есть, — ответил он. Достал из пакета зонт. — Опять пошел дождь. Все еще считаешь, что погода романтичная?

— Я тогда это сказала, чтоб… Ляпнула. Хотела удивить. Убрать это спокойствие в твоих глазах.

— Чем оно тебе не нравится?

— Какое-то неестественное спокойствие. Глаза, как у мудреца, которому много-много лет.

— Ясно.

Мы вышли к реке. Фонари освещали темные воды, по которым барабанил дождь. Ивы опустили ветви к земле, как в какой-то сказке.

— У тебя был несчастный вид. Явно что-то случилось, что вывело тебя из равновесия, — сказал Аркадий.