(не) его невеста (СИ) - Либрем Альма

— Если я приду пьяный домой, меня убьют.

— Жена? — ухмыльнулся я. — Ну, так покажи, кто в доме хозяин!

— Тесть. И мы прекрасно знаем, кто в этом доме хозяин на самом деле, — закатил глаза Ярослав.

Я только скривился. Отношения Серебрянцева с его семейством никакой логике не поддавались. Мне иногда казалось, что у него не тесть, а всесильный бог и царь, который может щелчком пальцев решить любую проблему.

И щелчком же пальцев эту проблему создать.

Но вместо того, чтобы комментировать то, что Серебрянцев бросил пить, забыл даже о случайных сигаретах и упорно делал вид, что в его жизни никогда не было ни бойцовских клубов, ни пьянок, ни развеселых вечеров в дружеской компании, я только сделал ещё один глоток крепкого виски. Плевать на Яра. Пусть строит свою жизнь, как прежде, даже если старательно одомашнивается.

— Не хочешь вернуться к концертной деятельности? — поинтересовался я, осушив очередной бокал и плеснув себе ещё. — Адреналин от выступлений, визжащие фанатки…

— Можно подумать, тебе этого надо, — хмыкнул Яр. — Тебе больше хочется, чтобы твои выходки вновь заинтересовали Аду.

— У нас пауза, а не финал.

— Ещё несколько месяцев, и будет таки финал.

Я скривился. Диски раскупались, фанатки все ещё подскакивали на улице, за каждым нашим шагом следили в надежде, что громкое возвращение вот-вот состоится. Серебрянцев, кажется, думал только о том, как бы это расширить своё семейство ещё на одного человека — на ребенка.

Какие там песенки! Его вдохновение было успешно сунуто в одно место, а я даже это самое место вслух помянуть не мог — потому что мы ж перевоспитываемся.

— А ты все так же шатаешься по клубам?

— Не твое дело, — огрызнулся я.

— Я просто…

— Не твое собачье дело, — я бросил на Серебрянцева раздраженный взгляд. — Это моя жизнь. Вы ж все решили заниматься личными делами, почему я не могу заняться своими? Ты будешь пить?

— Не буду, — холодно ответил Серебрянцев.

— Ну и чудесно.

Я схватил бутылку и сделал несколько больших глотков с горла. Ярослав неодобрительно скривился, но опять изволил оставить этот вопрос без комментариев. Я только хмыкнул — надо же, какой страшно прилежный! Нет чтобы послать меня к черту или врезать, нет, будет просто наблюдать, выражая свое сожаление.

Сделав слишком большой глоток, я едва не поперхнулся. В ответ заныли ребра, вспоминая мне незлым тихим вчерашний бой. Я скривился, но, поймав на себе пристальный взгляд Серебрянцева, выпрямился.

Не хватало только, чтобы он опять начинал лечить мои мозги. Считает, что если в его жизни все так просто исправляется, то и в моей тоже?

— Слушай, — протянул Яр, — ну у тебя же депрессия налицо.

— Диагнозы будешь ставить дома, — огрызнулся я. — А меня оставь в покое, а? Депрессиями я не страдаю.

— Я просто хочу тебе помочь.

— Мне не нужна помощь, — ухмыльнулся я. — Я отлично себя чувствую.

— Хороший психолог…

— Раньше ты считал, что от этого помогает хорошая бутылка водки.

Серебрянцев скривился.

На самом деле, из нас троих, участников группы, единственным любителем впадать в затяжные депрессии был именно Яр. Потом он пил, не спал, не жрал и отлично проводил время, рыдая над песнями. Супер! Круче некуда! Я терпеть не мог эти его состояния и частенько желал врезать посильнее, но Матвей, эта фея-спасительница, бегал вокруг Яра, подтирал ему сопли и свято верил, что лечится это иначе.

На более радикальные действия Матвей не был способен. Я — не считал нужным. Зато когда Яр женился, все его депрессии оказались под строгим контролем. Стоило ему только один раз в очередной раз впасть в такое состояние, как Инга, его жена, разве что пинками не отправила его к психотерапевту.

Помогло.

Но теперь Яр с таким горящим взглядом предлагал всем сходить к специалисту, что я едва сдерживался, как бы не выдать ему направление к стоматологу путем выбивание парочки лишних зубов.

Иногда мне казалось, что из его Инги получился бы мужик покруче. По крайней мере, сейчас не пытающийся выразить жалость по отношению к “дорогому другу и коллеге”. Тьфу, гадость какая.

Но факт оставался фактом.

Серебрянцев поднялся и вроде как собирался уже уходить — небось, опять в семейное гнездо, как та курица-наседка, но я, не удержавшись, поинтересовался:

— А что там вторая часть твоего семейства?

— Если ты про тещу, то прекрасно себя чувствует — и нет, она почти не обиделась, когда ты предложил ей секс.

Я заржал. Теща у Серебрянцева была довольно молодая — насколько молодой может быть мать двадцатипятилетней девушки, — и весьма красивая. Предложил-то я, конечно, в шутку, просто чтобы проверить реакцию.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Проверил, дебил.

Фраза “за такие шутки в зубах бывают промежутки” едва не стала правдой. Стоит ли упоминать, что меня за эту мини-провокацию, да что там греха таить, за представление перед Адой, отлучили от того божье-царского дома, а Алекс, тесть Яра, пообещал, что в следующий раз будет хуже.

В серьезности его слов я не сомневался.

— Это была дурацкая шутка, Кир, — мрачно промолвил Яр. — Я думал, тебя оттуда вынесут по частям, честное слово.

— Что, я не справлюсь с каким-то пятидесятилетним мужиком?

— Ну ты ж не справился.

Я закатил глаза.

— Не хотел ломать ему кости, — раздраженно буркнул я.

— Чтобы он потом оторвал тебе голову?

— Ты стал настоящим трусом, — хмыкнул я.

— Просто люблю свою семью.

— Воу! Кого больше, жену или её родителей? — фыркнул я. — Папочка Алекс подтирает тебе сопли?

— Слушай, Кир, — Серебрянцев медленно повернулся ко мне, — я ведь и тоже могу врезать. И так, что у тебя точно станет несколькими зубами меньше. Ты этого хочешь? Я не Матвей, лебезить не буду.

Ну что ж. Возможно, психолог действительно пошел ему на пользу. По крайней мере, Ярослав теперь огрызается, а не сует нос в бутылку по малейшему же поводу. Чудненько.

— Ладно. Проехали, — сдался я. — Вообще-то я про Аду. Или вы все ещё не общаетесь?

Не знаю, почему Яр аж настолько сильно рассорился со своей сестрой, но они с полгода не разговаривали и вовсе. Что она там такого сделала… Ну, приврала малость, да, и Ада всегда очень сильно любила успех группы Вишс — может быть, даже больше собственного брата, — но она явно делала все из лучших побуждений.

— Общаемся, сколько времени уже прошло, — немного смягчился Серебрянцев. — Кажется, нашла себе кого-то…

Он умолк, но было уже поздно.

— Что значит, — прошипел я, — кого-то себе нашла?

— Ну, а что это обычно значит? — хмыкнул Яр. — Познакомилась с каким-то мужчиной. Клиент её вроде бы.

— У неё клиенты в основном придурковатые малолетки и их старые пни-папаши.

— Ему всего сорок, — пожал плечами Серебрянцев. — Я видел его однажды, мельком, у Ады на работе. Приятный мужчина, — и он, словно пытаясь сильнее меня поддеть, добавил. — Серьезный, надежный. Все как она хотела.

— Ада никогда не встречается с клиентами, — вспомнил я фразу, которую сотни раз слышал от самой Аделаиды.

Ответ Серебрянцева заставил меня содрогнуться.

— А для Леонида она сделала исключение.

Для Леонида сделала.

Для меня — нет.

3. Ада

Алиса стояла между двух манекенов, на которых висели два прекрасных вечерних платья. Я обожала красивую дизайнерскую одежду, на которую готова была тратить баснословные суммы денег. И ещё больше я любила подбирать правильный образ под каждую встречу или мероприятие. Иногда мне хотелось быть романтичной, иногда дерзкой, иногда убийственной, а иногда безразличной.

Вот только сегодня у меня было уже третье свидание с Леонидом. Точнее, с Лео. Он просил себя так называть, ибо его полное имя ему совершенно не нравилось. И ему совсем не нравилось, что иногда у меня проскальзывало глупое “вы”.