Одинокий медведь желает, или партия для баса (СИ) - Тур Тереза

Проекты я нарисовала. Шефу отдала. Шеф клятвенно меня заверил, что клиенты в восторге, выбор материалов оставляют полностью за художником, и «действуй, Кариночка, у тебя карт-бланш!».

Ага. Карт-бланш и месяц на все. Месяц! На два проекта! Ежу понятно, что я дневала на одной стройке, ночевала на второй. Изредка ела, иногда спала часа по четыре. Потому что «Кариночка, дорогуша, это совершенно новый уровень! Твоя карьера взлетит! Я стану платить тебе на целых пятнадцать процентов больше!». При том, что с обоих Особо Важных Персон он содрал больше раза в полтора. За мои же, кстати говоря, премии и грамоты, украшающие стену в его кабинете.

И я, как хорошая девочка, все успела. Все! Без единого часа просрочки! Ко дню рождения ВИПа номер раз, который желал гнездышко аля Версаль, все было готово — даже духами побрызгано!

«Беги, Кариночка, отдай ему ключи лично в руки, и обязательно сфотографируйтесь вместе! Нам нужны эти снимки!» — напутствовал меня шеф в восемь вечера.

Я прождала ВИПа до часу ночи. На чертовых каблуках, в деловом костюме и стервозном паричке-блонд, потому что «ты должна соответствовать стилю нашей компании, Кариночка, ты же понимаешь». Одна, потому что фотограф в одиннадцать обматерил всех, включая правительство, и свалил домой, к семье. В час с четвертью, когда к дому подвалил весь этот богемный шабаш, я готова была сама их всех проклясть и подкинуть дровишек в костерок. Но я улыбалась. Встретила человека-певца по имени Сергей (ненавижу!), попозировала их пиарщице, какой-то шебутной девчонке как бы ни пятнадцати лет. За ручку провела в дом, мечтая скинуть орудие пытки (каблуки) и просто куда-нибудь упасть сразу, как только получу свое законное «спасибо».

И…

Оказалось, что этот урод не хотел Версаль! Он хотел берлогу! А я, дура такая (остальное не привожу, остальное нецензурно), все испортила.

Он орал на меня так, что я ощущала себя двоечницей из второго «Б» класса. Его приятели, сплошь такие же звездищи мировой попсы, пялились и ржали. Пятнадцатилетняя пиарщица в шапочке с помпоном все это снимала.

Все мои попытки объяснить, что он сам подписал проект, что ему раз двадцать посылали фотоотчеты и образцы материалов, ушли как в песок. Он хотел берлогу, он подаст на нас в суд, мы сто раз пожалеем, что уродились рукожопыми халтурщиками.

Каких трудов мне стоило сдержаться и не заехать по орущей харе! И как я жалею, что сдержалась и не выдрала его козлиную бороденку! Может, хоть моральную компенсацию бы получила.

Потому что на утро меня уволили. Шеф лично.

«Карина, я десять лет терпел твои выходки, но это уже чересчур! Как ты могла! Подвести меня перед такими клиентами! Ты хоть представляешь, какие убытки понесла моя компания!» — и в таком духе полчаса.

От моих слов, что я каждый божий день посылала клиентам отчеты, отмахнулись. Потому то эти отчеты, как оказалось, Лидочка просматривала сама, сама же и одобряла, чтобы не отвлекать Очень Важных Персон от Очень Важных дел. Мне же говорила, что все хорошо, работайте дальше, Карина Пална.

Она же, дорогая наша Лидочка, в свое время и перепутала адреса. Ну действительно, какая разница, делать Версаль на Березовой, 5, поселок Никольское-1, или на Липовой, 14 в Ромашково? Дома-то по одному проекту!

По одной Лидочкиной извилине, если точнее.

В общем, в присутствии чудовищного адвоката, присланного шоу-козлом, я получила бумажки на выход. Потому что шоу-козел поставил условие: или увольняйте виновных, или получите такой скандал в прессе, что не отмоетесь. Виновной оказалась я, как автор проекта. Ну не Лидочка же, в самом-то деле. Лидочка у нас — лучший работник. Не просто секретарша, но и дизайнер. Оказывается-то. Она ж целые курсы закончила!

Само собой, гонорара я так и не получила. Зато мне выдали волчий билет (потому что репутацию фирмы надо спасать любой ценой) и намекнули, что я должна быть благодарна. Ведь любой нормальный бизнесмен заставил бы меня покрыть убытки, нанесенные моей халатностью и разгильдяйством. А шеф, истинно ангел небесный, взял все на себя. И ведь сам себе поверил! Ну, насчет убытков. Хотя второй мой проект, который «берлога», покрыл те убытки вдвое как минимум. Потому что ВИП, заказавший Версаль под ключ, успел развестись со своей гламурной мадемуазель и оценить настоящий холостяцкий уют.

Как мне потом одна из заклятых подружек, она же бывшая коллега по «Барвихе Стайл» по секрету сказала, еще и доплатил за «тонкое понимание настоящих потребностей заказчика».

Ну, в общем, удачи шефу. И Лидочке. Мои начатые (и тоже не оплаченные) проекты, три штуки, отдали ей. Вот пусть теперь и доделывает. А я — домой, под Сочи.

Возможно, зря. Выпроводив чудовищного адвоката, генеральный намекнул, что я могу и остаться. За месяц-два бы все утихло. И если бы я повела себя правильно, помогла бы с проектами для Лидочки, чисто по-дружески… Меня бы снова приняли бы на работу. На других, конечно, условиях, но ты же понимаешь, Кариночка…

 Я поступила неправильно. Ушла. В тридцать четыре. Строить карьеру заново.

Из мыслей меня выдернуло негромкое, аккуратное такое «Пэ-э-э». Я подпрыгнула даже. Нет-нет-нет! Не заснула же.

Посмотрела в окно и обомлела. По обочине лихо катит байкер. С заправки. У меня сердце замерло. Обочина — всего ничего, символическое жестяное ограждение. И пропасть.

Снова негромкое, ненавязчивое: «Пэ-э-э». Широкая улыбка. Глаз не видно, но я помню, они синие.

Я притормозила, пропуская человека с ненавистным именем. Ладно, лети!

Он ловко перестроился, взмахнул, рукой, попросившись левее. Впереди меня парень чуть притормозил тоже, пропуская. Старенький «Шевроле» с номерами… восемьдесят девять. Кто ты у нас? Ого. Ненецкий автономный округ, а я еще ною, что из Москвы сюда добиралась.

Байкер подобрался — и послал свой навороченный красивучий байк вперед. По разделительной. Только ах! — и нет его.

А на ногах у него сапоги. Это ж просто уму непостижимо…

Я рассмеялась.

 Сергей

Артур пел. Вода в душе ему аккомпанировала. И Анна вступала время от времени. Голоса сливались. Это было прекрасно. Но…

Бесило страшно. Ну, не должны же люди, которых ты любишь (за исключением тех моментов, когда хочешь убить), не должны они рождать подобных реакций.

Артур взял особо высокий, звенящий пассаж.

Задушу!

Казалось бы — дорогой жилой комплекс в городе Сочи. Таунхаусы, в которые заселили квартет по воле Томбасова, включившего барина дикого. Даже бассейн есть. Перекрытия нормальные. Звукоизоляция присутствует. А слышимость такая, что…

— Аня-а, — простонал Артур за картонной перегородкой.

Сергей бы зарычал — и погромче. Но… У друзей же все наладилось. И мешать им нельзя. Не по-дружески это.

Он тихонько прокрался к выходу, стараясь ступать бесшумно, подхватил набитый рюкзак. И вышел в зной, тихонько прикрыв за собой дверь.

— Сбега́ешь? — послышалось насмешливое, едва Сергей вышел из кондиционированной прохлады в полуденное пекло.

Лева был весь в белом. В цвет мерса. Ну, не считая огромных солнцезащитных очков. Баритон уже подогнал машину к дверям и ожидал свое семейство.

— Можно подумать, ты нет! — подмигнул ему Сергей.

Оба заржали. Счастливо.

— Прошлым летом ты ошибся, дружище, — вздохнул Лева. — Нынешний дурдом еще дурдомнее. И отпуск наш накрылся. Как думаешь, с концами?

Сергей поднял глаза к небу. Оно было белесым. И совсем не ярким. И как обычно, совершенно не давало ответа на вопросы.

Первая неделя июля. Они же… как папы Карло. Впахивают. До конца мая — мюзикл. Гнали и гнали, потому как гонорарам даже избалованный Бонни впечатлился. Потом неожиданный переезд в Сочи — Томбасов, у которого наклевывался тендер на строительство дорог по Краснодарскому краю и Крыму, звездить изволил. А квартет обеспечивал культурную программу, пафос и красоту. Да с размахом. Да так, чтобы чертям от этого размаха тошно стало.