Мария Воронова - Клиника любви
— Спасибо, вы за меня не волнуйтесь.
После этих ее слов мужчины возобновили беседу и больше уже не обращали на нее ни малейшего внимания. Она далеко не в первый раз присутствовала на этих посиделках и старалась не вслушиваться, но разные пугающие словосочетания типа «трепанация черепа», «опухоль мозжечка», «дислокационный синдром» все же достигали ее сознания и наводили тоску.
Поскольку Наташа совсем не разбиралась в медицине, то ей казалось, что Митя с Криворучко все время повторяют одно и то же. «И эти люди еще смеют обвинять нас, женщин, в болтливости», — ядовито подумала она примерно через полчаса своего бессмысленного сидения.
Она поерзала на стуле, покашляла, но не удостоилась даже мимолетного взгляда. Хирурги взяли лист бумаги, положили его прямо на столик, где пили и ели, и, прихлебывая водку маленькими глотками, как чай, принялись что-то увлеченно чертить.
«Неужели наука никак не может подождать до завтра? Почему нужно сидеть в этом унылом кабинете, набивать живот всякой дрянью ради болтовни со старым хрычом, которого, между прочим, тоже, наверное, ждет дома жена? Какой во всем этом смысл? Неужели они думают, что именно сейчас, после тяжелого рабочего дня, оба кривые, как турецкая сабля, они сделают эпохальное научное открытие? А ведь Митя прекрасно знает, что у меня Петька один дома! Знает и то, что его ждет вкусный ужин, и, Боже мой, неужели я бы не налила ему водки? Все это он знает, но торчит здесь. А я, дура, терплю…»
Тут дверь с треском распахнулась, и решительно вошла женщина в хирургическом костюме. Красотой она не отличалась. Высокая, едва ли ниже Наташи, она одновременно казалась и полной, и костлявой. Растрепанные короткие волосы, за очками — большие круглые глаза песочного цвета… Наташа сразу увидела, что одна из дужек прицеплена к оправе канцелярской скрепкой. Что-то в женщине показалось тревожаще-знакомым, Наташа пристально вглядывалась…
— Все в порядке, — с порога отрапортовала вошедшая. — Гемодинамика стабильная, лечение идет по полной программе. Еще через полчасика посмотрю его для успокоения души и домой поеду.
Мужчины при ее появлении оживились: Митя вскочил и с несвойственной ему галантностью предложил женщине стул, а Криворучко вышел из интеллектуально-алкогольного штопора и посмотрел на мир вполне осмысленными глазами.
— Александра Анатольевна, сядьте, отдохните, — предложил он. — А может, водочки выпьете?
Женщина на секунду задумалась.
Митя с Криворучко, затаив дыхание, ждали ее ответа, будто сна была председателем Нобелевского комитета и готовилась объявить лауреатов по медицине.
— Пожалуй.
— Закусить, правда, особенно нечем, — сказал Криворучко, доставая из недр письменного стола рюмку. — Хотя у меня есть коробочка конфет…
— Помилуйте, кто же употребляет водку с шоколадом! — перебила его женщина. — Страшно представить такой коктейль. Не беспокойтесь, Валериан Павлович, я хлебушком занюхаю.
— Чаю, Александра Анатольевна? Или кофе? — спросил Митя.
«А мне не предложил ни того, ни другого!» — мысленно возмутилась Наташа.
— Не тревожьтесь, — сказала женщина. Потом посмотрела на Наташу и дружелюбно улыбнулась ей, отчего сразу стала симпатичной. — Здравствуйте. Простите, что не сразу вас заметила, но я только что из операционной. Уже мальчики кровавые в глазах. А что же вы ничего не едите?
Женщина положила на хлеб кусок сыра, пальцами выудила из банки огурец, пристроила его сверху и протянула образовавшийся бутерброд Наташе.
— Благодарю, но я на диете.
Александра Анатольевна хмыкнула и откусила сама.
— Все-таки чаю! — воскликнул Криворучко. — Что же вы всухомятку глотаете!
Он засуетился, причем Александра Анатольевна не сделала ни малейшей попытки помочь ему. Она невозмутимо жевала, пока перед ней не появилась дымящаяся кружка.
— Ты будешь? — поинтересовался Митя, но Наташа поспешила отказаться. Оказавшись в положении ни хозяйки, ни гостьи, а в лучшем случае комнатной собачки, она чувствовала себя неловко.
— Ладно, не пьешь ты потому, что за рулем, не ешь потому, что у тебя диета, ну а чай-то? Чем он может тебе повредить? — внезапно спросил Криворучко.
— Если пить на ночь много жидкости, то утром будут мешки под глазами. При моей работе нельзя.
— Что за работа? — Александра Анатольевна повернулась к ней, и Наташа поняла, что не впервые в жизни смотрит в эти глаза.
Вообще-то она не любила рассказывать о том, как зарабатывает себе на жизнь…
— Я фотомодель, — помолчав, сказала она.
— А я не фотомодель. — После этих слов Александра Анатольевна радостно захохотала, приоткрыв зубастый рот.
— Простите, а вы не учились в школе в Североморске? — нерешительно начала Наташа. — Ваша фамилия не Елошевич?
— Да… Погоди… Наташка Кузнецова?!
Обе вскочили и с охами-ахами обнялись. Миллер с Криворучко, кажется, с трудом выносили сцену встречи подруг после десятилетней разлуки. Краем глаза Наташа заметила, как они переглянулись и демонстративно тяжело вздохнули.
Расцеловавшись с Наташей, Александра Анатольевна, которую Наташа больше привыкла называть Саней, снова села в кресло и закурила.
— Как же я рада видеть тебя, ты не представляешь, — сказала она. — А ты вообще что здесь делаешь?
Наташа замялась. Как сказать, чтобы это прозвучало приемлемо для Митиного уха? Если сказать: «Я невеста Дмитрия Дмитриевича», — неизвестно, как он к этому отнесется.
Она помолчала, давая ему возможность самому позиционировать их отношения, но жених не проронил ни звука.
— Я с Дмитрием Дмитриевичем, — удалось ей придумать нейтральную формулировку.
— Я так и решила. — Саня улыбнулась им обоим.
Выяснилось, что она работает с Митей уже несколько лет.
«Как же мы раньше-то не встретились? — удивленно подумала Наташа. — …Ах ну да, я же приезжаю в клинику только по ночам, когда все приличные люди уже давно дома!»
Сане очень хотелось пообщаться с давней подругой, но, узнав про оставленного в квартире Петьку, она замахала руками, закричала:
— Дмитрий Дмитриевич, да что ж вы сидите!
И о чудо, Митя покорно поднялся со стула.
Как обычно, он так долго мылся в ванной, что Наташа успела заскучать. Ей хотелось зайти к нему, потереть спину, вымыть его так же нежно, как она мыла Петьку, когда тот был совсем маленьким. Но Митя каждый раз запирался на задвижку.
— Ты скоро? — крикнула она через дверь, но в ответ услышала только шум воды.
«Положительно, эта неуемная страсть к чистоте действует на нервы, — мрачно думала Наташа, сидя в кухне с чашкой кофе. — Ну разве это нормально, когда мужчина принимает душ два, а то и три раза на дню?»
