Красавица и чудовища (СИ) - Борзакова Надежда Марковна

****

Свет проникал под закрытые веки и ужасно резал глаза. И все равно я их открыла, но тут же зажмурилась. Помимо мерзкого света – наша с Джейком спальня расположена так, чтоб рассветные лучи мягко лились в окно даже в погожий летний день, непривычный мятный запах от наволочки и пододеяльника… Воспоминания лавиной обрушились на все еще одурманенное сознание. Вскрикнув, резко села в постели, через боль с ужасом осмотрелась. Глаза быстро привыкли, ведь свет проникающий сквозь опущенные жалюзи, вовсе не такой яркий, как показалось вначале. Почти напротив широкой, застеленной белоснежным бельем кровати стоял туалетный столик и кресло – тоже белые, как и прикроватные тумбочки и ночники на них. Больше в комнате не было ничего. Но я все равно просканировала взглядом пространство. Сантиметр за сантиметром, будто это важнее всего на свете. Будто, заметь я еще что-то – какую-то мелочь, деталь, все случившееся окажется сном. И я проснусь в нашем доме, в его руках. Джейк…

Оказывается, я плакала. Не заметила, когда начала и не думала вытирать слезы, оставляющие горячие дорожки на ледяных щеках. Вжалась в спинку кровати, подтянув колени к груди, обхватила их, силясь сдержать вновь появившуюся дрожь и зарыдала в голос.

Он мертв, мертв – набатом звучало в ушах. Сердце будто разрывалось в груди, превращаясь в зияющую черную дыру отчаяния.

Тихо открылась дверь и я, вскочив с кровати, забилась в угол. Голова закружилась, но это не помешало разглядеть одетого в белую рубашку и темные брюки молодого человека с подносом на ножках. Бегло скользнув по мне взглядом, он осторожно опустил поднос на постель и, не сказав ни слова, вышел.

Бросилась к двери и дернула ручку – заперто. Забарабанила в нее, сбивая костяшки, потом сбросила поднос с кровати. Содержимое рассыпалось и разлилось на пол. А я вновь забралась в кровать. Никто не пришел, и я не могла бы сейчас сказать хорошо это или плохо.

Боюсь ли того, что случится дальше, вообще способна ли на это чувство после того, как самое страшное уже произошло. После того, как судьба отняла мужчину, ставшего центром моего мира. Не судьба! Нет никакой судьбы – это все фигня, придуманная для оправдания собственной неспособности бороться с обстоятельствами. Есть только люди. Друзья и враги или теперь, возможно, только враги. Затуманенный взгляд наткнулся на огромный бриллиант на безымянном пальце.

«Официал сделаем в июне, ты согласна, мой Ангел? Залитая солнцем зеленая лужайка, море цветов, белое платье и только свои». И я согласилась. Хоть вышла бы за него и просто, без всякого свадебного торжества или даже просто жила бы вместе без штампа в паспорте. Все равно как… Разве важны какие-то церемонии и бумажки, когда есть любовь - великое чудо, которого некоторые не находят за всю свою жизнь. Вот только ни он, ни тем более я и подумать тогда не могли…

Я плакала. Нет, скорее рыдала так, как не рыдала, наверное, с детства. Захлебывалась всхлипами, пока уже не осталось сил ни на что кроме дыхания. Уже стемнело. Плохо, ведь боль в воспаленных глазах от света хоть немного отвлекала. Потянулась к ночнику и включила. Нарочно пялилась на него, но видела уже не мягкий, рассеянный свет. Перед глазами одно за другим проносились воспоминания….

Глава 2

Моя первая самостоятельная операция. В ту весеннюю ночь раненных поступило столько, что казалось больница захлебнется в крови.

- Исаева, в операционную давай, - крикнул мне Леонид Сергеевич. Лучший хирург столицы – из тех, кого называют «светилами», заведующий отделением и мой наставник, - Сама оперировать будешь, рук не хватает.

«Сама» я оперировала только под его руководством. И хоть внутренне замирала всякий раз, как брала в руки скальпель, действовала уверенно. Настолько, что тот же Леонид Сергеевич, поначалу скептически отнесшийся к «пичужке-хирургу», вскоре начал звать меня не иначе как «юным дарованием». Это вкупе с успешно прошедшими операциями придавало уверенности. Потому я лишь кивнула, соглашаясь. В конце концов рано или поздно все равно пришлось бы действовать самостоятельно.

И там, в операционной, я справилась. Хоть с огнестрельным ранением имела дело впервые. В брюшную полость, но без повреждения внутренних органов – этому парню невероятно повезло…. Меня трясло от страха, а вот скальпель в руке не дрогнул ни разу. А после, хоть смена давно закончилась, я направилась в реанимацию лично наблюдать за состоянием пациента.

- Понимаю тебя, Лизка, - прошептала медсестра, - Та-акой красавчик же, хоть и бандит.

- Света, я между прочим, замуж выхожу, - шикнула я, - А этот парень пациент мой. Первый, которого сама оперировала, еще и с огнестрелом. Я переживаю очень, - все же призналась ей.

- Сергеич не доверил бы тебе оперировать не будучи уверенным в том, что ты готова, - уже серьезно произнесла женщина, - А будешь так убиваться из-за каждого, тебя на долго тут не хватит.

Я лишь хмыкнула, не желая спорить, ведь понимала, что она права. И вместе с тем все равно не могла сейчас просто уйти.

И вдруг парень открыл глаза. Синие-синие, как небо в погожий летний день.

- Ангел… Я что все-таки умер и попал в рай? - чуть улыбнувшись побелевшими губами хрипло прошептал, глядя на меня.

И мое глупое-глупое сердце ухнуло куда-то вниз, а потом бросилось вскачь. Было жутко стыдно даже не столько из-за медицинской этики, сколько от того, что от собственной свадьбы меня отделяли считанные недели, а я… Что я делала?

Едва убедившись в стабильном состоянии пациента я списала охватившие меня чувства на стресс и помчалась к Косте. С ним – сыном вновь обретенного три года назад армейского друга, познакомил меня папа как раз когда я переживала очередной разрыв. Внимательный, вежливый, умный и заботливый молодой человек всего за пару месяцев превратился из друга в кавалера. Мне нравились наши долгие, интересные разговоры, его целеустремленность и четкий план на будущее – наше совместное, на чем он акцентировал внимание с самого начала. Мы оба были очень заняты – он хотел вскоре стать руководителем филиала банка, в котором работал сейчас менеджером, а потому трудился не покладая рук, я же усердно училась в медицинском. Редкие встречи не портили, а скорее даже укрепляли наши отношения, ведь ничто не может быть важнее взаимной поддержки и понимания стремления к успеху в любимом деле. Так всегда говорила мама. От будущего зятя, которым как-то незаметно стал Костя они с папой были в восторге, что лишь укрепляло мою уверенность в правильно сделанном выборе. За все три года отношений мы с Костей даже ни разу не ссорились. Если возникали какие-то спорные моменты он просто принимал мою точку зрения, мотивируя это тем, что слишком дорожит мною, чтоб расстраивать по пустякам, о которых через год мы и не вспомним.

- Это будет не свидание, а благодарность за спасение моей жизни, - обжигая взглядом тихо говорил следующим утром «бандит», пока я обрабатывала его швы. Про себя я называла его именно так, избегая даже имени. Возможно, и это противоречило медицинской этике, зато лишний раз акцентировало на необходимости держаться от него подальше.

- Это моя работа, Евгений. Я клятву Гиппократа давала, - едва не ахнула, когда он перехватил мою руку, поднес к губам и поцеловал, - Не дергайтесь, пожалуйста!