Все не случайно (СИ) - Юнина Наталья

Да уж, Островский, мало ли красивых ног на свете, к тому же замужняя, а судя по демонстративно снятому кольцу, та еще сука. Запиваю скопившуюся слюну водой и с видом полной заинтересованности включаюсь в беседу. А через пару минут снова замолкаю, потому что на то самое место за барною стойку садится все та же девица. Но одновременно не та же. Если бы не громоздкая сумка и чуть похрамывающая нога, я бы ее не узнал. Строгий костюм сменило летнее белое платье, с чуть расклешённой юбкой внизу, а на ногах балетки. Но настоящее чудо произошло с волосами, она их распустила. От былой строгой прически не осталось и следа. Длинные, чуть завитые локоны на кончиках, светло русого цвета, с белыми прядями, кажется, в народе это называется мелированием.

Если бы не постоянные Викины лекции о ее колорировании, брондировании и об этом самом мелировании, то я бы и знать не знал, что это такое, хотя мне и знать такое ни к чему, подойди я и ляпни какое у вас красивое мелирование, девка точно подумает, что я заднеприводный, ну или стилист, что по сути одно и тоже. Продолжаю наблюдать за девчонкой и даже издалека понимаю, что ей явно нет и двадцати пяти. Жуть как хочется рассмотреть ее вблизи. Пока я раздумываю, как незаметно покинуть компанию двух поросят, девица залпом выпивает рюмку то ли виски, то ли коньяка. Да уж, вот тебе и девочка ромашка в балетках. К ней подходит бармен, они о чем-то разговаривают, а потом она со скучающим видом вновь начинает болтать ногами, пока бармен начищает бокалы.

Вежливо извинившись, встаю из-за стола, подхожу к барной стойке и сажусь на стул рядом с ней, а она в это время с задумчивым видом смотрит на картину на стене. Зачем я вообще к ней подсел — непонятно, но почему-то стойко кошусь на ее лицо. Красивый профиль, я бы сказал точеный, чуть курносый носик, красиво очерченные скулы и длинные накрашенные ресницы, этакая классическая красота. Еще бы посмотреть прямо на нее.

— Вы так долго рассматриваете картину. Вам она нравится? — девчонка как будто и не слышит меня, по-прежнему смотрит в одну точку. — Понятно, о картинах говорить не хотите, можно узнать, как вас зовут? — ай да, Островский, ай да не молодец, эти подкаты были хороши в двадцать, но явно не сейчас. Но тем не менее, на вопрос об имени, девчонка поворачивается ко мне и с чуть приподнятыми уголками губ все же отвечает.

— Параша, — да, кажется, она красивее, чем я мог себе представить. И губы не силиконовые, и не широкоротая, все как я люблю. Очень хороша, мини конфетка, судя по росту без каблуков.

Девица вновь отворачивается к картине, а я только сейчас осознаю, что ее зовут Параша. Мать моя женщина, это что за фигня такая.

— Не обижайтесь, но вам это имя не идет.

— Картина параша, а меня зовут Наташа.

Я даже не успеваю среагировать, как девчонка встает из-за барной стойки, кладет деньги и, покачивая задницей, идет к выходу. Вот тебе и Наташа…

Глава 2

Я уже и забыл, когда в последний раз мне прилетала такая птица обломинго. Ну и ладно, не очень-то и хотелось, тем более меня поросята ждут. Иду обратно за стол и в который раз за день включаю режим слушателя. Через полчаса все же отчалил, сославшись на важные дела. В итоге день выдался и вправду хлопотным, завершился ближе к полночи, полным погружением в глубокий сон.

Проснулся около одиннадцати утра, впопыхах собрался и поехал Вике за подарком. Все же выпускной, хоть и в университете, но тоже важное событие в жизни. Это как бы дорога в будущее, хотя херня это, конечно. Никакой диплом не гарантирует хорошего будущего.

Подъехав к торговому комплексу, объехал всю парковку и ни хрена. Просто ни одного места. Чтоб я еще раз выбрался в выходной куда-то, ну уж нет! Поехал на второй круг и снова тот же результат. Если хотя бы половина отморозков ставили свой автомобиль как положено, то я бы сейчас не сжимал руль от злости. Проезжаю мимо очередного неумехи водилы и замечаю, что в машине на водительском месте, судя по разглядыванию себя в зеркало, сидит баба. Ну кто бы сомневался, что так ставит машину очередная курица.

Выхожу из авто и стучу в стекло, правда, на меня совсем не реагируют.

— Девушка, вы не могли бы припарковать машину по-другому, здесь на две машины места хватит, — почти ору.

— Нет, простите, я не умею парковаться, — опуская стекло, вещает мадам с улыбкой на лице. Ай да, девица, ай да, параша. Вот тебе и на, большой город называется.

— Ааа… Параша, — девица наигранно округляет глаза. — Не ты, на улице параша.

— На улице няша, а вот у вас на ботинках грязевая каша, — указывает глазами на мою не совсем чистую обувь. — Вы бы присели в машину, а то дождик как-кап, еще простудитесь, а мне потом виноватой себя чувствовать. А я такая, знаете ли, мнительная личность.

— Обязательно присяду, после того как перепаркую твою машину. Не умеешь парковаться, это сделаю за тебя я.

— Мне не велено пускать в машину незнакомцев, так что — нет, найдите другое парковочное место, и мы не переходили на ты.

— Ты прикалываешься что ли?

— Нет. До тех пор, пока не придет хозяин машины, парковочное место не освободится, смиритесь с этим. Если хотите стоять — стойте, могу дать свой зонтик, но боюсь, что он вам не подойдет, розовый вам не к лицу.

А ведь я и правда не заметил, как на меня капает дождь, не сильно, конечно, но все же. Смотрю на эту наглую девку, поправляющую бледно-розовый шелковый шарфик на шее и осознаю, что хочу кого-то придушить. И вроде ничего же мне не сделала, слова плохого не сказала, даже типа вежлива, но от чего-то дико бесит, так, что руки чешутся. Через несколько секунд моих раздумий, девица тычет в меня розовым зонтом с черной полоской.

— Возьмите, раз вам так нравится стоять под дождем. Мой спутник должен подойти через несколько минут, потерпите, пожалуйста. Я понимаю, что я, вероятнее всего, вас сейчас сильно злю, но прекратите представлять в своих мыслях, как вы меня душите. Мысли они, знаете ли, материализуются, — мне бы обратить внимание на ее умозаключения, а я почему-то думаю о том, что у нее очень красивый голос. — О! Темочка! Тут человеку очень надо парковочное место, говорит, что мы встали некомпактно, давай освободим местечко, — выставляя на показ голливудскую улыбку, произносит девчонка, смотря на брюнета лет тридцати, стоящего рядом со мной.

— Пардоньте, сейчас исправимся. Ната, кыш с моего места.

— Сейчас, осталось чуть-чуть и я достану ресницу из глаза.

Пока «Ната» начинает ковыряться в своем глазу, я быстро сажусь в машину и отъезжаю назад. Параша или Наташа, я так пока еще и не определился, вышла из машины, и быстро сверкнув пятой точкой, обтянутой в белые брюки, открыла дверь. Но перед тем как посадить свою шикарную задницу в машину, демонстративно потянула края шарфика в стороны, имитируя удушение, хорошо хоть язык не высунула. Да уж, хорошенькое начало дня.

Как только их машина отъехала, быстро занял парковочное место и пошел за подарком Вике. Долго заморачиваться не пришлось, я сразу знал, что мне нужно — золотые сережки в форме бабочек, херотень, конечно, но если ей нравятся бабочки, то почему бы и нет.

***

— Привет, а ты чего здесь делаешь? — чуть хриплым, как будто ото сна, голосом произнесла сестра.

— Я что не могу тебя навестить?

— Можешь, но мне кажется ты пришел меня контролировать. Максим, я не хочу жить с тобой, ты взрослый мужчина, я тебе мешаю, да и вообще, мне пора жить самостоятельно.

— Вик…

— Ну не начинай, а? Столько времени уже произошло, не буду я больше ничего такого делать, это была глупость, понятно? Просто юношеская дурость.

— Юношеская дурость — это курить и иногда бухать, а это… это ненормально.

— Ну зачем? Зачем ты мне об этом напоминаешь?! Неужели так сложно об этом забыть?

— Представь себе — сложно. Ладно, прости. Я сам виноват — не досмотрел.

— Давай сменим тему разговора. Я шарлотку испекла, хочешь?

— Нет, спасибо. Я принес подарок выпускнице, — протягиваю ей коробочку с сережками.