Алина Знаменская - Свидетельница

– Тебе всегда нравилась твоя работа. – Игорь накрыл мои ладони своими и попытался убрать их с ушей. Я держалась крепко.

– Конечно! Я работала в лицее. Там такие дети!

– Дети как дети…

– Ничего подобного! В лицее совсем другие дети. Чистые, ухоженные, умненькие.

– Этих отмой, будут такие же.

Когда он так говорит, меня охватывает отчаяние. Меня не понимает собственный муж! Я одинока! Мне не к кому голову приклонить!

Да он просто не представляет, что я вынуждена терпеть в интернате.

Я поднялась и ушла на диван. В глазах моих стояли слезы. Игорь с улыбкой смотрел на меня. Даже не глядя в его сторону, я чувствовала нежность в его улыбке. Все-таки он тоже во мне что-то находит. Он говорит, что я похожа на Джулию Робертс. Я часто перед зеркалом пытаюсь отыскать сходство и пока нахожу его только в губах. У меня такой же большой и нескладный рот, как у нее. Если губы не накрашены, кажется, будто я только что плакала. Ксюшка же считает, что губы мои выглядят как у школьницы, которая весь вечер целовалась в подъезде. Не знаю, что уж в этом хорошего, но что-то порочное имеется точно. Поэтому я немного стесняюсь своих губ.

– Свет… – Игорь поднялся, потянулся и хрустнул суставами. – Ну нет здесь в поселке выбора. И это место с трудом нашли. Ты уж потерпи, котенок… На мою зарплату мы пока не проживем.

Я отвернулась и быстро промокнула слезы рукавом футболки – в дверях стояла Иришка с трубкой радиотелефона в руках.

– Кто звонит? – спросил Игорь.

Дочь хитро улыбнулась и склонила набок голову, точь-в-точь, как это делает отец. И протянула ему трубку. Игорь послушал и передал мне:

– Тебя. Ксюха.

По приглушенному голосу подруги я сразу поняла: случилось что-то из ряда вон выходящее. Мне даже показалось, что она зубами стучит, будто замерзла.

– Пожжжалуйста, Свет, приди ко мне прямо сейчас! – умоляла она. – Я тебя очень прошу!

Я беспомощно оглянулась на часы – половина одиннадцатого, Иришке давно пора спать.

– Ксюш, поздно уже, – ответила я больше для Игоря. – Что стряслось?

Я знала, что не смогу ей отказать. Не каждый день она говорит по телефону таким голосом.

– Если ты не придешь, – проклацала зубами Ксюша, – то завтра найдешь вместо меня холодный труп.

Я еще некоторое время молча слушала гудки. Игорь смотрел на меня. Я в недоумении пожала плечами:

– Я добегу до Черновых? Что-то у Ксюшки стряслось. Уложишь Иришку?

– А ну-ка спать! – скомандовал он и для пущей убедительности похлопал в ладоши вслед убегающей дочери. Ее как ветром сдуло. Наша дочь не любит укладываться.

Вот в чем нельзя упрекнуть мужа, так это в придирчивости или ревности. Надо – иди. Он и с ребенком останется, и докапываться не станет – куда, чего, зачем…

Одеваясь, я раздумывала, что могло стрястись у Ксюхи. Конечно, ей свойственно все немного преувеличивать. Она слишком эмоциональна и из всего городит огород. Кажется, она сама от своих эмоций устает.

Заглянув в комнату дочери, я увидела полный погром. Иришка сидела на полу среди беспорядочной кучи, состоявшей из ярких частей конструктора, мозаики и пластиковых карточек развивающей игры «Ожидание». Среди этого живописного хаоса моя четырехлетняя дочь чувствовала себя вполне комфортно. Она увлеченно выдирала из головы многострадальной пластмассовой куклы Тани последние волосы.

– Ира!

Дочь уставилась на меня жгуче-карими глазенками в обрамлении густых темных ресниц и жестом показала, чем она занимается. Расческу протянула и куклу.

– Тане волосики расчесываешь? – уточнила я и присела рядом с ней. – Скажи: «Та-ня!»

Дочка прижала куклу к груди и хитро улыбнулась.

– Скажи, малыш: «Та-ня».

Дочка мотнула головой и отвернулась.

– Ну, тогда скажи маме: «Пока».

Иришка, не взглянув в мою сторону, механически сделала ладошкой «пока».

Я намотала на шею шарф и закрыла за собой дверь.

«Ожидание». Надо же было так назвать развивающую игру для детей от трех до пяти. С намеком. Будто этот инженер-конструктор и впрямь знал, что испытывает мать, играя в нее со своим ребенком.

«Ожидание»… Точнее и не придумаешь. Игра нацелена на развитие мелкой моторики, точнее – пальцев. Потому что, как выяснили ученые, развитие пальцев напрямую связано с развитием речи. Когда ребенок в четыре года не говорит, вся надежда на пальцы. Вот и развиваем мы эти пальцы, вот и складываем эти бесконечные мозаики, пазлы, лото и конструкторы.

Специальный детский сад. Бесконечные упражнения, массаж, непрекращающиеся занятия и постоянно чувство вины. Что-то недодаешь своему ребенку, могла бы делать больше. Отдать все время, все силы, все возможности, все средства, только бы услышать от нее первое слово, произнесенное внятно и осмысленно. Любое слово.

У детей в моем классе самое расхожее выражение «на х…».

Вова Ширяев вставляет это словосочетание повсюду:

– Я, Светлан Николан, не выучил на х… эту долбаную таблицу умножения на х… Трудная на х… собака, на х…

Когда я впервые услышала Вову, то покраснела до корней волос. А те, в свою очередь, встали дыбом. Но что самое любопытное – слова Вовы произвели впечатление на меня одну. Ребята в классе как занимались своими делами, так и продолжали. А вот когда заметили, как я краснею, захихикали и загоготали. Мальчики просто на парты попадали. Я пол-урока их потом успокаивала. Когда после в учительской я обратилась по этому поводу к завучу, она только плечами пожала:

– Ну а что вы хотите, милая Светлана Николаевна? Это вам не частный лицей, а государственный интернат. Скажите еще спасибо, что наряду с брошенными, социально запущенными детками у нас учатся все же и домашние. Пусть небольшой процент, но…

– Спасибо.

Ожидание… Я ждала от своей дочки любого слова, пусть хоть матерного! Но время шло, а слова этого все не было… Иришка упорно молчала.

Наш поселок, примыкающий к большому областному городу, образовался когда-то вокруг завода. Теперь же разросся и разделился на два микрорайона. По одну сторону трассы, там, где живем мы, – Простоквашино – так неофициально зовется спальный массив безликих хрущевок, унылых и облезлых. По другую сторону – Поле Чудес – коттеджный элитный поселок, где живут Горины и Черновы. Обитатели Поля Чудес гордятся тем, что живут за городом, почти в лесном массиве. И они правы, поскольку сразу за одинаковыми кирпично-чугунными оградами поселка начинается хвойный лес с лосями и белками. Обитатели Простоквашки, живущие буквально через дорогу, стесняются называть свой район, поскольку он самый непрестижный в городе, добираться до центра приходится с двумя пересадками. И горе тому, кто живет в Простоквашке, а работает или учится в центре города.