Только между нами (СИ) - Салах Алайна

— Как видишь, сейчас это не имеет смысла, — киваю я себе под ноги, туда, где валяется тонкий «Вог». — Давай я лучше попрошу у тебя сигарету.

— Увы, у меня последняя.

Я смотрю, как сложенные галочкой пальцы поднимаются к его рту и как округлый кончик сигареты с шипением покрывается магмой. Парень глубоко и с наслаждением затягивается, отворачивает голову в сторону и выдыхает. Струя дыма щекочет моё плечо, покрывая его мурашками. Лучше отступить, потому что платье провоняет, и Рома будет полвечера ворчать.

— Держи. — Карие глаза ловят мой взгляд, а пальцы, сложенные галочкой, вдруг оказываются близко к моему лицу.

Непонимающе смотрю на точку фильтра, направленную к моим губам, и снова удивляюсь: он что, серьёзно?

Парень следит за мной с интересом и руку не убирает. Будто играет в свой личный тотализатор. Хочет, чтобы я курила из его рук, как пьяная малолетка?

Он вопросительно поднимает бровь, ободряюще дёргает уголком рта, будто спрашивая: ну и что, струсишь? И тогда я делаю то, чего сама не ожидаю: подаюсь вперёд и сжимаю фильтр губами. Если уж я всё равно пропахла сигаретным дымом и придётся выслушать ворчание Ромы, то пусть это, по крайней мере, будет не впустую.

Рот наполняет незнакомый вкус: густой, терпкий, непривычно горький. Сигарета куда крепче, чем я привыкла. Никотиновый туман за секунду обволакивает лёгкие и ударяет расслаблением прямиком по мозгам.

— А ты рисковая, — с явным удовольствием отмечает парень.

Отшагнув, выпускаю в воздух рваную струйку дыма. Кажется, боль в висках отпустила. Это ли не чудо?

— Я совсем не рисковая. — Запрокинув голову, смотрю в усыпанное серебристыми точками небо. Красивый, оказывается, сегодня вечер. — Просто ты выглядишь безопасным.

— Вот как? Безопасным как человек без инфекций или безопасным как мужчина?

— И то и то.

— Звучит почти как оскорбление, — серьёзно заявляет мой собеседник, но его глаза при этом откровенно надо мной насмехаются.

Неожиданно это злит. Для парня его возраста и женщины моего положения он ведёт себя вызывающе панибратски. Я совсем не высокомерная стерва, делящая людей на классы, нет… Но, чёрт, если он здесь, значит работает на моего мужа. Ему бы стоило проявить побольше уважения.

— Мой младший брат лет на пять тебя старше, не говоря уже обо мне, — с нарочитой холодностью произношу я, присовокупляя к ней снисходительную улыбку. — Конечно, ты абсолютно для меня безопасен.

— Сколько тебе? — Он снова подносит сигарету к губам.

— А сколько ты думаешь?

— Тридцать четыре-тридцать пять, — отвечает не задумываясь.

Не то чтобы я стыжусь своего возраста, но такой ответ приводит меня в лёгкое замешательство. В подобных угадайках мне всегда давали не больше тридцати и уж точно не накидывали лишний год.

— Угадал?

— Мне тридцать четыре, — говорю, глядя ему в глаза.

— Значит, угадал. Я забыл представиться. Матвей.

На это мне хочется ответить что-нибудь дерзкое, вроде того, что его имя меня не интересует. Вот смешно, да? Я старше его лет на десять, а вести себя как инфантильной малолетке хочется именно мне.

— Стелла. Спасибо за затяжку, но мне пора идти.

— И даже не попробуешь сравнять счёт и угадать, сколько лет мне?

Сейчас я могу позволить себе улыбнуться со всей искренностью, потому что впервые чувствую своё превосходство над этим зарвавшимся парнем. Он думал, что заинтересовал меня настолько, что я непременно захочу с ним поиграть? Если так, то пусть послушает.

— Мне этого не нужно. Без диплома об окончании магистратуры в компанию моего мужа тебя бы всё равно не взяли, значит, тебе есть двадцать четыре. Средний возраст сотрудников компании — тридцать лет, потому что Роман не берёт людей без опыта. Тридцати тебе точно нет, значит, ты сын кого-то из его влиятельных друзей, бесцельно просиживающий свои дорогущие брюки в офисе в обмен на какую-нибудь услугу.

Не дожидаясь ответной реакции на своё наблюдение, я поворачиваюсь к двери. На ходу разглаживаю платье, чтобы стряхнуть с него никотиновый запах. Голова полностью прошла, в теле появилась кипящая бодрость. Оказывается, ещё есть шанс неплохо провести вечер.

— Счёт остаётся один — ноль, Стелла, — догоняет меня хрипловатый раскатистый смех. — Потому что ты ни хрена не угадала.

3

Матвей

— Так темно, — хихикает моя спутница, наобум постукивая узкой ладонью по моему плечу. — У тебя же есть свет?

Я давно усвоил, что не все женские вопросы осмыслены и требуют ответа, поэтому просто пихаю локтем выключатель. Лампочка под потолком вспыхивает, освещая непритязательный интерьер моей съёмной квартиры: узкий коридор, застеленный светлым ламинатом, зеркальный шкаф-купе и тяжеловесный дубовый комод с бронзовыми ручками, который сюда даже с большой натяжкой не вписывается. Арендодатели явно перевезли его из квартиры какого-нибудь умершего родственника. Лично я бы предпочел его выбросить, но, возможно, он дорог им как память.

Остановившись посреди гостиной, Ира крутит головой по сторонам.

— А у тебя мило.

«Мило» — едва ли то слово, которым можно описать моё жилище. Когда два месяца назад я искал квартиру, то руководствовался по большей части той небольшой суммой денег, которую готов был за неё отдать, а не внешней привлекательностью. На сегодняшний день я не настолько стеснён в финансах, но перевозить вещи в другое место пока не настроен. Рано. Я всё ещё не уверен, что решу задержаться в компании Родинского.

— Хочешь чего-нибудь? — предлагаю скорее для проформы. — Кофе? Чай?

— А вино есть? — Гостья фокусируется на мне глазами и эффектно прикусывает губу.

Хорошенькая. Приятное лицо, соблазнительные формы. Я ещё в свой первый рабочий день заметил её обалденную задницу из-за стойки ресепшена. Хотя не заметить было сложно — Ирина всячески подчёркивает её облегающими юбками и брюками. Отчасти поэтому мы сегодня здесь. Потому что мне до жути хочется посмотреть, как она будет выглядеть без всего этого тряпья.

— Нет, только то, что я перечислил, — сообщаю без сожаления, начиная расстёгивать утомивший за вечер воротник рубашки.

Моя гостья переминается с ноги на ногу, снова оглядывается по сторонам.

— Ты давно один живёшь? Где твои родители?

Ясно. Нужна видимость эмоциональной прелюдии. Поэтому Ирина спросила про вино и задала этот неуместный вопрос. И хотя мы оба знаем, ради чего она поехала со мной после корпоратива, отсутствие предварительного общения предположительно сделает её в моих глазах слишком доступной. Полная чушь.

Но я, конечно, милосердно подыгрываю. В конце концов, она моя гостья и я могу пару часов побыть джентльменом.

— Мой отец ушёл от матери, когда мне было два. Она повторно вышла замуж, родила и переехала в другой город.

Аккуратные брови Ирины съезжаются к переносице сочувственном домиком, губы смешно вытягиваются.

— Бе-едный. Ты, получается, остался совсем один?

Девушкам нравится жалеть парней — это я тоже успел заметить. Они просто обожают нарыть невесёлых фактов из их биографии, додумать трагичных деталей и потом лелеять несуществующий образ, оправдывая каждый новый косяк душевными травмами. Но если так им приятнее заниматься со мной сексом — я совсем не против.

— Да, — подтверждаю, скидывая рубашку в кресло. — Совсем один.

Кажется, Ирина решила, что после этой фразы между нами возникла достаточная духовная связь, и теперь можно без ущерба для её женской гордости перейти к связи физической. Потому что она наконец начинает идти ко мне.

— Скажешь, сколько тебе лет? — спрашивает она, понизив голос до идеальной интимной тональности, и берётся за пуговицу своей кружевной блузки. — В офисе разные слухи ходят, но точно никто не знает.

Я смотрю, как она, покачивая бёдрами, приближается, и как в распадающемся декольте оголяется полная грудь, стиснутая полупрозрачным лифчиком. Я уже говорил, что люблю трахаться? Так вот, очень люблю. Женское тело является объектом моего восхищения лет с пятнадцати. Шея, изгибы бёдер, талии, всевозможные выпуклости… Я, убей, не понимаю геев. У мужиков такой красоты нет и в помине.